И вдруг тупой болью что-то отдалось в правом боку. Дальше он уже ничего не помнил. Очнулся на второй день в полевом эвакогоспитале. Оказалось, большой осколок снаряда, пройдя под ребрами, рассек печень. Это тяжелейшее ранение поставило его на грань жизни и смерти.

Долгие дни, недели и месяцы боролся Давид Абрамович с помощью врачей за жизнь, за возвращение в строй. Медленно проходило лечение. Плохо заживала рана. А тут еще и тревожила офицера-танкиста судьба родных. В оккупации на Брянщине осталась вся его семья. Как только освободили родные края, он написал письмо. А через некоторое время пришло страшное известие от друзей: фашисты расстреляли его отца, мать, двух сестер. В боях за Родину погибли и два его брата…

После основного курса лечения гвардии подполковника Д. Драгунского из госпиталя направляют в Железноводск, в санаторий для выздоравливающих.

«…Ничего не поделаешь, поехал, – пишет в очерке «Комбриг» В. Смирнов из книги первой «Люди бессмертного подвига» (Москва, 1965). – Но все время тревожился: неужели он уже инвалид? А ведь так велик у него счет к врагу.

Снова потянулись скучные, однообразные дни. Трудно было тогда Драгунскому. Порой начинало казаться, что о нем уже забыли, что, пока был здоров, воевал, был нужен, а теперь никто и не вспомнит. Но Драгунский ошибался. Нет, его не забыли не только друзья, но и командование. В конце июня 1944 года в Железноводске он получил коротенькую записочку: «Милости прошу вместе кончать войну. Рыбалко».

Эта немногословная записка командующего армией оказалась самым лучшим лекарством. Драгунский ожил, воспрянул духом. Он не считал себя больше больным, ограниченно годным для войны человеком.

Перед новыми боями Драгунский вернулся в гвардейскую танковую армию. Радушно, тепло встретил его Рыбалко. Поздравил с присвоением воинского звания полковника, справился о здоровье.

– Куда пойдешь? – спросил Рыбалко в конце беседы.

– Хотелось бы в свою родную бригаду попасть, товарищ командующий, – ответил Драгунский.

– Ну и быть сему!

Рыбалко поехал вместе с Драгунским в бригаду представить его. И хотя комбрига там хорошо знали, генерал сказал перед строем:

– Я привез командира бригады. Он только что вернулся из госпиталя. Скоро мы снова будем громить врага. Прошу вас, поберегите командира. Он уже и так весь искалечен.

В середине июля 1944 года Драгунский снова повел бригаду в бой. Вместе с другими соединениями бригада вышла в район западнее Львова, овладела местечком Грудек Янгельонский. Путь отхода на запад крупной вражеской группировке был отрезан…»

Перед войсками встала новая и чрезвычайно сложная задача – форсировать широкую, полноводную Вислу.

Командующий армией генерал Рыбалко лично поставил задачу бригаде. Уже одно это говорило о ее важности. Действуя в передовом отряде, танкистам предстояло стремительно вырваться вперед, выйти к реке и с ходу, без задержки, форсировать ее.

И вот по лесным тропам и просекам, обходя болотистые участки, танковые батальоны ринулись вперед. Драгунский понимал, что надо обогнать отходящего противника, не дать ему осесть на нашем берегу и организовать оборону. Удастся это сделать – успех форсирования будет обеспечен.

Но вот путь бригаде преградила глубокая река Санок. Средства переправы не могли угнаться за танками по бездорожью и оказались где-то позади. И, не желая снижать темпа, Драгунский решил преодолевать вброд реку глубиной до двух метров. Это было выше технических возможностей танков того времени. Но танкисты нашли выход из положения… Потребовалось всего лишь два часа, чтобы вся танковая бригада переправилась через Санок. Снова рокот десятков моторов слился в единый сплошной гул. Колонна стремительно удалялась на запад.

