Он сразу почувствовал, что его помощник пришел сообщить ему нечто действительно важное.

— Речь пойдет о противниках экспорта оружия, — ответил Шеффер.

— Какое мне до них дело?

— Они вышли на Ваена.

— И что?

— Они узнали, что он перекупил проданные в США самоходные гаубицы.

— В этом нет ничего противозаконного, и ты знаешь это не хуже меня.

— Но они пронюхали, что Ваен продал их «тамильским тиграм».

— Это его проблемы.

— Рад, что ты можешь оставаться таким спокойным.

— А ты нет?

— Представь себе, что они опубликуют это в своей газетенке, а потом какой-нибудь журна-люга начнет копать и выйдет на тебя.

— В связи с Ваеном?

— С Ваеном и Карлайслом. Ведь это ты их свел.

— Мне все равно.

Дальманн не выказывал беспокойства, однако оба они знали, что он не может допустить упоминания своего имени в связи с этим грязным делом.

— Я всего лишь хотел предупредить тебя, — сказал Шеффер, поднимаясь со стула.

— Подожди, не торопись.

Шеффер снова сел.

— Что мы можем сделать? — спросил Дальманн.

— Боюсь, немного, — вздохнул Шеффер.

— А именно?

Шеффер замолчал, делая вид, что задумался.

— Ведь дело касается СМИ, а в этой среде мы имеем некоторое влияние, — ответил он наконец.

Дальманн кивнул. Только это и оставалось.

— У тебя есть конкретные планы? — спросил он.

— Я сдам им Карлайсла, при условии, что они оставят в покое тебя, — ответил Шеффер.

Все-таки он был хороший человек, хоть временами и раздражал Дальманна.

— А что, если найдутся какие-нибудь другие журналисты и начнут копать? — поинтересовался тот.

— Журналисты не копают друг под друга, — возразил Шеффер.

С этими словами он попрощался, а Дальманн, немного успокоившись, приступил к завтраку.

41

Андреа напрасно прождала Македу до утра. Около одиннадцати часов следующего дня она уже нажимала кнопку домофона на двери ее дома. Подруга предупреждала, что будет у Дальманна, однако обычно ее свидания не затягивались на всю ночь.

Они давно договорились не требовать друг от друга никаких отчетов. Каждая их встреча должна быть приятной неожиданностью. Однако, как и все влюбленные, девушки часто нарушали заключенные соглашения.

Они решили обойтись без лишних вопросов, и каждая имела право на свои небольшие тайны, если они не касались другой. Но иногда Андреа не выдерживала. Даже не спрашивая напрямик, она могла сказать в присутствии Македы, как бы рассуждая вслух:

— Конечно, это не мое дело, где ты провела полночи...

Однако Македа никогда не реагировала на ее намеки и сама не допускала ничего подобного в адрес Андреа.

Наконец, в домофоне послышался сонный голос эфиопки: -Да?

— Это я, Андреа.

Раздался щелчок — и Андреа вошла в подъезд. Подруга поджидала ее у двери своей квартиры на третьем этаже.

Андреа быстро поцеловала Македу и вошла в дверь.

— Кофе? — предложила эфиопка.

Только что Андреа была в ярости, однако вид подруги, такой милой, элегантной, веселой, вмиг успокоил ее.

— Давай, — кивнула она и улыбнулась.

Македа приготовила две чашки эспрессо, поставила их на маленький столик между двумя креслами, села напротив гостьи и заложила ногу за ногу.

— Это все Дальманн, — начала она, пренебрежительно махнув рукой.

— Не слишком ли его много? — спросила Андреа в тон подруги и повторяя ее жест. — Даль-манна, я имею в виду.

— Он хорошо платит и не слишком напрягает, — пожала плечами Македа.

— Он старый противный мешок и нечист на руку, — ответила Андреа, раздражаясь. — Это он устроил встречу голландца с «руководителем года», на которой того сфотографировали.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Македа.

— Голландца привел один из его людей.

— Шеффер? — догадалась эфиопка. — Это интересно.

— Я знаю, что нарушаю соглашение, но все-таки скажу тебе одну вещь, — продолжала Андреа. — Мне не нравится, что ты проводишь столько времени с Дальманном. Мне это противно.

