– Сейчас… – завозился Тимофей. Достав плазморез, он включил машинку и поднёс к стенке. Синий язычок плазмы коснулся пластмассы, та пошла коробиться, вздулась волдырём и лопнула, впустив струйку воздуха. Кнуров глянул в глазок, моргая от струйки.

– Выехали! – сообщил он. – По Краснопресненской шуруем.

– Ну, рано ещё! – успокоился Бирский.

Грузовик-автомат вылетел на высоченную эстакаду Юго-Западного фривея и через час проскочил МКАД. Понеслись навстречу парки и лесопарки, простонародные дачные и охраняемые коттеджные посёлки, аккуратные блоки сборочных производств «Росинтеля».

– Скоро уже, – сказал Михаил. – Давайте подготовим всё…

Царёв аккуратно вырезал прямоугольник в стенке кузова, оставив «калитку» держаться в нескольких точках.

Кнуров приник к глазку и вскрикнул:

– Лес скоро! Всю нашу сторону прикрывает. Давайте здесь? Хоть из космоса нас не заметят!

Геннадий посмотрел на Бирского, тот кивнул, и инженер – контролёр двумя ногами вышиб пласт наружу. Яркий прямоугольник запорхал к деревьям и канул в кустарник.

– Прыгай! – крикнул начальник проекта.

– Вы что, с ума сошли?! – закричала девушка. – На такой скорости!

– А у нас что, выбор есть? – озлился Бирский. – Прыгай давай!

Царёв, держась рукой за кузов, выглянул, сгруппировался и махнул вниз, по откосу. Следующим выпрыгнул Михаил, за ним Рита и Гоцкало. Тимофей сиганул последним. Его крутануло на скорости и бросило в траву. Спасибо экипировке туриста-экстремала – не дала сломать шею!

Ошеломлённый, он поднялся, разглядел бешено махавшего Бирского и трусцой поспешил к своим. Первая часть плана была выполнена – они вырвались-таки из Москвы. А сколько ещё пунктов осталось «претворить в жизнь»? Сколько времени и сил, здоровья и нервов придётся затратить, чтобы снова обрести покой и маленькое человеческое счастье?..

Куратор проекта «Гото» Алек Пеккала, бледный и флегматичный прибалт, был в ярости. Ярость его выражалась в том, что Алек курил сигарету не смакуя, с чувством и расстановкой, а короткими, нервными затяжками.

Он сидел за своим столом, уставленным видеофонами, селекторами и терминалами, и глядел в небо за окном. Ниже неба водила хоровод Лубянка, закручивая потоки автомашин и электробусов.

Лицо Пеккалы, безразличное и постное, не передергивалось от гнева и нетерпения, оставаясь малоподвижным, как маска Фантомаса. Сравнение это допущено не случайно – в Комиссии по контролю за научными исследованиями, кою Алек возглавлял, все его так и звали – Фантомас. «Наш Фантомас вернулся с задания…», «Фантомаса на ковёр вызывали, ждите втыка!». Прозвище свое Пеккала «заслужил» вовсе не за лысую круглую голову, а за равнодушную жестокость. Хотя нельзя сказать, что Алек был садистом, нет. Если он и причинял кому-то боль, то лишь для пользы дела. Пеккала равно бесстрастно отдавал приказы о чьей-то ликвидации и убивал сам. Но тут уж он жертву не мучил – сразу всаживал пулю в переносицу и брался за другое дело.

В Комиссии Фантомаса боялись, но не уважали. Кто из-за русофобского налёта в отношениях («Тоже мне, Европа сраная! Взяли их предков в оборот псы-рыцари, а потомки до сих пор прогибаются!»), кто не находил точек соприкосновения («Ей-богу, как машина! Может, и вправду киборг?»), а кому-то просто было противно («Да пошёл он!» Вариант: «Да ну его на фиг!»).

Алек обо всём этом был прекрасно осведомлён, свои выводы делал, но мер не принимал – зачем? Функционирует ККНИ? Функционирует. Трудятся его «Ка-Кашки»? Трудятся. Вот и ладушки…

Пеккала резким движением вмял окурок в пепельницу и встал. Посмотрел на портрет Дзержинского, перевёл взгляд на изображение президента. Усмехнулся. «Сволочь брыластая… Понимает, сволочь, что без предиктора ему на выборах делать нечего!»

