– Ща у тебя из кармана выну и надену, – пообещал Сергей.

Ехали молча. Уже в центре, у гастронома на Смоленской, Сергей приметил свободное местечко и сказал Дмитриеву:

– Остановись.

Дмитриев остановился. Сергей ушел в магазин и через некоторое время вернулся с двумя буханками хлеба, кефиром и молоком, а также бумажным свертком, в котором сиротливо прятались двести грамм голландского сыра.

– Проголодался? – спросил Сазан.

Сергей было как-то неловко говорить бандиту в костюме от Версаче, что продукты просила купить жена, и что не далее как вчера в двухкомнатной квартире Сергея на Войковской состоялся грандиозный скандал по поводу еды, квартплаты, Сергея в частности и хамства всех мужиков вообще. Поэтому лейтенант подоткнул кефир под сиденье и сердито бросил Дмитриеву:

– Поехали.

– Слушай, мент, – сказал Сазан, когда они отъехали, – у меня к тебе предложение. Ты проголодался и я проголодался. Ты меня отпустись по-человечески, и мы сейчас посидим вместе в «Янтаре». И я расскажу тебе кое-что.

– И часто ты завтракаешь с милиционерами?

– Нет, – отозвался Сазан, – иногда я им плачу, но завтракать я с ними не завтракаю. Ты будешь первый.

– «Янтарь» – это где в прошлый вторник застрелили троих черножопых? – поинтересовался Дмитриев.

– Ага, – сказал сзади Сазан.

– Тебя там в это время, конечно, не было? – спросил Дмитриев.

– Не.

– У него алиби, – сказал Сергей, – он в это время грабил склад с ураном в Челябинске-семнадцатом.

Через десять минут Дмитриев остановил машину у «Янтаря».

Сазан и Тихомиров вышли из машины и поднялись вверх по широким бетонным ступеням к бывшей советской «стекляшке», чьи прозрачные стены были теперь наглухо занавешены коричневыми бархатными шторами, и где у дверей маялся привратник в костюме джентльмена и с лицом бандита.

Они выбрали столик в углу. Сазан щелкнул пальцами, подзывая официанта, и сказал:

– Как обычно, для двоих.

Официант поклонился, недоуменно посматривая на спутника Сазана. «Крутой парень», – подумал про себя официант, профессиональным взглядом отметив вытертые коленки джинс и припухлость под свитером, происходящую от висящей под мышкой кобуры.

– Я навел о тебе справки, – сказал Сазан, когда официант отошел.

– Это хорошо, – согласился Сергей, – если бы у моего приятеля взорвали офис, я бы первым делом наводил справки о тех, кто мог это сделать. Если ты стал наводить справки обо мне, стало быть, кто взорвал офис, ты знаешь и так.

– Ты чего делаешь в милиции?

– Я охраняю порядок.

– Простите меня, Сергей Александрович, но работать в милиции, чтобы охранять порядок – это все равно что служить в борделе, чтобы сохранить девственность.

– Тебе, как владельцу борделя, виднее.

Сазан пожал плечами и сказал:

– Все для блага человека и для полноценного отдыха работников фирмы.

Помолчал и добавил:

– Я этой бомбы не подкладывал.

– И на Пятницкой тоже не подкладывал, да?

– Чего? – удивился Сазан.

– Концерн «Таира», – напомнил Сергей. – Ты разорил его, вместе с тремя тысячами вкладчиков.

– «Таира?» – сказал Сазан, – а, это которые брали с людей пять миллионов и обещали через два года автомобиль? Сергей Александрович, мне стыдно за вас! Эти люди испарились бы ровно через шесть месяцев! Кто-то отнял награбленное и прикрыл деятельность обиравшей людей конторы раньше, чем это сделала подкупленная инспекция… – Похвальная благотворительность. Для окончательного завершения образа Робин Гуда этому кому-то, конечно, следовало вернуть деньги разоренным старушкам.

– Сергей Александрович! Тот, кто зарывает свои деньги на поле чудес в стране дураков, должен быть бит, и бит крепко. Считайте, что этих людей научили уму-разуму.

Помолчал и добавил:

– Чего вы мне шьете дело? У меня есть репутация, и я не хочу этой репутацией рисковать. И я среди своих версий, буду, например, рассматривать и такую: человек, который подложил бомбу к «Межинвесту», намеревался уничтожить этой бомбой мою репутацию.

