Однако были основания и для тревоги. Машины Ивара. Шеф видел, как их выгружали, видел, как гнулись реи, как кренились борта. Трудно сейчас сказать, как устроены эти штуковины, но весом они куда как превосходят его собственные орудия. Уж не с их ли помощью свалил Ивар частокол вокруг Линна? Правда, ставит он их неправильно, не на том берегу. Так, конечно, безопаснее на случай вылазки врага, зато если сражение сместится в сторону, машины останутся без дела. Любопытно все же знать, как они работают, смогут ли повлиять на его участие в этой битве.

Точнее: на его неучастие в этой битве.

Квикхелм был воеводой бывалым, прошедшим через горнила множества сражений. Он бы не задумываясь остановил продвижение своего войска, как только передовые дозоры донесли ему, что к берегу реки причалили ладьи с драконами. Драться с целым флотом викингов в его намерения никак не входило. Вообще, будь его воля, он бы к любым непредвиденным обстоятельствам в этом походе на землю Пути относился вдвойне внимательно, памятуя о жуткой войне в болотах, которая началась для него с кровопускания на узкой гати.

И однако судьбы этого похода не были послушны воле Квикхелма. Викинги и люди Пути были одним миром мазаны для его короля: и те и другие были на свой лад угрозой принятому порядку вещей. Для Вульфгара и для епископов они все поголовно были язычниками. Ладьи с драконами расставлены вдоль береговой линии? Прекрасно! Ударить по ним, пока между ними есть зазоры!

— Если это не люди Пути, — желчно процедил Альфгap, — то тебе и вовсе не о чем беспокоиться. Ведь у других викингов нет машин, которые тебя так напугали.

Больно задетый за живое, сознавая также, что даже самый нехитрый поворот строя покажется чересчур мудреным сельским танам, составлявшим большинство в Бургредовом войске, Квикхелм бросил своих людей в атаку вниз по покатому склону утеса, ведущему к берегу реки, причем сам бежал впереди строя вместе со своими испытанными оруженосцами, исторгая из легких грозные шумы и яростными взмахами меча призывая своих не отставать.

Английские воины, завидев пред собою ненавистные драконьи морды и построенные клином кучки викингов подле каждой из них, воодушевились. «Хорошо бы, викинги не успели их остудить. Или сами они не надорвались прежде времени», — подумал Квикхелм, сбавляя скорость и сразу оказываясь в середине сомкнувшегося вокруг него кольца воинов. Он приладил щит к плечу, не считая нужным поднимать его над головой. Щит весил не меньше стоуна — четырнадцать английских фунтов; остальное снаряжение — вооружение и доспехи — еще три стоуна. Поклажа, может быть, и не великая. Но много с ней не набегаешь. А чтобы драться в латах, нужно с умом распределять силы… Потоки пота застили Квикхелму глаза, но на противоположном берегу он смутно различал суетящихся людей, впопыхах снимающих лагерь… «Не часто удается накрыть викингов спящими. Чаще мы горазды собственную гибель проморгать».

Первый залп из эркенбертовских онагров прорубил шесть чистых просек в английских шеренгах, состоявших, в свою очередь, из шести воинов каждая. Ядро, предназначавшееся для державшихся в середине строя воевод, золотые, темновишневые и алые одеяния которых бросались в глаза с любого расстояния, было пущено по чуть более высокой траектории, чем остальные, — точнее, на уровне их роскошных шлемов. Выстрела, сорвавшего его голову с шейных позвонков, Квикхелм не услышал и даже не почувствовал; меж тем силы удара хватило еще на то, чтобы скосить всю шедшую за ним следом колонну. Проделав кровавый путь, камень замер у колес фуры, на которой епископ Даниил, стоя, воспевал в псалмах воинскую доблесть. В один миг викинги обезглавили и воеводу, и армию.

Большинство же англичан, лишенных бокового обзора краями забрал на шлемах, не заметили ничего дурного: они видели пред собой лишь разрозненные отряды врага, ощерившиеся им навстречу слабосильными клинами по сорок человек, каждый подле своей ладьи и на расстоянии ярдов десяти один от другого. Захваченные этим соблазнительным зрелищем, англичане с дружным воем обрушились на викингов, тыча их копьями, решительно рубя поверх их деревянных щитов, а то и норовя подсечь снизу. Свежие, хорошо отдохнувшие викинги, сцепив зубы, пытались во что бы то ни стало удержать много превосходящие силы врага. Они знали, что совсем скоро им станет легче.