30 июля 1944 года танкисты бригады полковника Драгунского увидели Вислу. Спокойно катила она свои зеленоватые воды. В то утро тихо было на берегах Вислы. Последний бросок бригады к реке был так стремителен, что остатки разбитых войск противника не успели отойти на западный берег. Не подошли и резервы из глубины. Но вот беда: опять не было средств переправы. А Висла – это не Санок, ее не перескочишь вброд. Но и здесь танкисты проявили находчивость. Драгунский приказал собрать рыбачьи лодки, сделать плоты из бревен и досок и перебросить на тот берег батальон автоматчиков. На другой день утром удалось переправить четыре танка. Паром уступили на короткое время танкисты Катукова, которые вышли к реке несколько ниже. Уступили как «своему» человеку: ведь в этой бригаде Драгунский воевал на Курской дуге.

Сравнительно легко захватили наши войска Сандомирский плацдарм. Но фашистское командование понимало, что он явится хорошим трамплином для нового мощного наступления Красной Армии.

Вот почему в жаркие дни августа 1944 года на плацдарме развернулись кровопролитные бои. Враг не переставал бросать в бой все новые и новые силы, подводил резервы из тыла, снимая части с других участков фронта, контратаковал по нескольку раз в день, но безуспешно: наши войска стояли насмерть.

В районе Опатува занимали оборону и танкисты под командованием полковника Драгунского. Уже более десяти дней вели они упорные неравные бои. Враг стремился сбить их с плацдарма, опрокинуть в Вислу. Но храбро сражались воины гвардейской танковой бригады.

Небольшого роста, подвижной и энергичный, с покрасневшими от бессонницы и пыли глазами, Драгунский постоянно появлялся во взводах и ротах, нередко ползком добираясь к ним.

Но вот перед участком бригады сосредоточила огонь артиллерия корпуса. Над полем боя появились наши штурмовики. И в этот момент Драгунский ввел в бой свой последний резерв – танковую роту. На большой скорости врезались наши танки в боевые порядки фашистов. Нельзя было понять, где враг, где свои. Горели танки и бронетранспортеры, горела неубранная пшеница и рожь.

К вечеру бой утих. Противник отступил, оставив на поле девять танков. Дорого досталась эта победа и нашим танкистам.

Весь август не затихали упорные бои на плацдарме.

Солнечный день 17 августа. Тихо на переднем крае. Немецкие «юнкерсы» летят куда-то на восток через наши боевые порядки. Очевидно, бомбить переправы на Висле. Редкий взрыв нарушит тишину. Но тишина на фронте всегда обманчива, она настораживает. Комбриг приказывает усилить наблюдение.

Прочно обосновались танкисты в обороне. Окопались. Хорошо замаскировали боевые машины. Не удастся врагу обмануть наших бойцов. Зорко следили они за каждым его движением.

В 16.30 около сотни самолетов обрушили свой смертоносный груз на боевые порядки наших войск. Заухала вражеская и наша артиллерия. Скрипящий пронзительный звук немецких шестиствольных минометов прорезал воздух.

Вслед за этим выползли и танки с бронетранспортерами. Тяжелые «тигры», поводив стволами длинных орудий, открыли ураганный огонь. Не жалели снарядов и наши танкисты и артиллеристы. Но, не считаясь с потерями, снова и снова атаковывал враг.

И вот на одном из участков противнику удалось прорваться. Вышла из строя артиллерийская батарея. Танки врага устремились в эту брешь. И, хотя на участке бригады Драгунского танкисты удерживали свои позиции, нельзя было не помочь и своим соседям. Но помощь огнем оказалась недостаточной.

Гвардии полковник Д. Драгунский решил контратаковать вклинившегося на стыке двух бригад противника. Он ввел в бой танковый батальон второго эшелона и сам возглавил контратаку.

Стремителен был натиск танкистов. С ходу они врезались в боевые порядки врага. Уже через 30 минут более десяти вражеских танков пылало на поле.

Положение у соседа было восстановлено.

Так, плечом к плечу друг с другом, с воинами других родов войск били врага танкисты на плацдарме. Помогали другим, когда им было трудно, не отказывались от помощи, когда было самим тяжело.

В боях тех дней танкисты гвардии полковника Д. Драгунского показали, что они умеют не только стремительно преследовать противника, с ходу захватывать важные узлы и выгодные естественные рубежи, но и прочно удерживать их, когда этого требует обстановка.