— Но это моя работа — проводить время с мужчинами, которые неприятны другим женщинам, — оправдывалась Македа.

— Дальманном мог бы заняться кто-нибудь из твоих коллег, — заметила Андреа.

— Он — постоянный клиент Кули и надежный партнер, как утверждает тот, — ответила Македа.

На лице Андреа появилось страдальческое выражение.

— Ах, Македа, — вздохнула она, — если бы ты знала, как мне тяжело.

— Но он не может заниматься сексом, — утешила подругу эфиопка.

Андреа молчала, ожидая пояснений.

— У него сердце, он принимает кучу таблеток, и пьет к тому же.

— Что же вы с ним делаете?

— Это запрещенный вопрос.

— Я знаю, тем не менее.

Македа пожала плечами:

— Разговариваем, едим, смотрим телевизор. Совсем как пожилая супружеская пара.

— И это все?

Македа засмеялась.

— Иногда ему нравится смотреть, как я раздеваюсь. А я должна делать вид, будто не замечаю, что он подглядывает. Он вуайерист ¹³.

— Боже, какая гадость! — воскликнула Андреа.

— Да, но это легкие деньги, — пожала плечами Македа.

Андреа встала с кресла, подошла к подруге и страстно поцеловала ее.

42

Еженедельный журнал «Пятница» под заголовком «Продано на лом» опубликовал материал противников экспорта оружия о торговле подержанными гаубицами.

Рядом со снимками боевых машин и картой Бенгальского залива, испещренной кораблями и стрелками, на видном месте красовались два блока фотографий американского бизнесмена

Карлайсла и его таиландского партнера Ваена. О сделке удалось узнать немного: Карлайсл по бросовой цене и совершенно легально закупил самоходные гаубицы от имени фирмы-производителя и переправил их в США, откуда с большой выгодой для себя продал Ваену. Далее след М109 терялся.

Однако у журналистов имелись основания полагать, что Ваен приобрел их не для себя. На «плавающих складах» — так назывались в статье грузовые суда, — стоящих на якоре в Бенгальском заливе, машины ждали своих основных заказчиков. А ими, как утверждали авторы расследования, оказались «тамильские тигры», приезжавшие за гаубицами незадолго до бомбардировок портовых городов Муллайтиву и Чалай.

Довольный, Дальманн отложил журнал в сторону и взял ежедневную газету. Из нее он узнал, что за день до того под тяжестью снега обвалилась крыша одного из спортивных комплексов в Санкт-Галлене. До открытия тренажерного зала оставалось совсем немного. Никто не пострадал.

Сандана работала в окошке номер «двенадцать». Андреа не сразу узнала ее в форменной блузке с пошловатым шарфиком.

В фойе бюро путешествий сидели клиенты с номерками в руках и ждали очередного гудка, при котором на табло менялась цифра.

На всякий случай Андреа взяла несколько номерков, не следующих непосредственно друг за другом. Ей надо было попасть именно в двенадцатое окошко.

Появление Андреа в бюро путешествий объяснялось все той же ее привычкой вмешиваться в жизнь других людей. Македа вздумала устроить в один из свободных вечеров ужин с эфиопской кухней и мимоходом обмолвилась, что неплохо бы пригласить и Маравана с его подругой.

Андреа эта идея понравилась, однако она была почти уверена, что Мараван ее отвергнет. Во-первых, потому что тамилец до сих пор отказывался называть Сандану своей девушкой. Во-вторых, потому что отношения Андреа с Македой он не то чтобы не одобрял, но как будто игнорировал.

Обстановка на родине тревожила Маравана. Однако Андреа полагала, что и с Санданой у него не все гладко. Да и работа «сексуальным поваром» — как с грустью Мараван называл себя — также не делала его счастливым.

«Может быть, ужин вчетвером поможет улучшить климат в рабочем коллективе», — подумала Андреа.

Итак, она хотела обойти Маравана. Пригласить Сандану, а потом поставить тамильца перед фактом.

Уже первый ее номерок выпал на двенадцатое окошко. Сандада узнала Андреа и даже вспомнила ее имя.