Фереби пожала плечами.

— Политика, полагаю. Я не знаю, как оно было на самом деле, но ведь в Пути Воинов состоит смысл жизни многих, очень многих шоретов. Остановиться... Для некоторых это уму непостижимо. Начальник Горзы генерал Заррус — типичный представитель Пути Воинов. И люди боготворят его.

— А как ты узнала о мамонте? — спросил Талискер.

— Я присутствовала при ее рождении. — Фереби улыбнулась немного застенчиво, — Она очень красивая. И умная. Буря...

— Что случилось? — спросил Рако.

— Нападение на Кармалу Сью! Вдруг они стремились убить Бурю?

— Тоже политика? Но ведь на город напали эти... шарды и флейи. Насколько можно судить, они совершенно безмозглые.

— И все же откуда-то они да взялись? Что, если кто-то их направляет?

— Я могу сказать, где они побывали, — тихо сказал Талискер. — Они прошли «пустоту» — междувременье. Мертвецы, которых мы видели там... Думаю, это души их жертв. — Он покосился на Йиску. — Пожалуй, более жуткого зрелища мне видеть не доводилось. А ведь я видел очень, очень много зла...

Повисла тишина. Затем все занялись подготовкой ко сну. Пещера была сухой, однако в ней царил промозглый холод. Рако сторожил первым. Он устроился чуть ниже по тропе, откуда открывался вид на плато, — и ничуть не удивился, когда Фереби явилась поговорить с ним наедине.

— Ты им доверяешь, йект? — спросила она, нахмурив брови. — Я не уверена...

— Фереби Везул, — устало пробормотал Рако, — ты хорошо рассмотрела, как они магически появились с неба? Какие еще доказательства тебе нужны?

— Прости. Я подозрительна по природе. Рако... Спасибо.

— За что? Если бы не я, ты не влипла бы в это дерьмо. Она мрачно кивнула:

— Знаю. И тем не менее, я почитаю за честь сражаться рядом с тобой. Не буду утверждать, что это легко дается, но... Может быть, мы доказали, что шореты и феины способны жить в мире друг с другом.

Рако посмотрел в темноту.

— Звучит как «прощай», Фереби Везул.

Она пожала плечами.

— Нет-нет... Я всего лишь очень устала. Мне нужно немного поспать.

Рако даже не удивился, когда, проснувшись поутру, путники обнаружили, что Фереби исчезла.

Эффи была в ярости.

Она очнулась утром и съела завтрак, любезно приготовленный для нее тетушкой Милли и Рене. Эффи чувствовала слабость, но ей было лучше, чем следовало ожидать. Это состояние немного походило на похмелье: слегка дрожали руки, и на лбу выступила испарина. Выпив большую кружку травяного чая, Эффи оглядела палатку — она ничуть не напоминала хоган и была сделана из современной непромокаемой ткани. Внутри было тепло, хотя и немного сыро от конденсата.

— А где Йиска и Дункан? — спросила Эффи у тетушки Милли.

Та лишь нахмурилась и ничего не ответила. Затем вышла из палатки, очевидно, намереваясь позвать их.

Однако, когда Милли вернулась, с ней был один только Родни. Он укутался в засыпанную снегом одежду с ног до головы, лишь глаза виднелись из-за огромного оранжевого шарфа, прикрывавшего нос и рот. Правда, и глаз было достаточно, чтобы выдать волнение старика.

— Где они? — спросила Эффи.

Родни размотал шарф.

— Эффи...

— Ох, нет! Портал сработал, да? Они ушли? Без меня?

— Они очень волновались за ваше здоровье, мисс Морган, — объяснил ей Родни, словно ребенку.

И к своему стыду, Эффи действительно повела себя как ребенок. Она устроила скандал «по полной программе» — завопила, затопала ногами и швырнула через всю палатку свою чашку, облив стену и пол ее содержимым.

— Нет! Нет! Нет! — кричала Эффи.

В конце концов она упала ничком, зарылась в подушку и громко зарыдала, стуча кулаками по одеялу.

— Эффи, — тихо проговорила тетушка Милли. — Ты не очень-то красиво себя ведешь.

Эффи подняла залитое слезами лицо и посмотрела на Милли сквозь гриву спутанных волос.

— Вы не понимаете! Они хотели, чтобы я пошла с ними. Просили меня пойти, а потом я сделала одну чертовски... чертовскую глупость. И теперь они ушли без меня. Теперь они наверняка меня ненавидят — думают, что я просто жалкая неудачница. Да, я — жалкая неудачница!

