Из домашних животных у Фиболда был еще один любимец — морской конь. Он завел его в год Великого Наводнения. Весь сезон в Южной Америке лили такие дожди, что Мексиканский залив вышел из берегов и погнал вспять полноводную Миссисипи, а та, в свою очередь, — Миссури и реку Платт. Вместе с водами Мексиканского залива туда занесло много океанской рыбы, а также тюленей.

Фиболд поймал одного и оседлал, а потом гонял на нем верхом по реке и набрасывал лассо на акул, тоже попавших в Платт из Мексиканского залива. Дедушка Илдеда Джонсона ничего не имел против, когда Фиболд приносил ему на обед морских акул, но он видеть не мог его мокрого коня, пусть даже то был морской конь — тюлень. Акул дедушка готовил под соусом карри. Это была любимая подливка Фиболда из куркумового корня, чеснока и разных пряностей.

Но больше всех из своих питомцев Фиболд любил кошку с деревянной лапой. В самом начале, когда Фиболд только подобрал эту кошку, он очень боялся, что она не сумеет ловить мышей. Сами посудите, ее деревяшка так стучала по полу, что любая мышь, если только она не была глухая от рождения, могла с легкостью удрать от нее. Но оказалось, кошка по сообразительности ни в чем не уступала своему хозяину. Она придумала, как ей ловить мышей.

Обычно кошки гонятся за мышью, и — цап ее! Но кошка Фиболда так не могла. Значит, надо было придумать что-то другое. Она приметила, что мыши проникают в дом через дыру в стене возле больших дедушкиных часов. Оставалось только притаиться у этой дыры и держать деревянную лапу наготове. Стоило мышке просунуть в дыру голову, и — клац! — все готово. Так что со своей деревянной лапой любимая кошка Фиболда Фиболдсона ловила мышей не хуже, чем иная на всех четырех.

Фиболд очень гордился своей кошкой. И дедушкиными часами тоже. Но из-за этих часов вышла очень большая неприятность. За все годы, что Фиболд прожил в Небраске, он ни разу не передвигал с места эти часы. Как он их поставил, так они и стояли, а маятник так и качался — тики-таки, тики-так. И тень от маятника, само собой, качалась вслед за ним — тики-таки, тики-так. И в конце концов тень от маятника протерла в стене дыру. Стена упала, а за ней упал и сам дом.

Тут Фиболд решил: хватит с него Небраски. И переехал в Калифорнию, куда с самого начала собирался. Судя по слухам, так он оттуда и не уезжал.

Еще мальчишкой в те далекие дни, когда не успели даже изобрести пароход, Алфред Буллтоп любил лазить по скалам своего родного штата Мэн, взбираться на самые высокие вершины и смотреть в открытое море. Он хотел непременно первым увидеть на горизонте белые паруса судов, возвращающихся домой из далекой Индии, Китая или из Бостона. А когда он видел черную тучу, он кричал:

— Будет буря!

Потому его так и прозвали: «Будет Буря».

Малыш Будет Буря быстро догадался, что чем выше он поднимется, тем дальше увидит. И еще кое-что он смекнул: если вырасти выше скал, не придется карабкаться по острым камням, чтобы любоваться далеким морем. И он решил вырасти большим-большим.

Когда ему исполнилось десять лет, рост его был шесть футов, а это значит чуть меньше двух метров, или, как принято мерить у моряков, одна морская сажень.

Будет Буря вырос таким большим, что пора ему было приискать себе какую-нибудь работу. Ну, а какую? О какой работе может мечтать человек, который больше всего на свете любит глядеть в открытое море и предвещать бурю? Конечно же, поступить юнгой на корабль.

Так Алфред и сделал, нанявшись к капитану «Красотки Сьюзи» кают-юнгой. Он должен был следить за порядком в капитанской каюте и бегать по его поручениям во время длинного плавания от родного штата Мэн до острова Мадагаскар и обратно.

Будет Буря точно выполнял все, что от него требовалось, и даже кое-что сверх того. Например, заглядывал за горизонт. Тому, кто стоял у штурвала, совершенно не виден был горизонт, за которым обычно прятались коварные айсберги и пираты. Вот Алфред и решил еще немножко подрасти, чтобы видеть все, что делается даже за горизонтом. И он своего добился.

