Бабушку моя серость и безликость возмущала невероятно, впрочем, об этом я уже рассказывала. Зато дед был счастлив. Сейчас я думаю, что он так и остался в 60-х, в далеком затерянном гарнизоне, где все было просто и понятно, где не нужно было различать полутона, потому что все было белое и черное. Еще иногда красное и зеленое – по большим праздникам вроде годовщины Октября или дня Советской армии. Служить Родине – хорошо, уклоняться от службы в армии – плохо. Заплетенная коса – хорошо, распущенные лохмы – именно лохмы и еще иногда патлы – плохо. Я рано усвоила эти простые правила и была идеальной внучкой.
Вот только в этот раз бес попутал. Мало того, что, приехав к дедушке с бабушкой и рассказывая об очередных Витькиных выходках, употребила выражение «улыбается по-идиотски, как Маняша», так еще и наряд сменить забыла. Теперь вот пожинаю плоды.
Во что переодеться-то? У них и одежды моей сроду не было. Поковырявшись в огромных бабушкиных шкафах, нашла более-менее подходящие по размеру брюки. Коричневые, кримпленовые – наверное, бабушка носила лет двадцать назад с веселенькими батничками «в огурцах» и туфлями на широкой платформе. По мне так катастрофа, но выбора-то не было. Или в кримплене, или в сеточку. С дедом я спорить не решалась.
Когда я вышла на крыльцо, дедушка уже вывел вишневую «шестерку» из гаража и мрачно ковырялся у нее под капотом.
– Садись! – буркнул мне, даже не посмотрев. А я ведь для него нацепила эти дикие штаны. – Поедем знакомиться с Маняшей. Улыбка ей не нравится! Фифа.
Я втянула голову в плечи и молча уселась на пассажирское сиденье.
За всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова. Во мне постепенно росло недовольство. Зачем он меня везет в свою больницу? Чтобы весь персонал сбежался посмотреть на «внучку самого»? Ах, Микаэла, какая ты выросла! Это в каком же ты классе уже? Выпускница? Мика, ну что, по стопам дедушки пойдешь?
Весь этот балаган повторяется из раза в раз. Все эти Марьи Владимировны, Ларисы Николаевны и Анны Сергеевны прекрасно знают, что я не пойду в медицинский – уже не пошла! – и никогда не буду работать в этой больнице. Не потому что больница плохая, а потому что не мое это.
Последний раз мы говорили об этом две недели назад, когда на «внучку» сбежались посмотреть медсестрички из терапии, гинекологиня, два лора и один патанатом Юрьич. До этого мы беседовали о том же самом месяц назад. А перед этим – пожалуй, зимой. И сейчас снова начнется. Ах, Мика…
Это теперь я понимаю, что интерес всех этих людей ко мне – неподдельный, искренний – был обусловлен исключительно любовью и уважением к моему деду. К нему и только к нему. А тогда меня это раздражало, дико раздражало.
– Вылезай, вертихвостка! – Дед был настроен очень решительно. – Жалко, Витьки с нами нет. Я б ему тоже показал кое-чего. Ну, пошли. Пуговицу застегни верхнюю. Посмотри, расхристанная какая. Ремня на тебя нет. Даром, что вымахала…
Ну понятно. Теперь и пуговица не угодила. Дальше что будет?
– Мика! Девица какая выросла, а! Вы с дедушкой решили нас навестить? – Полина Петровна – крупногабаритная немолодая старшая медсестра со слоноподобными ногами, встретившаяся нам в приемном покое, торопливо семенила сзади, не успевая за дедовым размашистым шагом. Попутно она то и дело норовила погладить меня по голове. Я инстинктивно уворачивалась. – Мика, ну как учеба? Как Витенька? С мальчишками всегда трудно ужиться. Дружите с ним? Как мамочка? А папа все такой же красавец?
Вопросы сыпались из нее, как пшено из прохудившегося мешка. Много-много, быстро-быстро, мелко-мелко. Ответов она и не требовала. Казалось, ей просто важно было находиться рядом с дедом, в поле его невероятного магнетического притяжения. А уж раз здесь по каким-то причинам очутилась и его неразговорчивая, угрюмая внучка, то и ей положено уделять некое внимание. По этикету положено.
– Полина, Маняша где? А ты что с собой делаешь? Зачем босоножки эти нацепила? Посмотри, ноги вон в варикозе все, свод левой стопы подушкой выпирает. Смотри, Поля, доиграешься. Получишь тромбоз, и что мы делать будем, а? Нам тебя еще замуж выдать надо. Юрьич вон чем не жених? Давно тебя охаживает. – Дед коротко обернулся и подмигнул.
Полина Петровна полыхнула ярким, отчаянным в своей откровенности румянцем. Быстрым движением оправила морщинящийся на необъятных бедрах халат.
Я машинально посмотрела на ее ноги. Отечные, бесформенными глыбами выступающие из-под халата, все они были покрыты буграми сизых, вздувшихся вен. Левая нога действительно припухла. Видимо, ремешок босоножки очень тесно перехватывал широкую щиколотку, а сверху ярко-голубой дерматин (я не сомневалась, что это именно дерматин) кровожадно врезался в подъем, образуя некрасивую красную полоску, прямо за которой и начиналась болезненно выступающая кожная подушка. Не нога, а катастрофа.
Зачем же она себя так? И когда только дед успел все это рассмотреть? Несется же вперед как оглашенный!
– Так… это… В лаборатории Маняша. Колбы моет. Позвать ее сюда? Она уж полы все помыла, перемыла. Хлорки опять понасыпала везде, ну да и ладно. Попросилась в лабораторию. Я открыла. Она любит колбочки мыть. И нам полезно. Микочка, а чего ж так редко к дедушке приезжаешь?
Дед остановился, повернулся к медсестре.
– Полина, ты не слышала, что я сказал? Нельзя с такими ногами на каблуках. Нельзя, понимаешь? Иди и переобуйся немедленно. Еще раз увижу – уволю к чертовой матери по статье! Такая ответственная, такая опытная, можно сказать, лучшая моя медсестра. Профессионал, мастер своего дела. И такая, прости, непроходимая дура. Ты же медик, Полина! Иди с глаз долой! Чтоб я тебя больше не видел. Иди. Найдем мы без тебя лабораторию, уж поверь мне. Иди. Маняша, и та понятливей, ей-богу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
