Литмир - Электронная Библиотека

– Вы нанесли мне рану, Анна, – произнес он без тени намека на веселье в бархатистом голосе. – Вы действительно так обо мне думаете?

Она и сама не знала, что о нем думает. Он вносил смуту в ее душу с тех самых пор, как они впервые встретились. Тогда Анна вернулась домой после долгожданного окончания своего несчастливого брака.

Роберт Олден – непредсказуемый, привлекательный, переменчивый…

И опасный.

Она попыталась высвободить руку, чтобы сохранить безопасную дистанцию. На мгновение его рука напряглась, и она решила, что он ее не отпустит. Сама того не замечая, Анна качнулась к нему.

Роб быстро прижался губами к тыльной стороне ее запястья.

– Конечно, именно так вы и думаете, – пробормотал он и отпустил ее руку.

Анна неловко отступила назад, ощутив головокружение и смятение, это ей совершенно не нравилось. В браке она была совершенно бесправна и после его окончания упорно трудилась, чтобы построить свою собственную жизнь. Не хотелось бы, чтобы Роберт Олден со своей красотой и присущими ему безумствами снова вверг ее в хаос.

Она этого не допустит.

Анна подхватила с сундука его мятую рубашку и бросила Робу. Тот, несмотря на рану, ловко поймал ее одной рукой.

– Вы всем нам нужны, Роберт, – сказала она. – А ваше легкомысленное поведение подвергает нас опасности.

Он засмеялся, но Анне показалось, что за беззаботной небрежностью его смеха скрывается какая-то горечь. Понимает ли он, что с ними делает? Его это вообще заботит?

Роб натянул рубашку и произнес:

– Я снова разочаровал вас, прекрасная Анна. Но не отчаивайтесь – в ближайшие пару недель вы получите от меня новую пьесу. И я не сомневаюсь, что сумею остаться целым и невредимым даже на столь долгий срок.

Но Анна, в отличие от него, не была так в этом уверена. Опасные искушения поджидали его на каждом шагу, а Роб не из тех, кто от них отмахивается. Должно быть, все эти сомнения отразились у нее на лице, поскольку Роб вновь засмеялся.

– Похоже, вам хочется запереть меня где-нибудь на чердаке, – заметил он. – Я мог бы подсовывать вам под дверь готовые страницы, и за каждую сцену вы бы награждали меня хлебом и элем. Ну или еще какими-нибудь дарами из ваших рук.

Поцелуями, как его шлюхи? Разозлившись, Анна запустила оставшиеся бинты ему в голову.

– Не искушайте меня, Роберт Олден, я ведь могу именно так и поступить!

Она развернулась и ринулась к выходу. Ей в спину плеснулся его смех.

– Не могу дождаться стать вашим пленником! – крикнул он. – У меня наготове много вариантов, как хорошо провести время…

Анна хлопнула дверью и оборвала смех, доводивший ее до бешенства. Она выбралась обратно к открытой сцене. Все актеры уже были в сборе и болтались вокруг, словно в ожидании каких-то событий.

– Что вы тут без дела слоняетесь? – закричала Анна. Она сыта по горло ими и их дикими выходками. – У нас сегодня вечернее представление и нет времени прохлаждаться.

Они продолжили репетировать, а Анна вернулась на верхний ярус и снова взялась за шитье, пытаясь успокоиться. Но у нее так дрожали руки, что она едва могла удержать иглу.

Глава 3

Как только Анна покинула уборную, Роб тяжело рухнул на сундук. Плечо горело огнем, жгучая мазь заживляла разорванную плоть, а голова после последней ночи отяжелела.

Он с силой потер лицо и откинул со лба растрепанные волосы. Предполагалось, что все будет просто и быстро. Прийти на прием, подождать, пока все наберутся элем, и найти документы. По сравнению с тем, что он не раз проделывал для королевы и всей страны, это не более чем пустяковая прогулка.

Правда, сработало не совсем так, как надо. Он получил бумаги, но при этом еще и кинжал в плечо.

– Самое время уйти на покой, – произнес он и криво улыбнулся.

От Уолсингема, государственного секретаря, еще никто не уходил на покой – разве что в деревянном гробу на кладбище. Но, господи боже, как он устал!