Милли сочувственно кивнула, хотя Эффи подозревала, что женщина и понятия не имеет, куда именно ушли ее племянник и Талискер.

— Принимать лекарство тоже было глупо. — Милли произнесла эту фразу без малейшего намека на осуждение, просто констатируя факт. — Впрочем, все мы временами делаем глупости.

Эффи утерла лицо рукавом. Заявление Милли уязвило ее, но все же ей стало немного легче. Было бы хуже, если бы Милли лгала и говорила какие-нибудь банальные слова утешения.

— Вы правы, тетушка Милли. А знаете, что было самой большой глупостью? То, что я вообще поехала с ними! Думаю, я хотела быть частью этого, потому что Талискер знал мою маму. — Эффи потеребила медальон со святым Христофором, висевший у нее на шее. — Что ж, так мне и надо. Они не захотели подождать меня, а я не собираюсь ждать их! Я еду обратно в Чинли — а потом домой.

— Немного потерпеть все же придется. Каньон Ди Челли завален снегом. Отсюда не выбраться.

Эффи фыркнула. Отчего-то ей стало спокойнее.

— Что же мне делать?

— Отдохни. Успокойся. Представь, что это своего род пикник. Неожиданная возможность пожить на природе, подышать свежим воздухом. Через несколько дней наступит оттепель. Вот, я приготовила тебе новый чай.

Милли вышла из палатки, и когда она откинула полог, Эффи увидела слепяще-белое покрывало снега, устлавшего землю. «Пикник? Нет уж, благодарю покорно», — подумала она. Как только откроются дороги, Эффи тотчас отправится домой — потому что ей вообще не следовало сюда приезжать.

Все мы временами совершаем глупости, но некоторые люди совершают их постоянно.

Он спит — или что он там делает, когда я часами не слышу его? Уже поздно, давно минула полночь, и я специально проснулся, чтобы сделать запись в дневнике. Я хочу написать об одном очень странном происшествии, которое случилось вчера. Нечто, очень обеспокоившее меня, потому что это говорит о власти, которую он имеет теперь и над моей физической оболочкой.

Мы находились в Зале Совета и обсуждали с этим мальчишкой — Туланном, нашим новым императором, — перспективы осады Руаннох Вера. Вокруг находились мои верные воины и соратники, и я не сомневался, что мы сумеем склонить императора к устраивающему нас решению. Я был доволен ходом совета и потому пребывал в отличном настроении. Я ходил туда и обратно по залу и в некий момент бросил взгляд на свое отражение в высоком зеркале возле двери. В эту минуту Джейт Сорринклаз — один из моих последователей — говорил что-то относительно провианта для армии, но отражение так отвлекло мои мысли, что я едва слышал его.

Подойдя к зеркалу, я принялся изучать свое лицо. По-своему красивое, тонкое, с высоким лбом и породистым носом — да только не мое... Не могу описать словами, в какое замешательство привело меня это зрелище. Я заметил, что на одной из скул появился синеватый кровоподтек, однако не чувствовал ни малейшей боли.

— Как ты полагаешь, я изменился, Джейт? Что говорят обо мне люди?

Молодой человек растерянно замолчал.

— Ну... Я...

— Давай уж, выкладывай. Наверняка люди заметили... — сказал я. К этому времени и мои волосы уже окончательно изменили свой цвет, из золотистых став черными. Я ухитрялся скрывать это, обрив голову, но не представлял, что делать с новыми чертами лица.

— Д-да. Считают, что вы переутомились или нездоровы.

Я слушал его несколько отстраненно, лихорадочно размышляя над правдоподобным объяснением моих метаморфоз, когда произошло очередное необъяснимое событие.

Это было всего лишь белое перо. Оно слетело с потолка — возможно, на балках сидела птица. Я заметил, как оно плавно падает вниз, и, будь я сам собой, я, несомненно, не обратил бы внимания на такую ерунду. Но что-то внутри меня рассудило иначе. Сам того не желая, я поднял руку и поймал перо. Глядя на его изящную форму в моей ладони, я почувствовал вдруг глубокую всепоглощающую печаль. Созерцание нежной белизны и хрупкой уязвимости было невыносимо. Я заплакал прямо в Зале Совета, на глазах у Джейта и остальных. Сперва по моим щекам заструились слезы, а затем в горле встал ком, и из груди исторглись глухие, мучительные рыдания.