А тем временем, проносясь сквозь тщательно выверенные бреши в строю норвежцев, мерсийцев продолжал сметать кровавый вихрь.

— Что-то сейчас будет, — глухо выговорил Бранд.

Шеф не ответил. Последние минуты он отчаянно напрягал свой единственный глаз, пытаясь разгадать, какая же сила несет столь опустошительные последствия. Он приковал взгляд к одной из машин, несколько раз пересчитал удары сердца в промежутке между выстрелами. Наконец кое-что начало проясняться. Несомненно, то была вращательная катапульта, что явствовало из невысокой скорострельности вкупе со свойствами поражения: каждый снаряд поднимал в воздух клубок из человеческих тел. И при этом устроены они были не по образцу лука. Мало что можно увидеть с расстояния в милю, однако Шефу достаточно было различить квадратную, чуть приподнятую над землей форму машин. И третье. В игрушках этих — немерено тяжести; вспомнить только, как их ставили на телеги — крепили к снастям, снасти накидывали на ворот… Потребовалась дополнительная прочность… Эти орудия работали за счет какого-то мощного столкновения разных частей конструкции. Правильно. Теперь еще хотя бы краем глаза взглянуть на машины эти поближе, и тогда…

Но он уже не успевает за собственными мыслями. Надо переключить внимание на сражение. Что-то будет, так сказал Бранд? Нетрудно догадаться, что именно. После очередного залпа английские ратники, находившиеся в брешах между клиньями, сообразив наконец, что эти самые клинья являются для них единственным укрытием, начали оттирать своих же товарищей — сосредоточенных, как всегда, в центре лучших ратоборцев, которые только что вошли во вкус и готовились вот-вот прорвать строй викингов. В большинстве своем ратоборцы эти понятия не имели, что делается на поле сражения. Они чувствовали только, что творится что-то необычное: тогда некоторые из них стали пятиться назад, чтобы иметь возможность поднять на миг забрало или хотя бы отпихнуть от себя товарищей, которые, вместо того чтобы усиливать давление за их спинами, мешали им своей толкотней. Если бы люди Ивара бились в сомкнутом строю, они бы могли воспользоваться этой неразберихой, чтобы устроить прорыв. Но это было не так. Любая атакующая вылазка со стороны небольших разбросанных отрядов, которые сдерживали бешеный натиск врага не без помощи защищавшей их с тыла реки, обречена была закончиться, даже не успев начаться. Исход сражения по-прежнему был непредсказуем.

Бранд вновь привлек внимание ярла, на сей раз судорожно вцепившись кончиками пальцев в его руку. Командовавший орудийной обслугой викинг приказывал рабам сменить прицел, не забывая подкреплять слова пинками и зуботычинами. Бросившись на врага, англичане оставили неприкрытыми громоздкие фуры и телеги с расставленными на них знаменами короля и ольдерменов, огромными крестами епископов и настоятелей монастырей. И вот уже одной из телег как не бывало. Над тем местом, где она стояла, взмывают в небо вороха щепы. Прямое попадание. Следующий выстрел — и целая упряжка быков грузно валится с ног, куда-то в сторону катится колесо. А за спиной ярла катится уже по рядам его войска могучее эхо, которое способно поднять и повести в бой людей Пути куда быстрее, чем подзатыльники и брань воевод. Тем временем на одной из телег дрогнул крест. Какое-то время казалось, что он сможет устоять; но, медленно покачнувшись, он осел и с глубоким вздохом грохнулся оземь.

И тогда в утробе ярла сцепилось и сдвинулось нечто тяжелое и могучее, словно повернулась огромная зубчатая передача. С невозмутимым видом, зная, что нарастающее возбуждение освобождает его от любопытных взглядов, он влил в себя остатки пива из небольшой фляжки, которую не выпускал из рук целый день. А ведь пиво там было неплохое. Но все удовольствие портила всыпанная во фляжку труха из небольшого мешочка, который вручил ему сегодня утром