— Чем я могу вам помочь? — спросила она.

— Як вам по личному вопросу, — ответила Андреа. — Моя подруга завтра устраивает ужин с эфиопской кухней, на который приглашает вас и Маравана. Будем рады вас видеть.

Сандана как будто смутилась.

— А Мараван хочет, чтобы я пришла? — спросила она.

— Да, — ответила Андреа, ни секунды не сомневаясь.

— Тогда я с радостью принимаю приглашение.

— Вот и прекрасно.

После обеда дул порывистый ветер — отголосок прошедшего по стране антициклона «Эмма». Андреа открыла форточки, и пламя свечей то и дело вздрагивало, угрожая погаснуть. Они сидели за столом. Македа и Андреа курили, Сандана и Мараван пили чай. У всех было хорошее настроение, к какому располагает вкусная еда.

Изысканное общество собралось в ту ветреную ночь в квартире Андреа. Македа надела вышитый тибеб ¹⁴до пят, Сандана — голубое сари, хозяйка — вечернее платье с глубоким вырезом. Всех удивил Мараван, явившийся на ужин в костюме и при галстуке.

Как и следовало ожидать, сначала он отверг приглашение Андреа.

— Жаль, — вздохнула та, — Сандана тоже придет.

— Мне трудно себе это представить, — ответил Мараван. — Сандана — порядочная тамильская девушка.

Андреа засмеялась:

— Тогда тебе тем более нужно за ней присмотреть.

До сих пор Мараван не пожалел, что пришел. Ужин ему понравился. Еда походила на то, что готовят на его родине. Такая же острая, так же приправлена луком, чесноком, имбирем, кардамоном, гвоздикой, куркумой, пажитником, тмином, ЧИЛИ, мускатным орехом и корицей. Было здесь и масло гхи. Только в Эфиопии оно называлось «нитер ки-бех» и подавалось с приправами.

Пользоваться вилками и ложками тоже не полагалось, как, собственно, и посудой вообще. На столе, устланном белой бумагой вместо скатерти, Македа разложила большие лепешки из бездрожжевого теста, приготовленного из перемолотых зерен теффа — особого сорта проса, выращиваемого только в Эфиопии. Они назывались «инджеры» и использовались вместо тарелок. Гости отрывали от лепешек куски и заворачивали в них еду.

— Иногда делают одну большую инджеру размером со стол, — объясняла Македа. — Но в европейской духовке такую не приготовишь.

Общество тоже понравилось тамильцу. Все его опасения оказались напрасными. Сандана не была шокирована ни отношениями между хозяйками вечера, ни профессией Македы, которую та и не думала скрывать. Девушки беседовали откровенно, как старые подруги. Мараван расслабился.

Поведение Санданы помогло ему забыть все свои предубеждения насчет Македы. Еда тоже способствовала этому: плохой человек не может так готовить.

Наконец девушки подняли тему, которая не могла оставить тамильца равнодушным.

— Мараван говорит, что у вас родители решают, за кого их дочери выходить замуж, это так? — спросила Андреа Сандану.

— К сожалению, да, — ответила та.

— И как же они выбирают вам мужей? — поинтересовалась Македа.

— Выясняют все, что нужно, через родственников и знакомых, иногда подключают свою агентуру, даже пользуются Интернетом. Помимо всего прочего, важно, чтобы совпадал гороскоп и кандидат принадлежал нужной касте.

— А любовь?

— Считается, что на это полагаться не стоит.

— И вы согласны?

Сандана посмотрела на Маравана, который, казалось, целиком сосредоточился на изучении блюд, и покачала головой.

Налетел ветер. Шторы заколыхались, задребезжали стекла.

— Здесь можно выходить за кого хочешь, — заметила Андреа.

— Конечно, — кивнула Сандана, — если только не боишься навлечь позор на своих родителей и лишить братьев и сестер возможности создать нормальные семьи.

Девушка замолчала.

— И разбить сердца отца и матери, — добавила она наконец.

— А как же свое собственное сердце? — спросила Андреа.

— Это не столь важно, — вздохнула тамилка.

На некоторое время все задумались. Только

форточка стучала под порывами ветра.

Наконец Македа обратилась к Сандане:

— Как же так получилось, что ты оставила семью?

Сандана опустила глаза.

— Для меня мое сердце оказалось важнее, — прошептала она.

Нависла неловкая пауза, вскоре прерванная оживленной репликой Македы:

— Значит, чтобы спать друг с другом, вам необязательно выходить замуж или жениться.