К концу первого плавания Будет Буря научился многому, так что мог уже считаться заправским моряком. Тогда он пошел к капитану большого судна, которое называлось «Морская Звезда», и предложил свои услуги.

Капитан внимательно оглядел Алфреда и сказал:

— Что ж, ты парень рослый и выглядишь заправским моряком. Как твое имя?

— Алфред Буллтоп. Будет Буря.

Так капитан и записал в судовом журнале: «Будет Буря. А. Б.»

Капитан не ошибся, приняв в команду Алфреда. Будет Буря и в самом деле оказался моряком что надо. Высший класс! С тех пор и повелось называть опытных моряков классом АБ. Слышали, наверное?

«Морская Звезда» держала курс на Корк в Ирландии и шла с грузом леса. Для Алфреда эта посудина оказалась чуть маловата, потому что он все продолжал расти. Но с делом своим он справлялся отлично, и она тоже, пока не случилось нечто непредвиденное. Посреди Северного моря «Морская Звезда» вдруг стала — и ни с места. Можно было подумать, что со дна океана вдруг поднялись гигантские рифы и держат ее, не пускают идти дальше. Но в тех широтах не было рифов, и ветер полнил паруса до отказа, а все-таки «Морская Звезда» не двигалась. Что за чудеса?

Никто не боялся, что судно потонет. Оно было из прочного дерева и течи не давало. Да и груз везло подходящий — мачтовый лес. Но капитан и вся команда были в тревоге, потому что кончились галеты и черная патока, а им так хотелось есть.

Тогда Будет Буря решил разузнать, в чем дело. Не страшась китов и акул, обступивших судно со всех сторон, он прыгнул прямо с борта в море и скрылся в волнах. Полчаса под водой шла какая-то возня и борьба, наверх всплывали воздушные пузыри, море бурлило и пенилось.

И вдруг морская пучина разверзлась, и оттуда весь мокрый вынырнул Будет Буря. Он так спешил, что не успел воспользоваться трапом, а прямо взлетел на палубу. И в тот же миг «Морскую Звезду» легко понесло на волнах.

Капитан и вся команда умирали от любопытства: что же задержало их на этом месте? Отдышавшись, Будет Буря рассказал им. Оказалось, к килю корабля присосался огромный осьминог. Четырьмя ногами он держался за корабль, а остальными четырьмя — за морское дно, словно четырехзубый якорь.

— Как же ты отцепил его? — удивился капитан.

— Очень просто, — отвечал Будет Буря. — Первым делом — раз! — я подставил ему фонарь под глаз. Потом — раз! — под другой. Осьминог освободил две ноги, чтобы защищаться, тут я — раз! — и связал их двойным морским.

Он имел в виду двойной морской узел, каким намертво вяжут шкоты.

— Оставшиеся две ноги я связал ему выбленочным узлом — раз и раз! Две ноги, которыми он пришвартовался ко дну, я связал рифовым узлом. Итого шесть ног, считаете? Потом я оторвал от песка его седьмую ногу, скрутил ее, как лиссель-фал, и набросил на восьмую мертвой петлей. Все очень просто, только на последний узел у меня ушло много времени, потому что осьминогу вся эта кутерьма с узлами порядком надоела и он оказывал мне сопротивление. Я и задержался слегка. Зато теперь, будьте уверены, он не станет тревожить нас, во всяком случае, некоторое время, разве что кому-нибудь взбредет на ум одолжить ему свой острый марлинь, чтобы разрезать мои узлы. Сам я уж точно ему не дам!

Никто в этом и не сомневался. Будет Буря никогда не расставался со своим двухфутовым марлинем и всегда держал его за поясом. Без него он никак не мог обойтись, он сам говорил: что-что, а лучшей зубочистки не найдешь!

Больше ничего примечательного в это плавание не произошло, разве что Будет Буря еще немного подрос. Он решил так вырасти, чтобы ловить китов прямо с борта корабля. И когда «Морская Звезда» вернулась в родной порт, Будет Буря списался с корабля и нанялся на китобойное судно «Дэви Джонс». Наконец-то ему предстояла настоящая работа!

Но его ждало разочарование. Когда впередсмотрящий крикнул: «Бьет фонтан!», что означало «Впереди виден кит!» — тут же вся команда бросилась по своим шлюпкам и в погоню за китом. А Будет Буря не уместился в маленькой шлюпке и потому пропустил всю потеху.