Так и прошла бы жизнь, но, ощутив «свежий ветер перемен», водяной понял, что пора выходить в люди.

Поэтому он написал письмо в Москву, в акционерное общество «Секстрансинвест», которое рекламировало казино с эротическими услугами. В письме коряво, но убедительно водяной сообщил, что на озере Темном под городом Великий Гусляр скрывается целый выводок русалок, которые могут оказывать эротические услуги кому угодно, а он, пан Водограй, за эту информацию требует себе пост директора. И приписал обратный адрес. Только вместо названия Копенгаген, по старческому убеждению, обозвал озеро Темным, как было в дни его молодости.

Долго не было ответа из Москвы. И вдруг сегодня к нему прибежала эта девка Машка, велела идти на болото и придержать двух бандитов, которые хотят пробраться на озеро.

Тут-то Водограй и понял, что пробил его звездный час.

Это они! Это ответ на письмо!

И вместо того чтобы «придержать» незваных гостей, водяной торжественно привел их на озеро.

Еще не увидав Удалова, который пригнулся за кустом, Водограй визгливым голосом закричал, распугав уток и встревожив далеких, кажущихся муравьями, рыболовов, которые коротали время на противоположном берегу озера.

— Уголовное дело! — вопил он. — Попытка убийства отечественных бизнесменов! Страшное преступление! Где милиция?

Из озера, неподалеку от берега, таясь в густых камышах, выглядывали русалки. Не все знали, что происходит, ведь некоторые русалки глупы, как рыбы, но любопытны, как кошки.

— Сиди, — прошептал Удалову Стендаль и не спеша вышел на открытое место.

— С прибытием, — сказал он. — Что случилось?

— Это он, — прошипел злобный, тощий, бородатый и промокший Салисов. — Это он нас к Удалову привел, это он организовал наше потопление.

— Кстати, — спросил Стендаль, снимая и протирая очки. — А где же Корнелий Иванович? Вы что, бросили его в лесу?

Стендаль нервничал и переигрывал. Врать он не умел, врал обычно только маме и главному редактору Малюжкину. Но друзья Водограя не ожидали такой наглости и несколько опешили.

— А разве он не здесь? — спросил дискантом толстый Собачко.

— А как вы планируете искать сокровище Вологодского кремля? — игнорируя вопрос, в свою очередь спросил Стендаль.

— Чего? — удивился Водограй, существо подозрительное и жадное.

— Наши друзья приехали сюда за кладом, который спрятали поляки в начале семнадцатого века.

Водограй всем телом медленно развернулся к жуликам.

— Какой клад? — спросил он визгливо, но тем не менее грозно.

— Ах, это тактический прием, — отмахнулся Собачко. — Не обращайте внимания.

— Какой клад, я спрашиваю!

Старый бездельник всю жизнь мечтал отыскать клад. Любая русалка, любой карась в окрестных лесах знали, что Водограй перерыл всю тину в окрестных болотах, надеясь сказочно разбогатеть. Отыскал старую шину, остов зонта, танк времен гражданской войны, случайно потерянный англичанами, неоткрытую банку сгущенки и, говорят, скелет утопившегося помещика Гуля. С зонтиком Водограй почти не расставался, говоря, что ждет дождя. А если дождь начинался, то водяной нырял в воду, а зонтик оставлял снаружи.

— Да погоди ты! — возмутился Собачко. — Не буду же я этому Стендалю рассказывать, что мы озеро в аренду взяли? Что мы тут клуб интересных встреч устраиваем? Так бы он нас сюда повел!

— Спросили бы кого-нибудь другого!

— Спрашивали. Никто не знает, что это за озеро

— Темное.

— Какой еще клуб интересных встреч? — вмешался Стендаль. — Кто с кем будет встречаться?

Не удостоив его ответом, Собачко достал из кармана переносную рацию, вытер ее о рубаху и начал бормотать. Салисов же, малость обсохнув и обнаглев, презрительно глянул на Стендаля:

— Живете в полном отрыве от цивилизации. А в некоторых странах, между прочим, давно укрепилась свободная любовь.

При последних словах в камышах произошло оживление, так как многие русалки уже слышали о свободной любви, но не умели отличать ее от несвободной.

