— Нет!!! — хором закричали они.

— Только не ей! — Гарик решил взять удар на себя, — Константин Васильевич, там в подвале девочка маленькая закрыта. Не из наших. Ее бы вытащить…

— А вы откуда знаете? — Стася безошибочно уловила поток недоверия, идущий от Арлекина.

— Мы там только что были, — признался Гарик, — Пожалуйста, не надо звонить. Ее Стервелла, ой, Стелла Родионовна там держит.

— А разговаривали вы сейчас с кем?

— С журналистами. Они уже едут.

— Ну что же, пойдемте их встречать вместе, — подвел итог учитель и направился к лестнице. Друзьям не оставалось ни чего другого, как поспешить за ним.

Саша уже ждала возле ворот. Ее косматый оператор курил рядом, отперевшись на штатив. Неподалеку отдыхала потрепанная зеленая «Нива» с гордой надписью на боку: «Создаем новости. Тихоречинск-ТВ».

— Чего так долго? — набросилась журналистка на Стасю, — Я же сказала — пять минут. Саша. — без паузы сообщила она Горчакову, — Тихореченск-ТВ. Неужели дочку Пегасова держат в подвале?

— Костя. — представился учитель рисования, — Я сам пока толком ничего не понимаю. Проверим — тогда решим, вызывать милицию или нет. Ну что идем?

Обсудив ситуацию, взрослые пришли к выводу, что незамеченными такой оравой мимо главного входа не пройдешь. Если в деле и правда замешана Стервелла — на удивление Стаси Горчаков вполне допускал участие директрисы в похищении ребенка — им лучше никому не попадаться здесь на глаза. Поэтому решили обойти интернат с тыла и лезть через дыру в заборе. Так и сделали. После десяти минут путешествия по кустам, вплотную подступавшим к ограде, они, наконец-то, оказались перед входом в подвал. Никаких других следов, кроме, тех, что оставили близнецы и Стася, поблизости не было. Оператор, которого звали Севой, успел взмокнуть под тяжестью профессиональной видеокамеры.

— Черт, это туда лезть? Технику угробим…

— Отвали, Сев. Шанс снять такой сюжет раз в жизни выпадает. Мы его на НТВ толкнем. Может, еще премию получим! — размечталась журналистка, сдувая со лба прядь, темных, упрямых как проволока волос.

Гарик нашарил в снегу оставленный во время прошлого визита лом, и вся компания полезла во влажную темень. Деревянная лестница жалобно захныкала сначала под учителем рисования, потом под оператором, нагруженным техникой, но снова выстояла.

Первыми у двери в таинсвенную комнату оказались Саша и Гарик.

— Это тут? Ау, кто там? — ответа не было. Да и мог ли он быть? Стася подозревала, что дверь слишком толстая, чтобы пропустить хоть какой-нибудь звук, — Сев, где ты бродишь? Подсними чуток. Ок?

— Э-э, господа, — встрял подоспевший Горчаков, — Если там ребенок, его стоит скорее оттуда извлечь, а не заниматься съемками.

Однако, Саша оказалась на редкость упрямой девушкой, поэтому спасательной группе пришлось смириться с потерей еще пяти минут, во время которых оператор водил камерой по стенам, высвечивая облупившуюся штукатурку и проступившую из-под нее кирпичную кладку.

— А ящика-то нет, — заметил Гарик, — Кто-то здесь был.

Стася забеспокоилась, что в комнате уже никого нет — неизвестные, которых испугались друзья двадцать минут назад, могли спрятать девочку в другое место. Она попробовала настроиться на чувства пленницы, но у нее ничего не вышло. А вдруг — подумать страшно — они решили от нее избавиться. Стася поняла, что ей совсем не хочется заглядывать в эту комнату. Так не хочется, что к горлу подполз противный комок тошноты.

— Замок нужно ломать! — с видом знатока заявила Саша, — Мужчины, приступайте.

Ребята стояли в начале коридора — на площадке перед дверью совсем не осталось места — и наблюдали, как оператор с Горчаковым навалились на лом. Саша умудрялась снимать все происходящее, еле удерживая тяжелую камеру. Три минуты пыхтения с покрякиванием, и замок сдался. Сухо щелкнул, грохнулся на пол, подняв в свете камеры маленькое облачко белой пыли. И в то же мгновение Стася ощутила мощную волну страха и надежды, окатившую ее со стороны открытой двери. «Она там! — обрадовалась девочка, — Живая».