Сандана покачала головой.

— Нет, так нельзя. Это так же плохо, как брак между разными кастами, и тоже навлекает позор на родных, в том числе и на тех, кто остался на Шри-Ланке, — тут она задумалась. — Хотя, если все пойдет, как сейчас, скоро краснеть за нас будет некому.

— Еще чаю или, может, чего-нибудь другого? — по-хозяйски осведомилась Андреа.

Мараван вопросительно посмотрел на Санда-ну. Он решил выпить еще чашечку, если она согласится.

Но Сандана не ответила Андреа. Вместо этого она выпрямилась на стуле и сказала, сдвинув красивые брови, нечто неожиданное для всех:

— Об этой войне никто нигде не пишет, ее не показывают по телевизору, политики о ней тоже не говорят, да и для застольной беседы эта тема, пожалуй, не слишком подходит.

Мараван положил руку на плечо девушки. На лице Андреа появилось виноватое выражение.

— Это Третья мировая, — кивнула Македа. — Я тоже видела войну, о которой никто ничего не говорит. Третья мировая касается только стран третьего мира.

— Кроме того, это бизнес, — тут Сандана схватила сумочку, которая висела на подлокотнике ее кресла, порылась в ней и вытащила свернутую бумажку. Это оказалась статья, вырезанная ею из журнала «Пятница».

— Вот, — Сандана протянула листок Андреа. — Они продают списанные гаубицы. А те, кто бежал в Европу от войны, понятия не имеют обо всем этом.

Пока Андреа читала статью, Македа заглядывала ей через плечо.

— Я знаю их, — эфиопка показала на снимки Ваена и Карлайсла.

Андреа и Сандана удивленно округлили глаза.

— Откуда?

— Угадайте с трех раз, — вздохнула Македа.

Мараван встал и тоже заглянул в мятый листок. Андреа расправила бумажку, а Македа пододвинула включенную лампу. С фотографий на них смотрел азиат в круглых очках и грузный американец.

— Это они, — еще раз подтвердила Македа. — И знаете, кто их свел? — тут она оглядела компанию, словно в надежде, что кто-нибудь догадается. — Дальманн и Шеффер!

— Простите меня, — вздохнула Сандана.

Они стояли под козырьком остановки, дожидаясь двенадцатого трамвая. Здесь Сандана должна была делать пересадку, а Мараван вышел, чтобы составить ей компанию. Холодный ветер до сих пор не утих. Оба мерзли.

— За что? Вы все сделали правильно, — успокоил девушку Мараван.

— Кто такие эти Дальманн и Шеффер?

— Клиенты.

— Ваши или Македы?

— И ее, и наши.

— А почему «Пища любви»?

Весь вечер Андреа и Македа повторяли это название, словно речь шла о Макдоналдсе или другой не менее известной марке. Мараван удивился, что Сандана не задала этот вопрос еще за ужином.

— Просто красиво звучит, — ответил он.

Но девушка, похоже, не поверила.

— Ладно уж, скажите, Мараван, — усмехнулась она.

Тамилец посмотрел на дорогу в надежде, что покажется трамвай. Но там было пусто.

— Я готовлю... — замялся он, подбирая слова, — такую еду...

— Возбуждающую аппетит? — подсказала Сандана.

Мараван не мог понять, подтрунивает она над ним или нет.

— Что-то вроде того, — пролепетал он, смутившись.

— И где вы этому научились?

— У Нангай. Я всему научился у Нангай.

Новый порыв ветра опустошил ящик для прессы. Бесплатные газеты разметались по улице.

Тамильца спас подошедший трамвай.

Поднимаясь на подножку, Сандана несколько неловко поцеловала Маравана в губы.

— Приготовьте и мне что-нибудь такое! — успела крикнуть она, прежде чем захлопнулись двери.

Мараван, улыбаясь, кивнул ей.

Трамвай тронулся. Сандана стояла на задней площадке и махала ему рукой.

Март 2009

43

Неизвестно, каким образом журналу «Пятница» удалось выйти на Джафара Фаяхата. Из последнего номер читатели узнали об одиссее списанных бронетранспортеров через США в Пакистан, остававшийся главным поставщиком оружия для правительственной армии Шри-Ланки. И опять в статье фигурировали Стивен К- Кар-лайсл и Ваен. Новым действующим лицом был усатый пакистанец по имени Казн Раззак. О нем сообщалось, что это человек из окружения Джа-фара Фаяхата и одна из центральных фигур в нашумевшей недавно ядерной афере.