— Сторож не слышал никакого шума, — уверенно возразил Сарриа.

Оба младших лейтенанта впились в него вопрошающим взглядом.

— Откуда вы это знаете? — спросил Эрнандес.

— Очень просто, — пояснил Сарриа. — Когда человек слушает радио и внезапно слышит какой-то посторонний шум, то первое, что он сделает, это уменьшит громкость, чтобы лучше уловить шум, когда он повторится. А раз сторож пошел туда с пистолетом в кобуре и к тому же оставил приемник включенным на полную громкость, то, значит, он ничего подозрительного не слышал.

— Согласен, — признал Эрнандес. — И все-таки что же заставило сторожа начать обход раньше обычного, если, как заверяет его дочь, он всегда слушал передачу до двадцати четырех часов и только после этого совершал свой обход? А из показаний Травьесо следует, что уже в 23.45 сторож на телефонный звонок не ответил.

Сарриа достал сигарету, чиркнул спичкой, затянулся.

— Поставь себя на место сторожа: что заставило бы тебя уйти от радиоприемника?

Эрнандес не спешил с ответом; он сосредоточенно всматривался в какую-то точку вблизи Сарриа, потом сказал:

— Я могу допустить три причины: желание пойти в туалет, телефонный звонок или неинтересную передачу.

— В таком случае первая причина отпадает, — заметил Сабади. — При той комнате, где приемник, есть свой туалет. Выходить из комнаты не было необходимости.

— Возьмем теперь телефонный звонок: как ты поступил бы после разговора? — спросил лейтенант.

— Пожалуй, вернулся бы к приемнику, — ответил Эрнандес.

— Но сторож не вернулся. Так что я склоняюсь к третьей причине — насчет скучной передачи, хотя и мало в это верю. Постоянные слушатели той или иной программы не перестанут ее слушать только потому, что она вдруг покажется им менее интересной. Нет, они всегда будут слушать до конца.

— Может быть, в расписании передач произошло какое-то изменение? — предположил Эрнандес.

— Это не исключено, — согласился Сарриа и обратился к Сабади: — Позвони-ка на студию и спроси, не было ли у них изменений в программе передач между одиннадцатью и двенадцатью часами вечера.

Через пять минут стало известно, что второй передачи не было. Из-за болезни артиста не удалось передать в эфир программу, намеченную на 23.30, и вместо этого была пущена легкая музыка. Вот почему сторож и предпочел совершить обход раньше обычного, чтобы успеть вернуться к началу третьей передачи. А это означало, что никакого шума он не слышал и был застигнут врасплох.

— Мне не дает покоя кое-что еще, — сказал Сарриа, услышав сообщение Сабади. — Почему преступник не избрал для ограбления время вечернего дежурства? Ведь у того охранника собаки нет. И было бы гораздо легче попасть в сад.

— В сад-то, пожалуй, легче, — согласился Эрнандес, — но потом? С тем охранником ему было бы намного сложнее проникнуть в дом. Зато при ночном стороже, который спокойно слушает свое радио…

— Вот об этом я и хотел сказать! Если преступник, вместо того чтобы попытаться проникнуть в особняк во время вечернего дежурства, когда охрану нес только один человек, предпочел ночное дежурство, когда на вахте бы ли, кроме сторожа, еще две собаки… то, стало быть, он знал насчет тех преимуществ, которые давала ему привычка сторожа слушать радио. И надо именно в этом направлении работать. Теперь скажите, что дала дактилоскопическая экспертиза?

— Ровным счетом ничего. Преступник или преступники проявили достаточную предосторожность, работая в перчатках.

— Таким образом, — заключил лейтенант, — мы не знаем ни того, сколько было преступников, ни того, как они проникли в особняк. Да, а что было украдено из шкафа? — Сарриа повернулся к Сабади.