Из темноты несло смрадом — видимо, туалета в камере предусмотрено не было. Первыми в комнату вошли журналисты, светя перед собой фонарем над камерой. Стася успела заметить маленькую фигурку, скрючившуюся в дальнем углу на куче грязного тряпье. Луч света выхватил из темноты деревянную колоду, которая служила пленнице столом, на ней валялись бутылки с минеральной водой и упаковки из-под еды: пиццы, чипсов, печенья… Их количество говорило о том, что девочку держат здесь не первый день. Может, дня три — четыре. Стася перевела взгляд на узницу этого отвратительного места. Она забилась в самый угол и мелко дрожала. Горчаков решительно отодвинул застывших журналистов и присел рядом с девочкой на корточки.

— Привет, малыш! Не бойся! — начал мягко уговаривать он, — Мы пришли тебя вытащить отсюда. Пойдешь со мной?

Девочка затряслась еще сильнее. Из-под длинной челки светлых слипшихся волос испуганно блеснули огромные глаза. Худенькие ручки нервно обхватили острые колени, затянутее в грязные разодранные джинсы. «Неужели это дочка миллионера? — засомневалась Стася, разглядывая дрожащую пленницу.

Горчаков встал, наклонился над тщедушной фигуркой и поднял ее на руки. Девочка тут же прижалась к его груди, уткнув треугольную мордочку в грубый свитер художника.

— Уходим. Здесь больше нечего делать, — тоном, не терпящим возражений даже от упрямой журналистки, сообщил он, — Главное, до больницы добраться скорее…

Процессия развернулась на 180 градусов и двинулась вон из этого мерзкого места. Впереди оказалась Стася. Она быстро нырнула в узкий коридор, светя перед собой фонариком Мироныча, как вдруг услышала впереди голоса. Совсем рядом. Девочка остановилась в месте, где «аппендикс», как назвала коридор Саша, соединялся с основным помещением интернатского подвала.

Все произошло в считанные секунды. Откуда-то справа выплыли два шифоньерообразных силуэта с фонариками. Стася разглядела в мечущемся свете темные костюмы, лысые головы, бычьи шеи. Потом появились еще два человека такой же комплекции. От ужаса стало трудно дышать, сердце судорожно заметалось в груди, ладони намокли. Стася по инерции подняла фонарик и направила его ближайшему из громил в лицо. Огромный парень расплылся в удивленной улыбке. Он тоже светил на Стасю и застывших за ней близнецов, поэтому прекрасно видел, кто им встретился в коридоре.

— А вот и наши нарушители границ! Как заказывали. — сообщил он своим сообщникам неожиданно мягким, зефирным, голосом.

С этого мгновения время словно попало в тягучую сгущенку. Оно замедлило ход и начало не спеша разматывать ленту событий перед испуганными зрителями. Вот четверо громил толпятся перед входом в коридор, разглядывают Стасю и мальчишек. Вот они лыбятся. Тычут пальцем. Как дети в зоопарке. Идущие сзади взрослые скрыты темнотой — их пока не видно.

— Ну и чего с ними делать? — словно сквозь слой стекловаты донесся до Стаси голос кого-то из парней.

Из-за широких спин показался еще один человек. Отраженного от стен света фонариков хватило, чтобы разглядеть его. Женщина! Ночная воспитательница. Екатерина Егоровна. Громилы почтительно расступились. Ошибки быть не могло — она у них главная.

— Забирайте девчонку, а этих под замок. Стелла вернется — тогда и разберемся с ними.

От этого «разберемся» в животе у Стаси стало холодно и как-то совсем пусто. А еще от голоса воспитательницы. Такого равнодушного и обыденного, словно кусок раскисшего мыла. Стася по-настоящему испугалась. Она ощутила поток холодной жестокости, идущий от этой невзрачной женщины — оказывается, жестокость пахнет персиками. «Интересно, а что они сделают с тремя взрослыми? — подумала девочка, — Свяжут и оставят тут валяться? Убьют? Горчаков и телеоператор Сева с четырьмя бандитами точно не справятся. Весовые категории разные. Что же делать?

— Ой, да там еще кто-то есть! — удивленно сообщил первый громила своим сладким тенором и посветил поверх голов Стаси и близнецов, — Ну-ка покажись!