Бога Джала.

В круге света он стал расти. Сейчас его рост достигал уже, наверное, двадцати футов, но он продолжал увеличиваться. Кроме того, Джал рос и в ширину. Риган слышала его громовой смех, когда голова и плечи исчезли из виду в потолке пещеры. Она понимала, что это вряд ли причинит Джалу вред. В пещере наступила тишина, так как загадочное изображение новоявленного бога все больше увеличивалось в размерах, и теперь осталась видна только его правая нога до колена и ступня.

Внезапно Риган почувствовала, что к ней вернулись ощущения.

Она снова могла двигаться и, не задумываясь, стала искать оружие. На минуту девушка остановилась, выбирая пистолет или меч. Оставшийся скоор не атаковал ее, ожидая инструкций от своего хозяина, который был слишком занят собой, чтобы вспоминать о них.

Наклонившись, чтобы поднять меч, Риган обратила внимание на что-то, переливающееся разными цветами. За алтарем, на полу, лежала ветка, отбрасывавшая на стену тонкую тень. Она пульсировала интенсивным розовым светом. Риган наклонилась и подняла ее. В этот же момент из ветки вырвался луч и ударил в девушку. Риган закричала от боли.

На территории парка царило смятение. Джал возвышался над горой. Массивная фигура из зеленого света, размеры злобного лица теперь достигали нескольких метров в диаметре. Через несколько минут Джал немного успокоился и решил принять менее угрожающую форму. Тем не менее он воздел огромные кулаки к небу, выражая свою радость, и захохотал, давая выход энергии, переполнявшей его. Люди бросились бежать, началась паника. Они бежали, не обращая внимания на упавших, топтали их, сносили палатки. Те, кому удавалось подняться, через некоторое время опять были сбиты с ног обезумевшей от страха толпой. На расстоянии мили черты лица Джала невозможно было рассмотреть. Он выглядел как массивная колонна зеленого света или газа, вырвавшегося из горы.

Человек, который не присутствовал на этом шоу, вряд ли смог бы поверить в происходящее. Сандро и Беа оставались на месте, наблюдая за спектаклем с трепетом и смирением.

– Подождите! Не бойтесь! – призывал молодой проповедник. Но его голос тонул в гуле всеобщей истерии.

– Не бойся. Мы должны победить его. – Да.

Девушка знала это. Она понимала дух матери Джала и не сомневалась, что ее сын должен умереть. Риган начала расти так же, как и он, чувствуя необыкновенный восторг от того, как ее наполняет сила. Достигнув потолка пещеры, она рассмеялась от радости, когда ее полупрозрачные руки прошли сквозь скалу. Риган почему-то была уверена, что где-то там, внизу, на полу пещеры лежит ее тело, бесполезное, никому не нужное. Но ее сейчас это не волновало. Она открыла рот и издала звук между криком и вздохом:

– Джа-а-ал!

Он повернулся и увидел ее, сияющую, прекрасную, мстительную.

Дух Фирр и Риган сейчас были неразделимы – одно тело, один разум. Мысль о том, что Джал бессовестный, непослушный мальчишка, показалась Риган настолько диковинной, что она откинула назад голову и захохотала. Смех эхом пронесся по парку, словно раскат грома. Риган собиралась сейчас убить его, а Джал даже не догадывался об этом. Для Джала изображение было его матерью. Он улыбнулся.

Ты должна сделать так, чтобы он узнал меня, — подумала Риган.

Фирр понимала жажду возмездия Риган, и ей показалось, что это самое меньшее, чем она может в последний раз вознаградить грешную дочь Дункана Талискера. Изображение мигнуло и стало меняться, и через секунду Джал с изумлением увидел Риган. Его лицо выражало полное замешательство. Но ненадолго.

Риган посмотрела вниз и увидела в своих руках меч. Сначала он увеличивался в размерах вместе с ней, а потом вдруг по какой-то причине перестал расти и сейчас выглядел не больше кинжала. Надпись на нем переехала куда-то вбок и стала почти незаметной. Риган бросилась вперед и вонзила кинжал прямо в сердце Джала в тот момент, когда он протянул руку, чтобы схватить ее за горло.

– Риган?..

