В 1994 году чеченцы подняли вооружённое восстание против центральной власти, переросшее вскоре в полномасштабную войну с правительственными войсками, и оказали такое яростное сопротивление, что в Москве, не зная, как поскорее покончить с этим делом, готовы были идти на любые уступки. То объявляли раз за разом полную амнистию всем боевикам, решившим сложить оружие (к т.н. «русским экстремистам» российская Фемида всегда гораздо непреклоннее!), то руками генерала Лебедя подписывали «похабный» мир в Хасавюрте, то согласились, наконец, чтобы мятежную республику возглавил не кто иной, как Ахмад Кадыров, соратник Джохара Дудаева, один из активнейших лидеров чеченского сопротивления. По словам небезызвестного Ахмеда Закаева, было время, когда Кадыров «открыто, на всю Чечню говорил: если каждый чеченец убьёт 150 русских, то проблема России будет решена. Ибо русских сто пятьдесят миллионов, а нас полтора миллиона. Сегодня Кадыров — самый любимый и близкий друг Путина» {32}.

   И это ещё не всё! После своего «умиротворения» Чечня получила от Москвы такие привилегии, которые и не снились остальным субъектам Федерации. В отличие от всех других российских регионов, Чечне было разрешено фактически вообще не платить налоги. Деньги от продажи чеченской нефти, минуя федеральный бюджет, прямиком шли в карман чеченского правительства. При этом средства из федерального бюджета исправно перечислялись на восстановление Чечни.

   Вот такая, понимаешь, арифметика... Хотя, как иначе? За удовольствие  видеть мятежную Ичкерию в составе Российской Федерации надо платить и платить!

   Поэтому нет ничего удивительного в том, что и во времена Иисуса непокорные и постоянно бунтовавшие иудеи пользовались, в отличие от всего остального населения Римской империи, определёнными привилегиями и, в частности, имели право создавать политические и религиозные организации. Римляне, беспощадно подавляя непримиримую оппозицию в лице зелотов и сикариев, сквозь пальцы смотрели на существование тех партий и группировок, которые не выступали открыто против их владычества, а занимались в основном религиозными спорами. Оккупанты прекрасно понимали, что запреты и гонения приведут лишь к радикализации этих партий и, чтобы не создавать себе дополнительную головную боль, старались без особой нужды еврейское население не раздражать. Что же касается религиозных споров, то римляне считали это неопасным занятием. «Пожалуйста, — говорили они, — болтайте кто что хочет, только законы соблюдайте!» Будучи сами фактически безбожниками, давным-давно потерявшими веру в своих древних богов, римляне соглашались терпеть странное и непонятное иудейское религиозное рвение при условии, что это не повредит их господству в Палестине.

    Завершая обзор эпохи, в которую жил и действовал Иисус, мы должны признать, что она была отнюдь не идиллической. Произвол и злоупотребления римских чиновников, почти непрерывные заговоры и мятежи, кровавые расправы без суда и следствия, ожесточённая борьба партий, ужасы индивидуального террора, яростные религиозные споры  —  вот что составляло повседневную жизнь Иудеи в I в. н. э. И вот в этой суровой, трагической обстановке и предстояло начать Иисусу из Назарета свою общественную деятельность.

   Как было отмечено в предыдущей главе, ожесточённая борьба партий составляла характернейшую черту общественной жизни Палестины I в. н. э. Это было время, когда множество молодых энергичных людей, не дожидаясь сверхъестественного спасения от Мессии, пытались собственными силами приблизить наступление Царства Божия. Одни из них в поисках истины становились учениками знаменитых раввинов —  авторитетных толкователей Торы, другие пополняли ряды радикальных националистических группировок, вроде зелотов и сикариев, третьи присоединялись к разного рода авантюристам, искателям приключений и просто шарлатанам.

   Менее всего тогдашние иудеи — современники Иисуса — походили на  равнодушных, вялых и аполитичных обывателей. В большинстве своём это были энергичные, смелые и решительные люди, готовые ради великой цели рискнуть не только личным благополучием, но и собственной жизнью. Они не отсиживались по домам, отговариваясь неотложными семейными заботами, а стремились на улицы, в гущу народа, чтобы, сплотившись, всем вместе отстаивать общие интересы. Дошедшие до нас исторические свидетельства рисуют потрясающую картину массового героизма и самоотверженности, проявленных населением Иудеи в борьбе за свободу и независимость.

   В те смутные времена едва ли не каждый взрослый мужчина в Иудее стремился так или иначе проявить себя на общественном поприще, присоединяясь к уже существующим партиям или же пытаясь организовать свою собственную. Иисус в этом отношении не был исключением из общего правила. Живя в бурную героическую эпоху, он не мог оставаться в стороне от чаяний своего народа, и, конечно же, пытался собрать вокруг себя более или менее организованную группу приверженцев, или, как я буду в дальнейшем её называть, — «партию» Иисуса.

   Однако многие исследователи новозаветных текстов не согласны с тем, что Иисус был руководителем общественной организации. По их мнению, он вообще никогда не стремился собрать вокруг себя спаянную дисциплиной группу единомышленников, а был всего лишь бездомным бродягой во главе небольшой кучки ближайших учеников — таких же бродяг, как и он сам. Так, например, живший при Николае I архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий, автор книги «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа», характер общественного служения Иисуса представлял себе следующим образом: «...Спаситель не составлял из Своих последователей никакого видимого, внешне связанного чем-либо общества, в коем мог бы образоваться дух самостоятельности гражданской и противодействия тогдашнему Римскому преобладанию над Иудеею. Только двенадцать учеников находились в постоянном союзе между собою и с Ним; все же прочие почитатели Его, даже — так называемые — семьдесят учеников собирались вокруг Него повремённо, слушали его беседы, получали исцеления от своих недугов, оказывали разные знаки уважения и пособия Ему и Его ученикам (Мф. 27, 25); но, по удалении небесного Наставника (ибо Он постоянно переходил из одного места в другое — Деян. 10, 38), немедленно все возвращались к своему месту жительства и обыкновенным занятиям, не думая почитать себя членами какого-либо новоучреждённого общества или признавать себя подлежащими каким-либо новым обязанностям, кроме тех, кои давно лежали на каждом по закону Моисея и по внушению собственной совести» {36}.

   Совершенно безосновательное утверждение! Ведь если мы заглянем в Евангелия, то увидим, что требования Иисуса к ученикам (и не только к ближайшим двенадцати апостолам!) были столь суровы, что их точное соблюдение делало весьма проблематичным возвращение «к своему месту жительства и обыкновенным занятиям». Судите сами. Одному богатому юноше Иисус предлагает: «Пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим... и приходи, последуй за Мною» (Мк. 10:21); другому, хотевшему прежде похоронить умершего отца, — «Иди за Мною и предоставь мёртвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8:22); третьему не позволяет проститься с домашними (Лк. 9:61-62) и т.д. И что же тогда получается? Придут, значит, люди к Иисусу, побудут у него день-другой, послушают проповеди, после чего им и объявят: «Всё, друзья, спасибо за внимание, отправляйтесь-ка по домам!» А куда им теперь отправляться? Один ученик всё своё имение нищим раздарил — возвращаться некуда; другой отца родного отказался хоронить — как после этого показаться на глаза домашним? Ведь кулаками встретят, не иначе!