Под влиянием слухов некоторые русалки решили жить по-новому. Были совершены даже две попытки эмиграции — нет, не на соседнее озеро и даже не в реку, а в город Гусляр. А совсем уж глупую русалку Прасковью Филипповну Удалов с тетей Полей выловили у самой станции — она подалась в Америку. Будто там своих русалок нет! А как такой дуре объяснишь, что без регулярного купания в настоящей лесной воде русалки умирают, как птицы в стратосфере?

Слова Салисова падали на благодатную почву. До появления здесь Салисова с Собачко русалки действовали по собственной неумной инициативе. Теперь же появились вожди. И возможности для бунта.

— Ты говори, говори, милок! — закричала из камышей перезревшая в девках русалка Римма.

— Мы пришли дать вам свободу! — закричал Салисов басом. — Теперь каждая русадка получит столько мужчин, сколько пожелает! Уже создано акционерное общество по эксплуатации вашего озера. Теперь, когда мы с вашей помощью обнаружили его и нанесли на карту, сообщили его координаты в область, проходит приватизация озера его трудовым коллективом.

— Каким еще трудовым коллективом? — удивился Стендаль.

— Вы задаете слишком много вопросов, молодой человек, — оборвал его Салисов. — Трудовой коллектив — это наши отечественные русалки, гордость советских лесов и рек.

Из камышей выглядывали глупые хорошенькие русалочьи физиономии.

Блистающий мир приключений и чувственных наслаждений сверкал ожиданием в их зеленых глазах.

— Да вылезайте, вылезайте, — торопил их Салисов. — Покажитесь вашим сопредседателям!

— Девочки! — закричала тетя Поля. — Остановитесь! Честь русалке дается единожды. Лишь раз в жизни можно метать икру. И надо выметать ее так, чтобы не было мучительно больно за пустые хлопоты!

Но ее мало кто слушал.

Из камышей, из прибрежного тростника, а то и прямо из глубины поднимались все новые стройные девичьи фигуры. И вот уже первая из них — известная нам Римма — вышла из воды и замерла по щиколотку в озере, совершенно обнаженная, если не считать занавески длинных волос, прикрывавших правую грудь. Но ее живот и бедра, плавно и изящно покрытые мелкой зеленой чешуей были открыты и предоставлены для всеобщего лицезрения.

Удалов со Стендалем эту чешую не раз видали, к ней привыкли, находя в том свою прелесть. Но Салисов с Собачко были поражены. Пожалуй, им легче было увидеть не обычные девичьи ноги зеленого цвета, а настоящие рыбьи хвосты, как изображалось на средневековых картинках.

— Вот это да! — восторженно закричал Собачко.

— Закройсь! — потребовал Салисов. Однако русалкам закрываться было нечем. Единственная одежда диких русалок — речные водоросли да ночной туман.

Шорох камышей, куда отступили испуганные окриком русалки, был не слышен из-за шума вертолета, который снизился над озером, пустив по нему концентрические волны. Вертолет сместился к берегу и замер у самой земли. Из него выскочил кавалерийского вида человек в милицейской фуражке и розовом аргентинском плаще. Он держал в руках стопку бумаг.

— Это документы! — кричал он, стараясь перекрыть шум вертолета. — До-ку-мен-ты!

Приказывая жестами вертолету убираться, Салисов раскрыл бумаги и принялся проглядывать их.

Вертолет покрутился над озером, отлетел в сторону и завис над соснами.

— Тут мне прислали план местности, утвержденный райисполкомом, — объявил Салисов. — Можете полюбоваться, Стендаль.

Стендаль подошел к Салисову, они стали смотреть на чертеж, а водяной, которому было тоскливо и которого мучили подозрения, постарался вползти на берег, но тело его было таким мягким и скользким, что пришлось оставить его наполовину в воде.

— Видите, что здесь обозначено? — спросил Салисов, указав пальцем на квадрат неподалеку от озера. — Читайте:

— Развалины усадьбы помещика Гуля, — прочел Стендаль.

— Показывайте, где развалины.

— А зачем они вам?

— А затем, что там будет построен нами дом отдыха и развлечений для трудящихся из-за рубежа. Именно в этом культурном заведении, где девушки-русалки получат заодно и среднее образование, они будут плодотворно трудиться и отдыхать.