– Что значит репутация? – уточнил Сергей.

– Репутация о том, что со мной можно иметь дело. Что я не режу сейфы автогеном, а охраняю людей.

– Это хорошо, что ты охраняешь людей. А чем же в таком случае занимается милиция?

– Милиция? – в глазах Сазана вспыхнули веселые огоньки. – Ай-яй-яй, Сергей Александрович, – хотите сделать из меня стукача, да еще на родную милицию?

Сазана покачал головой. Некоторое время он сидел неподвижно, как кошка у шкафа, под которым бегает мышь, а потом вдруг заговорщически вытянул палец и прошептал:

– Ладно. Могу показать.

Сергей оглянулся туда, куда указывал палец. За третьим столиком у окна сидели двое молодых парней. Один из парней накалывал вилкой грибы на своей тарелке, а другой эти грибы глотал. Этакий способ кормежки доставлял парочке огромное удовольствие, – юнцы хихикали, и довольно громко. Сергей раза два видел старшего парня: это был сын его непосредственного начальника, генерала Захарова.

– Между прочим, – сказал Сазан, – меня бы за такое поведение отсюда попросили.

Сергей почувствовал, что краснеет, как помидор в теплице.

– Впрочем, – продолжал Сазан, – удивительно толковый парнишка. Не знаю, как у других, а мне он недавно продал три килограмма плутония, по сходной цене, и списанную подводную лодку, на которой я теперь плаваю в Патриарших.

Двое за столиком хихикали все громче. Сын Захарова вдруг притянул своего спутника к себе и чмокнул его в губы.

– Вот так, – сказал Сазан, – зарабатывают СПИД. А ведь по факту продажи подводной лодки можно завести на него уголовное дело. Или это принесет меньше лавров, чем расправа с известным Сазаном, главой преступной группировки?

Сергей молчал.

– Что же вы, Сергей Александрович? Вы меня арестовали за поворот в неположенном месте. Во-он у них сумка на стуле висит, – ведь они оба уже нажрались из этой сумки. Вам интересно, куда эта сумка поедет дальше? Что же вы не встаете и не арестовываете его?

– Мы арестуем его, – вдруг сказал Сергей. – Мы вычистим Россию железной метлой.

– Ах железной метлой, – протянул с уважением бандит. – Железная метла, это, конечно, вещь. Хотел бы я подержаться за ее ручку.

– Не верите?

Выканье бандита, а пуще того, барский его костюм, наконец достало Тихомирова. Он и сам не заметил, как сказал собеседику «вы».

– Нет, не верю. Время железной метлы прошло и наступило время рынка. Нефтяной министр становится директором нефтяного концерна, а зампред ГКИ – хозяином прииска. Это, впрочем, не беда. Беда начинается тогда, когда судьи, прокуроры, и генералы милиции тоже пытаются приватизировать свою должность. Тогда людям становится плохо, потому что судья, действующий по законам спроса и предложения, это очень тяжело, а если этот же судья будет еще и с железной метлой… – Это я уже слышал, – сказал Сергей, – В стране нет закона и прочее.

Сазан усмехнулся.

– О нет. Не бывает страны, в которой нет закона. Это все равно как нет планеты, на которой не действует закон тяготения. Если судьи и прокуроры не могут охранять общество от произвола, то общество само создает структуры, которые его охраняют. Они возникают снизу. И так как продажным прокурорам не нравится, что они утратили монополию на охрану закона, они называют эти стуктуры – организованной преступностью.

– Вы мне что-то хотели сказать о сегодняшнем покушении.

– Я уже все сказал. Мы с Александром школьные приятели. Я не имею обыкновения подкидывать своим приятелям бомбы или позволять другим подкидывать им идеи на эту тему.

Сергей закусил губу. Сазан глупо, нахально, непростительно его провел. Сазан с самого начала не собирался делиться никакой информацией. Сазан с самого начала собирался сделать одно: чтобы его, Сергея, увидели через три часа после покушения мирно беседующим с Сазаном. Сазан понял, что он не может дать Сергею цыпы, и решил сделать так, чтобы все, включая начальство Сергея, решили, будто он дал ему цыпу.