Селена все еще смотрела на Флинта круглыми глазами. В ушах ее звенело от грохота выстрелов, раздавшихся вплотную, рот ее открылся от изумления.

— Ну! — Флинт засмеялся и пальцем подтолкнул ее нижнюю челюсть вверх, закрыв девичий ротик. Он столько же времени пробыл в море, сколько и Джон Сильвер, сколько и вся его команда. И так же нуждался в женщине. Впрочем, не так же. Его потребность, как и все, что его касалось, отличалась От потребностей остальных. Флинту требовались чрезвычайная красота и чрезвычайные обстоятельства. Красоту он обнаружил, остаюсь уладить остальное.

Флинт умел вести себя просто чарующе. И остроумием блистал, и кучу интересных историй знал, по большей части, правда, жестоких, с кровавыми развязками, но и такие истории, оказывается, могут веселить. Селена смеялась. Он даже умудрился сострить по поводу четверых матросов, потащивших к выходу обмякший труп Этти Болджера. Флинт старался понравиться. Он ловил каждое слово Селены, угадывал ее желания. Заказал ей угощение, сам подливал и подкладывал, интересовался, вкусно ли, сладко ли, не крепко ли…

Селена дивилась, однако чувствовала себя польщенной. Ни рабы, ни свободные, ни черные, ни белые до сих пор так ее не жаловали. В утонченном лице этого джентльмена-разбойника она не видела признаков страсти, иногда разгоравшейся в других. От него не разило потом, грязью и ромом, как от других. Зубы его ровны и белы, лицо чуть ли не женское, красивое, а одет — просто неслыханно.

Селена успокоилась. Она улыбалась; смеялась, хохотала.

А Чарли Нил благодарил всех святых, что так легко обошлось… Ну да, всего один труп, один выстрел, нечаянный, разумеется… Начальство поймет, войдет в положение. Во всяком случае, ничья разлохмаченная печень на полу не валяется, и то слава богу.

Еще того лучше, Чарли почуял, что намечается выгодная сделка. И чутье его не обмануло. Вот Флинт завел речь о Селене, о ее возрасте, планах и надеждах, оказавшихся мелкими и легко выполнимыми: чистая постель, полный желудок, немножко доброты… Наконец Флинт сделал решающий ход.

— Мое дорогое дитя, — начал он, напустив на физиономию полную серьезность. — Я оставил в Англии дочь твоего возраста, которую, разумеется, не хотел бы видеть в таком гнезде порока, как это, — он обвел интерьер широким жестом, захватившим и Нила, который уже прикидывал сценарий торга и конечную; цену товара, а также свои действия по замене ценного сотрудника питейного заведения. — Прости мне поспешность моего решения, продиктованного чисто филантропическими устремлениями…

Селена чуть не подавилась этой словесной конструкцией, столь необычной в шумном и грязном питейном зале, в малярийном гнезде приатлантического захолустья.

— Я предлагаю тебе, дорогое дитя, стать моей подопечной, жить на борту моего судна, пользуясь моим покровительством.

Глаза Селены расширились до установленных природой пределов. Глаза Нила сузились в две еле заметпых щелочки. Селена мечтала о свободе. Нил калькулировал прибыль.

— Согласна ли ты, дитя мое? — спросил Флинт. — Клянусь Всемогущим Существом, которое создало небосвод и землю под ним, что тебе нечего бояться.

Все сказанное им звучало так убедительно, что Билли Бонс, не проронивший ни слова, как зачарованный, кивнул и отозвался, чуть слышным эхом:

— …Нечего бояться…

Селена посмотрела на Флинта. Перевела взгляд на Нила. Оглядела сарай, пытаясь сравнить Флинта с каждым, кого встречала на своем веку. Флинт на этом фоне сиял одинокой звездой в ночи.

— Я согласна, сэр, — выдохнула она. На этом Флинт завершил с Селеной и повернулся к Нилу. Здесь переговоры заняли больше времени. Нил имел все положенные документы, подтверждающие его право собственности на Селену. Он нес ответственность за скопленные ею деньги и заявил, что деньги эти, разумеется, отправятся вместе с Селеной. К чести Нила следует отметить, что он потребовал от Флинта заверений, что деньги останутся в собственности Селены, когда она перейдет под его попечительство.

