Главная беда была в том, что без разрешения Ставки (а на самом деле — самого И. В. Сталина) командующие не могли самостоятельно перемещать крупные фронтовые резервы. Однако Верховный считал, что добытые документы «вскрывают лишь один участок оперативного плана противника. Можно полагать, что аналогичные планы имеются и по другим фронтам. Мы думаем, что немцы постараются что-нибудь выкинуть в день годовщины войны и к этой дате приурочивают свои операции»[88].

Сталин, несмотря на мнение очень авторитетных военачальников[89], втайне, видимо, опасался нового наступления немцев на Москву и отдавал приоритет тем сообщениям разведорганов (а сообщения порой поступали взаимоисключающие. — Примеч. авт.), которые склонялись считать главной угрозой летом 1942 года группу армий «Центр». Тем более, что немцы тоже не сидели сложа руки.

С целью скрыть направление главного удара в летней кампании и создать ложное впечатление о подготовке крупного наступления на московском направлении, по распоряжению командования вермахта штаб группы армий «Центр» разработал дезинформационную операцию под кодовым названием «Кремль». Цель ее была сформирована в приказе о наступлении на Москву, подписанном 29 мая командующим группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалом Клюге и начальником штаба генералом Велером: «Разгромить вражеские войска, находящиеся в районе западнее и южнее столицы противника, прочно овладеть территорией вокруг Москвы, окружив город, и тем самым лишить противника возможности оперативного использования этого района»[90]. Бросается в глаза, что совершенно секретный приказ был составлен в 22 экземплярах, в то время как приказы по другим операциям составлялись в 10, максимум в 16 экземплярах. Часть этих документов специально подбрасывалась советскому командованию, используя для этого самые различные приемы: «заблудившийся самолет», убитых немецких офицеров и др.

Для большей убедительности дезинформации в плане этой операции перечислялось много мероприятий, имитирующих подготовку наступления в полосе группы армий «Центр». Проводилась аэрофотосъемка московских оборонительных позиций, окраин города, районов Владимира, Иванова, Тамбова, Горького, Рыбинска и др. Осуществлялась радиодезинформация, усилилась переброска агентов через линию фронта на западном направлении. Были разосланы планы столицы и крупных городов в полосе наступления и с 10 июля разосланы во все штабы, вплоть до полков. Проводились полные перегруппировки и переброски войск, штабов, командных пунктов и др. По времени эти мероприятия тесно увязывались с подготовкой и осуществлением операции на южном крыле советско-германского фронта.

Псевдоданные о подготовке немецкого наступления в полосе обороны Западного фронта легли на «благодатную почву». К тому же Верховный считал, что по сравнению с вермахтом годичной давности немецкие вооруженные силы значительно ослабли. Мысли И. В. Сталина о планах германских вооруженных сил были «реализованы» в сообщении Совинформбюро от 23 июня 1942 года. В нем говорилось следующее: «К весенне-летней кампании немецкое командование подготовило, конечно, свою армию, влило в армию некоторое количество людских и материальных резервов. Но для этого гитлеровским заправилам пришлось взять под метелку все остатки людей, способных держать в руках оружие, в том числе ограниченно годных, имеющих крупные физические недостатки. В течение зимы гитлеровское командование неоднократно обещало немецкому населению весной начать решающее наступление против Красной Армии. Весна прошла, но никакого решающего наступления немецкой армии не состоялось… Конечно, на фронте такой протяженности… гитлеровское командование еще в состоянии на отдельных участках сосредоточить значительные силы войск… и добиваться известных успехов. Так, например, случилось на Керченском перешейке. Но успехи, подобно на Керченском перешейке, ни в какой мере не решают судьбу войны… Немецкая армия 1942 года это не та армия, которая была в начале войны. Отборные немецкие войска в своей массе перебиты. Кадровый офицерский состав частью истреблен Красной Армией, частью разложился в результате грабежей и насилия над гражданским населением оккупированных районов. Младший командный состав, как правило, перебит и теперь набирается в массовом порядке из необученных солдат. Ныне немецкая армия не в состоянии совершать наступательных операций в масштабах, подобно прошлогодним».

По мысли Верховного главнокомандующего получалось, что летом 1942 года ослабленная германская армия предпримет одно глобальное наступление — и эта операция будет проведена на западном направлении. Действия немцев на других участках советско-германского фронта — не более, чем локальные акции, которые можно нейтрализовать собственными контрударами. Вот почему 26 июня командующий Брянским фронтом был вызван в Ставку. Возвратившись на следующий день, он сообщил руководящим работникам управления фронта о том, что Сталин не верит в правдоподобность операции «Блау» и высказал большое неудовлетворение работой наших разведчиков. Сказав, что «нельзя давать противнику бить наши войска по частям, нужно самим наносить удары по войскам противника», он дал указание руководству Брянского фронта подготовить к 5 июля совместно с войсками Западного фронта операцию по овладению Орлом. 61-я армия (с 29 июня она передавалась из Брянского фронта в Западный) должна была нанести удар в обход Орла с севера и запада. Брянскому фронту ставилась задача нанести главный удар 48-й армией; ей должны были содействовать 3-я и 13-я армии, нанося в своих полосах вспомогательные удары. Читателю становится ясно, что с началом разработки подобной операции перебросить 5-ю танковую армию и 3-й танковый корпус (последний с 29 июня переходил в подчинение Западного фронта. — Примеч. авт.) становилось решительно невозможно. Время для передислокации войск было упущено.

Получив указания Сталина, штаб Брянского фронта немедленно приступил к разработке плана операции по овладению Орлом. К 2–3 часам утра 28 июня были сделаны первоначальные наметки этого плана. Днем штаб фронта предполагал работать над его детализацией. Но в этот день началось наступление немцев на воронежском направлении[91].

28 июня противник развернул наступление в полосе Брянского фронта на участке от Сетенева до Рождественского. Ранним утром в 02.15 он провел сильную разведку боем, которая была отбита, а уже в 10 часов — артиллерийскую и авиационную подготовку и начал наступление главными силами. Наиболее мощному удару подверглись соединения, находившиеся на стыке 13-й и 40-й армий — 15-я стрелковая дивизия 13-й армии, 121-я и 160-я стрелковые дивизии 40-й армии, против которых, как выяснилось позднее, наступали три танковые (11, 9, 24 тд), две пехотные (387, 385 пд), одна егерская, или легкопехотная, дивизия (6 егд), а также элитная моторизованная дивизия вермахта «Великая Германия». Уже в первой половине дня командованию Брянского фронта стало ясно, что оно имеет дело с крупным наступлением врага.

Организационно силы наступавшего противника относились к армейской группе «Вейхс», входившей в состав группы армий «Юг» генерал-фельдмаршала фон Бока.

Армейская группа «Вейхс» под командованием генерал-полковника фон Вейхса структурно состояла из 2-й полевой и 4-й танковой немецких армий и 2-й венгерской армии. Представляя из себя так называемую первую ударную группу (вторая ударная группа — это 6-я полевая армия генерала танковых войск Паулюса. — Примеч. авт.), она, как уже говорилось, должна была наступать с запада на восток на воронежском направлении. При этом на 2-ю полевую армию возлагалась задача прорыва советской обороны и обеспечение с севера стремительного броска 4-й танковой армии к Дону. В районе Воронежа предусматривалось захватить плацдарм на левом берегу этой реки. 3-й армейский венгерский корпус из состава 2-й венгерской армии, двигаясь на правом фланге 4 ТА, должен был создать внутренний фронт окружения советских войск западнее реки Оскол.