Джал исчез, зеленый свет растаял, словно облако. Последнее, что она увидела, это выражение крайнего изумления на его лице. Риган решила, что месть – стоящее дело…

… Она повернулась и посмотрела вниз на мигающие огни и небольшие костры в парке. Большинство людей ушло, но несколько человек остались, глядя на представление с благоговением и страхом. Огни и сирены ночного города притягивали Риган, как драгоценный камень. Она протянула к городу руку. На этой земле определенно необходимы боги. Риган решила, что даст им это. Заставит понять людей, что она их спасительница, и будет могущественной и ужасной. Она будет править без Джала и станет больше, чем он, она станет справедливостью и законом… Она будет…

– Нет! — Слово прозвучало как крик в душе, вспыхнув внутри, словно огонь в груди. – Нет! — И когда Риган заметалась от внезапного страха, внутри нее раздался голос, на этот раз гораздо более мягкий. – Мне очень жаль, Риган.

И все, потом не было больше ничего, кроме огня в груди и страшной боли.

Талискер не был уверен, следует ли ему опять забираться на спину Эскариуса, но они мчались по «пустоте» так, будто за ними гналась тысяча демонов. В нескончаемой темноте трудно было определить, насколько быстро они передвигаются, но ощущение скорости было очевидным. Талискер чувствовал, что все еще плачет, момент глубокой скорби, возможно, наступит позже, но сейчас безмолвные холодные слезы текли по его лицу.

Дункан посмотрел вниз на серебряный слиток, который дала ему Фирр. Он был небольшим и точно умещался в его ладони, будто был отлит специально для нее. Простой кусок серебра… Талискер вспомнил жалобы Мориаса на то, что люди вечно ждут при применении магии каких-то внешних эффектов, обязательно должен грохотать гром или сверкать молния. На лице его появилась грустная улыбка. Дункан взглянул вперед и почувствовал, что в темноте что-то изменилось, а когда опять опустил глаза, то увидел, что слиток тоже меняется, двигается в его ладони, подобно жидкости.

– Скорее, Эскариус! – закричал он. – У нас мало времени… Волк не ответил, но Талискер почувствовал, что тот ускорил шаг. Биение сердца сида-волка, казалось, отдавалось в ушах Талискера и заставляло его сердце биться в унисон. Там, впереди, что-то было. Стало жарко…

– Как я узнаю? – нервничал он. – Как я узнаю, когда надо бросать слиток?

– Я не знаю, Дункан Талискер.

Дорога, по которой они бежали, вдруг стала неровной. Эскариус спотыкался, сбивался с ритма, но потом опять восстанавливал его. Рельеф местности полностью изменился. Кроме того, поверхность стала качаться под ногами. Создавалось впечатление, что Талискер и Эскариус находятся на палубе какого-то судна в штормовом море и их бросает из стороны в сторону. Жар усилился.

– Что происходит?

– Земля движется… Она живая…

— Что?!

Вдруг появился луч света. Длинный серебристый луч, излучаемый предметом, который Фирр дала Талискеру. Слиток стал гораздо больше и сейчас едва умещался в обеих руках. Талискер уставился на него, словно загипнотизированный пульсирующим серебряным светом. Это было похоже… похоже на серебряное сердце.

– Дункан Талискер!

Голос Эскариуса был низким и напряженным. Талискер поднял голову.

– О господи!

Они находились в бесконечном пространстве, заполненном шевелящимися, переплетенными в борьбе друг с другом драконами. Серебряный свет от слитка упал вниз, и стало видно, что их окружает. Оказывается, они передвигались по спинам чудовищ, не сознавая этого, а теперь стояли на твердой поверхности. Драконы были такими огромными, что их спины образовывали обширную двигающуюся поверхность, постоянно меняющуюся по мере того, как чудовища переползали друг через друга с медленным, тектоническим величием. Низкий, действующий на подсознание монотонный звук сопровождал этот процесс, а когда приходили в соприкосновение пламя и лед, с громким шипением изрыгались столбы пара. За пределами кольца света Талискер смог наконец различить морду ледяного дракона Хеммека. Огромные светящиеся пещеры льда с холодной медлительностью двигались по красной поверхности хвоста Кивика.