За провал операции Клочков ничего ему не сделает, даже в звании не понизит. Но дорожку наверх перекроет наглухо – не дорастёт Алек Пеккала до премьерского кресла. Значит, и президентство ему не светит. Сволочь…

Но погодим пока ругаться и снимать себя с ответственных постов. Операция продолжается. Перехват в столице ничего не дал, все пятеро ушли, но куда им деваться? Это только кажется, что Евразия велика – начнёшь рыть по-хорошему, и каждый человечишка на виду будет.

Начальник ККНИ подошёл к селектору и нажал клавишу.

– Гуннара Богессена ко мне, – приказал он. Голосом прохладным и бесстрастным. – Живо.

Это тоже было в его манере – никогда не повышать голоса. И, надо сказать, манера сия действовала почище начальственных криков с визгами и брызгами слюны. Вот, пожалуйста, минуты не прошло, а уже скребутся в дверь.

– Да, – позволил он входившему перешагнуть порог.

Вошедший оказался усатеньким светловолосым молодчиком лет тридцати. Молодчик преданно вытаращился и доложил:

– Инспектор Богессен по вашему приказанию…

Пеккала оборвал его движением руки.

– Следы пятерых найдены? – спросил он, с неприятным удивлением обнаруживая в себе замирание.

– Так точно! – отчеканил Гуннар.

– Ага! – каркнул Алек. – Где и что?

– Вся группа скрывалась в доме-городе «Норд Адлер», – доложил Богессен. – Задействовав землеройную технику, оставленную строителями, они прорвались к автоярусу «Север – Центр», проникли на 14-й склад и скорее всего выехали на одном из грузовиков. Мой подотдел в настоящее время рассматривает варианты.

– Друзья, любовницы и любовники, родные и близкие – их проверяли?

– Тут имеются сложности, – признался инспектор. – Все члены группы не женаты, Маргарита Ефимова не замужем. Из родственников… Наличествует престарелый дед Тимофея Кнурова, Михаил Елизарович, но он в настоящее время путешествует. По Африке.

– М-да… – только и выговорил Пеккала. – А остальные?

– Жива мать Бирского, Елизавета Григорьевна. Проживает в Париже, но по месту регистрации отсутствует. Отец Сергея Гоцкало, Панас Иванович, жив, но… хм… нездоров. Увлёкся на старости лет виртуальной реальностью и заработал выпадение личности – шесть дней не отключался от компьютера. У него встроенный нейрошунт… Это все близкие контакты. У Тимофея Кнурова была любовница – та самая Маргарита Ефимова. Имеются друзья, но… Вряд ли через них мы выйдем на искомую группу – связи оборваны.

– Ла-адно… – протянул Фантомас. – Спутник работает по теме?

– Да, мы подключили «Аргус-5», он постоянно контролирует весь Центральный округ. Дороги оцеплены, воздушное пространство патрулируется вертолётами. Завершается полная блокада округа.

– Вы можете гарантировать, что за пределы округа группа не просочится?

– Могу, – твёрдо ответил Богессен и потянулся к карману. – Извините…

Достав радиофон, он выслушал короткий доклад и просветлел.

– Разрешите доложить! – сказал Гуннар. – Обнаружена машина, которой воспользовалась группа. Это грузовик-автомат, все пятеро покинули его между Москвой и Можайском.

– Та-ак… – протянул Пеккала и выказал внешние признаки довольства. – Сосредоточить всё наблюдение за юго-западным и западным секторами. Переориентировать «Аргус». Все патрульные машины перебросить к Можайску. Группе захвата – готовность один. Исполняйте!

Инспектор Богессен молча вытянулся во фрунт и выветрился из кабинета начальства.

Бирский, прячась в тени сосен, пробрался к обочине тихой дороги. Пусто. Вдалеке, на пригорке, синел щит. Михаил поднял бинокль и разобрал название населённого пункта: «Александровка». Вышли-таки!

Вернувшись к друзьям, он поделился радостью:

– Почти на месте! Александровка за холмом, какой-то километр остался!

– Дотопаем, – проворчал Царёв.

Остальные только кивнули – марш-бросок отнял много сил у не подготовленных к лишениям ИТР.