Он потрогал плечо и, ощутив выступающий бугор аккуратной повязки, подумал об Анне Баррет. Ему припомнились ее нежные прохладные руки во время перевязки и внимательные зеленые глаза, когда она осматривала его рану. От нее пахло солнцем и розами, а стройная, ладная фигурка так горячила кровь, когда она к нему наклонялась ближе. Так близко, что он мог обнять ее за талию, притянуть к себе, поцеловать…

Со своими сияющими каштановыми волосами и бледной кожей, с полными розовыми губами, которые так и манили, словно вопреки колючему отчуждению, Анна была очень красивой женщиной. Роб слыл многоопытным ценителем женской красоты, и его сразу, с самого момента их первой встречи много месяцев тому назад, к ней потянуло. Под ее холодностью пряталась настоящая страсть, манящий огонь.

Но недоступный. В Соутворке все знали, что она не желает никого, ни мужчин, ни женщин. Она возвышалась над всеми, холодная и сверкающая, как Полярная звезда. Тем, кто осмеливался попытать счастья, было со смехом отказано.

Так что Роб и не пытался. Ему с лихвой хватало дам, которые охотно с ним развлекались. Но что ему действительно нравилось, так это дразнить Анну и флиртовать с ней. Смотреть, как розовеют ее щечки и искрится гнев. Еще больше ему нравилось к ней прикасаться в те редкие моменты, когда она позволяла ему приблизиться и ощутить ее тепло.

На большее он не осмеливался. Анна сияла с высоты, как звезда, да, собственно, и была ею среди соутворковской грязи. Он не станет втягивать ее в свою работу, не настолько бессердечен, чтобы так далеко зайти. Пока нет.

И все же случались моменты, мгновенные вспышки некоего чувства, в котором он не признавался даже самому себе, когда он начинал задумываться, каково было бы испытать ее восхищение. Ему хотелось целовать эти нежные губки и чувствовать, как она ему отвечает, раскрывается перед ним.

Судя по тому, как она сбежала из уборной, сегодня явно не судьба. И надо, чтобы так все и оставалось. Пусть думает, что его ранили в какой-нибудь дешевой сваре из-за очередной «доль тершит»,[3] как всегда. Она должна видеть его таким, каким он позволяет миру видеть себя: легкомысленным скандалистом.

Как это она сказала: «Ваше легкомысленное поведение подвергает нас опасности»? Ну что ж, права, даже больше, чем сама понимала. В «Белой цапле» он впервые за долгое время обрел почти настоящий дом, а актеры труппы стали его единственными родными людьми. Он должен их защитить.

Роб застегнул рубашку, невзирая на тупую боль в плече. Льняная ткань повязки до сих пор источала аромат розовой туалетной воды, и он сделал глубокий вдох, чтобы удержать его еще хоть мгновение. Горькая усталость лежала на плечах тяжелым грузом, но он не может позволить себе отдых, не может искать убежище в объятиях Анны Баррет. Ему необходимо доставить бумаги.

Раздался торопливый стук в дверь. Стряхнув остатки боли, Роб снова надел на себя невидимый плащ легкомысленного распутника. Он настолько вжился в обе роли, что переходил от одной к другой так же просто, как менял на сцене маски из папье-маше. Только вот не слишком ли ему стало легко? Может, он уже потерял себя в этой смене лиц?

– Роб, ты здесь? – послышался из-за двери мужской голос. – Мне сказали, ты прячешься в уборной.

Это был его друг Эдвард Хартли, который периодически помогал ему в тайных заданиях.

– Входи, – откликнулся Роб. – Похоже, я прячусь не слишком успешно.

Эдвард проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь. Как обычно, он был одет по самой последней моде – черный бархатный дублет, подбитый темно-красным атласом, и расшитый золотой нитью короткий плащ, на голове красовалась шляпа с пером. Этакий яркий павлин, заскочивший в пыльно-серое театральное закулисье.

Но Роб знал, что за роскошным бархатом и драгоценностями скрывается настоящая сталь. Эдвард не раз спасал его от гибели, и Роб делал то же самое для него. Они служили одному делу. При нем Роб мог позволить себе расслабиться, хоть немного, на какое-то время ослабить постоянную бдительность.

вернуться

3

Отсылка к произведению У. Шекспира «Генрих IV». Персонаж Доль Тершит – проститутка.

3
{"b":"168041","o":1}