— Одна-единственная папка с документацией по нефтяной скважине, которая в настоящее время находится в стадии бурения. Мы известили Управление государственной безопасности, и они направили к нам своего следователя, поскольку не исключено было, что планируется диверсия. Правда, Управление госбезопасности, вникнув, решило, не упуская из виду возможности диверсии, оставить это дело в наших руках по следующим причинам, — Сабади достал акт, прочитал вслух: — «Судя по способу совершения преступления, маловероятно, чтобы оно было делом рук какой-то профессиональной банды. Указанная нефтяная скважина, находящаяся еще в стадии бурения, не представляется подходящим объектом для совершения диверсионного акта ввиду ограниченности ущерба, который мог бы быть этим причинен».

Младший лейтенант поднял глаза от документа, добавил:

— А насчет способа товарищи из управления разъяснили нам, что, как правило, контрреволюционеры фотографируют документы, а не крадут их. При этом исключается, что они могли сфотографировать другую папку, а украсть эту, чтобы сбить нас с толку: дело в том, что все папки были опечатаны и никаких нарушений экспертиза не установила. Слишком примитивен и способ, которым был взломан шкаф — сразу бросается в глаза, откуда изъяты документы. К остальным же шкафам они даже не притронулись. Что касается похищенной папки, она была далеко не самой ценной в департаменте.

— А что со скважиной? — спросил Сарриа.

— В качестве предупредительной меры дано распоряжение усилить ее охрану. Если в ближайшее время на этой скважине будет совершена попытка вредительства, будут основания полагать, что основным мотивом кражи была диверсия.

Лейтенант достал сигарету из пачки, прикурил, несколько мгновений просматривал свою записную книжку, после чего предложил:

— Итак, попытаемся восстановить картину событий. После двадцати трех часов пяти минут, когда удалился вечерний охранник, ночной сторож отправился в свою комнатушку и стал слушать радио. В какой-то момент между 23.05 и 23.30 в особняк проник преступник. При этом он нейтрализовал собаку, находившуюся в саду, оглушив ее ударом по голове… Когда убийца находился в доме, к нему подошла глухая собака, и преступник смертельно ранил ее в горло. Неизвестно, правда, почему старая собака подошла к преступнику…

— Минуточку, — извинился Эрнандес, — а откуда вы знаете, что собака подверглась нападению раньше, чем ночной сторож, а не после него?

— Очень просто, — объяснил лейтенант, — ведь нож обнаружен в теле сторожа, значит, он и был последней жертвой. Согласны? Ладно, продолжаю. В двадцать три часа тридцать минут по радиоприемнику вместо обычной передачи начали транслировать легкую музыку. Вскоре после этого ночной сторож включил приемник на полную громкость, чтобы издали услышать начало третьей передачи, и вышел в свой преждевременный обход. Здесь он был застигнут врасплох и убит. В двадцать три часа сорок пять минут, когда позвонил служащий, сторож уже был мертв. Смерть наступила мгновенно. Таким образом, можно считать установленным, что сторож погиб в интервале между 23.30 и 23.45. После этого служащий Травьесо позвонил у ограды, а в ноль часов восемнадцать минут на место прибыл младший лейтенант Янес. Преступники на то, чтобы взломать шкаф, похитить папку, убить сторожа и покинуть особняк, располагали временем от двадцати трех часов шести минут до ноля часов семнадцати минут. Никаких указаний на то, что они воспользовались автомобилем, мы не имеем, хотя это вполне вероятно. Отсутствуют какие-либо отпечатки пальцев и следы взлома на дверях и окнах. Единственное, что оставил нам убийца — это нож.

В дверь постучали. Вошла молодая девушка в форме.

— Заключение судебно-медицинского эксперта, — протянула она папку.

Франсиско Канделярия, преподаватель университета, был специалистом по ацтекской культуре, и Хорхе, зайдя к нему утром, показал свою находку.

— О, это прекрасная копия! Керамика… гм… из Центральной Америки… вероятно, из Теотиуакана[7]… - Франсиско посмотрел на Хорхе. — Говоришь, нашел ее? Где?

— На Мирамаре вчера вечером. Решил сперва, что это простой камень. Царапины на ней — моя работа: я же не знал, что это такое.