Все эти формальности, однако, совершились без трений, ко взаимному удовлетворению, а соответствующие записи в гроссбухе Нила показали, что сделка принесла ему ожидаемые барыши. По заключении переговоров Флинт встал и предложил Селене руку.

— Мистер Бонс, фонари и гребцов. Я возвращаюсь на судно.

Маленькая процессия оставила дом Нила и направилась к берегу под серенаду тысячи кузнечиков. Впереди Флинт вел под руку Селену. Краткий путь, спуск, затем переправа от берега до борта «Моржа», о который стукнулась разогнавшаяся посудинка, Флинт помог Селене подняться на палубу, и вот она уже дивилась путанице такелажа, непостижимой сухопутному взгляду и еще более таинственной в ночной мгле, морщила носик от запаха смолы и дерева, соли и рыбы, всякой дряни, мирно гниющей в дальних углах.

— Прошу в каюту, дорогая моя — пригласил Флинт. Вахтенные и гребцы заухмылялись, принялись переглядываться, перемигиваться и переталкиваться; Билли Бонс выразительно положил кулак левой руки поверх локтя правой, что в древнем международном жесте символизировало напряженный фаллос. Знамо дело, вся эта активность была абсолютно беззвучной и протекала, с помощью Божией и всех Его ангелов, вне поля зрения Флинта.

— Располагайся в моем салоне, — сказал Флинт. — Тебе приготовят ванну со свежей водой и чистую одежду. — Он повернулся к своим людям. — Мистер Бонс, надо обеспечить даму одеждой.

— Женского нет ничего, капитан, но мужское самое-самое маленькое отыщу и доставлю, рубаху, штаны, чин чином.

— И чтоб все чистое, Билли, цыпочка, чистенькое!

— Будет сделано, сэр!

И вот Селена осталась одна в просторном кормовом салоне Флинта, под квартердеком. Прекрасное помещение, обильно меблированное, со столами, креслами, стульями, комодами, украшенное резьбой и росписью. На стенах сверкают сабли, палаши, таинственные навигационные инструменты. В подвесных фонарях горят свечи, в центре установлена ванна с водой, устеленная парусиной для пущей гладкости. Вся эта роскошь вызвала неприятные воспоминания — дом у реки в имении хозяина. Там тоже была шикарная мебель и ванна с водой… Селена тряхнула головой, отгоняя отзвуки прошлого. Здесь она одна, чуть ли не впервые в жизни. Чудеса, да и только! Она заперлась, стянула через голову единственную свою одежку, подвязала волосы и скользнула в приятную прохладную воду.

Флинт следил за ней.

Его спальная каюта примыкала к кормовому салону, в переборке он проделал неприметную дырочку, к которой и прижался глазом. Все отличью видно: и руки, и ноги, и все рельефы тела, начиная от плеч и ниже — выпуклости и впадины, бедра и ягодицы… Дыхание Флинта потеряло ритмичность, рот наполнился слюной, член напрягся мучительно и болезненно.

Флинт застонал. Позор и проклятие! Он не мог проделать с женщиной того, что так легко и естественно получалось у последнего матроса его команды. Ему приходилось прибегать к уловкам, вот как сейчас. Он сунул руку в штаны и заработал ею, как будто откачивал воду из трюма.

Флинт уставился на широколицего капитана с соломенными волосами, который, похоже, неплохо изъяснялся на нескольких языках.

— Я англичанин, сэр, — ответил Флинт. — Меня зовут Флинт, я командир этого судна. — Он снял шляпу и поклонился. Флинт понимал, что сила не за ним, поэтому вел себя вежливо. К его удивлению, долговязый тоже сдернул шляпу и отвесил поклон.

— Джон Сильвер, капитан, к вашим услугам. Я с доброго судна «Морж», до сего утра бывшего под командой капитана Джона Мэйсона, Господь упокой его душу.

— Ваш капитан погиб в бою? — удивился Флинт. Тоже, бой! Умудриться погибнуть во время короткой перепалки… Флинт, однако, подлаживался под своего странного посетителя. Если сильный хочет поиграть в джентльмена, слабому остается лишь подыгрывать.

— Погиб, сэр, — горестно вздохнул Сильвер. — Такой капитан! Один из лучших, служивших под началом доблестного капитана Ингленда, каковой чести я и сам удостоился.