— Просто у кого-то черепушка варит, а у кого-то нет, — возразил Ляхов. — Слушайте, господин марсианин, я никак не возьму в толк: что вам от меня-то нужно?

— Не все сразу, — ответил Грин Эн. — Наберитесь терпения и дослушайте до конца. Оказавшись в суровых условиях Марса, джаги долгое время были заняты элементарной борьбой за выживание. Однако сейчас мы на вершине могущества и полны решимости вернуть себе Землю.

— А все потомки джагов, значит, должны вам помогать? Как же, сейчас! Мне, знаете ли, и одному, без родственничков, неплохо живется.

— Зря вы так, Ляхов. — Грин Эн сплетал и расплетал тонкие гибкие пальцы, и в этих его движениях было что-то паучье. — Имейте в виду: особые способности джагов, оставшихся на Земле, постепенно ослабевали, а у нас, марсиан, они, напротив, развивались. Мне, например, ничего не стоит простым усилием мысли согнуть вас в бараний рог. Но зачем прибегать к столь грубым методам? Я уверен — да-да, абсолютно уверен! — что в вас не может не заговорить чувство долга. Не так ли, Ляхов? — В голосе Грин Эна возникла легкая тень угрозы. — Интересы всех джагов должны быть общими. Мы, вооруженные могучей техникой, будем действовать извне, а вы, подрывая устои общества презренных ваннов, — изнутри. Вот теперь я все сказал. Хотите немножко подумать — пожалуйста. Но отказываться было бы с вашей стороны крайне неразумно. А может, вопрос уже решен?

— Решен. — Ляхов вдруг энергично подался вперед, черты его лица преобразились, сделались жесткими. — Но не в вашу пользу.

Он наполнил рюмку Грин Эна.

— Выпейте, расслабьтесь, а то боюсь, как бы у вас после моих слов не сдали нервы. Так вот, любезнейший Грин Эн: вы глубоко заблуждаетесь, полагая, что выжили лишь джаги, обосновавшиеся на Марсе. Несколько кораблей достигли Венеры, и люди, находившиеся на борту, повторили путь, пройденный вашими марсианскими предками. Доказательство у вас перед глазами: я прибыл с Венеры уже довольно давно, но родился, уверяю вас, именно там. А поскольку природные условия на Утренней звезде несравнимо более тяжелые, чем на Марсе, мы в борьбе с трудностями научились тому, что вам и не снилось.

Ляхов устремил немигающий взгляд на Грин Эна, и тот вдруг оторвался от стула, поднялся сантиметров на пять и завис в воздухе. В глазах его был ужас.

— Вот видите, — продолжал Ляхов, — сила на нашей стороне. Но нам, сами понимаете, не хотелось бы к ней прибегать. Я совершенно уверен, что в вас, марсианах, заговорит чувство долга, и вы добровольно поможете нам установить господство над Землей. Интересы всех джагов должны быть общими — это ведь ваши слова? Кстати, можете не сомневаться в чистоте моей крови. Просто я сделал пластическую операцию, слегка подправил глаза, чтобы не слишком выделяться здесь. А теперь идите. И хорошенько подумайте над моими словами.

Грин Эн поднялся и неуверенно, как человек, находящийся под гипнозом, направился к двери.

Ляхов подозвал официанта, расплатился и встал из-за столика. Но тут начала твориться чертовщина. Он вдруг почувствовал, как внутрь него проникла неведомая, могущественная, явно враждебная сила, сжала сердце, затем сковала ноги, налила их тяжестью, превратив в чугунные тумбы.

Ляхов медленно обернулся. К нему приближался огромный, просто необъятный мужчина, похожий на мастера японской борьбы сумо. До этого он сидел за столиком в самом углу зала — настолько неподвижно, что напоминал предмет обстановки.

Удивляюсь я вам, венерианам, — сказал здоровяк, остановив на Ляхове взгляд бесстрастных серых глаз с характерно закругленным внутренним краем. — Почему-то считаете себя венцом Вселенной. А на каком основании? Неужели вам, Лах Эфф, никогда не приходило в голову, что корабли джагов, направлявшиеся к Юпитеру, тоже достигли цели?