– Это ты, Фаррел? – спросил он по-английски.

– Да, но… – И вдруг я узнал его. – Рис? Он кивнул:

– Где Максвелл? – Он часто и тяжело дышал, а взгляд был какой-то дикий.

– Там, на дороге. Он ранен. Есть возможность пробиться? – снова спросил я.

Он отбросил со лба волосы.

– Нет, мы отрезаны. Полностью, – ответил он.

Разговор с Рисом снова лишил меня светлой надежды на будущее. Я сразу вспомнил Милан, владевший мною тогда страх и встречу с Элис.

– Как ты здесь очутился? – спросил я. Он пропустил мой вопрос мимо ушей.

– Кто это? – спросил он, глядя на Хэкета.

– Мистер Хэкет из Америки. – Я повернулся к своему спутнику: – Мистер Рис, друг Максвелла.

– Приятно познакомиться, – сказал Хэкет.

Было довольно смешно, находясь в лавовой ловушке, вот так неспешно беседовать.

– Ты уверен, что действительно невозможно выбраться?

Его голубые глаза холодно посмотрели на меня.

– Почему ты. черт возьми, переспрашиваешь? Я бреду вдоль этого потока часа полтора. Я забрался на один из этих домов и осмотрелся вокруг. И обнаружил, что теперь уже не выбраться отсюда. Максвелл тяжело ранен? Поток лавы достигает ширины в сотни ярдов, и в нем нет ни малейшего просвета.

– И еще один поток движется со стороны Санто-Франциско, – сказал Хэкет. – Если мы не выберемся отсюда до вечера, лава накроет нас.

– Прекрасная перспектива. – Рис повернулся к Хэкету, полностью игнорируя меня. – Так Макс тяжело ранен?

– У него сломана нога. Думаю, нам нужно вернуться и устроить военный совет.

Рис кивнул, и они пошли обратно. Я послед овал за ними.

– Как вы сюда попали? – спросил Хэкет.

– Вчера вечером я прибыл в Неаполь. Мне там передали записку от Мака. Он назначил мне встречу здесь на вилле. Я взял такси и поехал. Было четыре тридцать утра. Везувий буйствовал вовсю. Мы ехали, пока не полетели камни, а потом шофер отказался ехать дальше, и я пошел пешком. Вилла была пуста, если не считать мертвого итальянца. Я дошел до окрестностей Санто-Франциско, потом пошел обратно.

– Не повезло.

Мы вернулись к повозке. Все с надеждой взирали на нас. Думаю, Хильда и Джина все поняли по выражению наших лиц. Джина взялась за вожжи, развернула повозку и крикнула, чтобы мы садились.

– Куда поедем? – спросил ее Хэкет.

– На виллу, там все же удобнее, и к тому же… – Она не договорила, но по ее глазам я понял, что она имеет в виду наркотики.

Думаю. Хэкет тоже понял.

– Ладно, прыгайте, Рис.

Хильда поглядела на Риса и спросила:

– Почему вы не ушли отсюда, пока еще была такая возможность?

Он рассказал ей, что произошло. Ее лицо осунулось и побледнело.

– Извините, это моя вина. Это я сказала Максвеллу, чтобы он оставил вам записку. Я так беспокоилась за отца, что думала, может быть, вы из Милана привезете какие-нибудь новости.

– Не расстраивайтесь. Это не ваша вина. – И уже обращаясь ко мне: – Это ты во всем виноват, Фаррел.

И вдруг я снова ощутил жуткую усталость. У меня не было сил спорить с ним, объяснять ему, что до сегодняшней ночи я не имел ни малейшего представления о том, что происходило. Я стоял, тупо глядя на него, не находя сил выдержать его полный гнева и презрения взгляд.

Хильда ответила за меня:

– Это неправда.

– Это правда. Если бы он так не струсил, если бы он сделал то, о чем мы его просили в Милане…

– Он сделал все, что мог сделать человек. Он…

– Это ваше мнение. – Он пожал плечами, посмотрел на меня и засмеялся. – Все как прежде, ты заманил в ловушку нас обоих.

– Кого ты имеешь в виду? – спросил я.

– Вальтера Ширера и меня. Я посмотрел на него.

– Пожалуйста, перестаньте. Вы все. Я хочу вернуться на виллу. – Джина нетерпеливо помахивала кончиками вожжей.

– Погодите, – крикнул Рис. – Должен подойти еще один из наших.

– Кто? – спросила Джина.

– Вальтер Ширер, я же говорил.

– Вальтер Ширер? – Ее глаза расширились от ярости,

– Вы имеете в виду хозяина этой виллы? – Голос Хэкета был полон злобы.

– Да.

Я засмеялся. Это было чертовски смешно.

– Какого черта ты смеешься? – заорал Рис. Он недоуменно оглядел присутствующих. – В чем дело?

Кто-то окликнул его. Рис обернулся:

– Ага, вот и он. Нашел, где можно выбраться отсюда, Ширер?

– Нет.

Он перебежал через дорогу, взгляд у него был дикий.

– А ты нашел?

Рис покачал головой.

– Тогда, может быть, эти крестьяне знают?

Он вдруг замолчал, и челюсть у него отвисла. Мне кажется, в этот момент он узнал Джину. Он посмотрел ни нее, потом перевел взгляд на Хэкета, потом на меня. Мы стояли молча и, не скрою, с удовольствием наблюдали, как постепенно он понял, что к чему, и его обуял животный страх.

Он вдруг подхватился и побежал.

– Ширер, Ширер, вернись, что случилось? – кричал Рис, но тот бежал без оглядки и вскоре исчез из виду.

Рис повернулся к нам:

– В чем дело?

– Спросите у Дика, он вам скажет, – сказала Хильда. Рис повернулся ко мне.

– Ну, – сказал он, подходя ко мне, – что это за штучки, черт возьми?

– Это не Ширер.

– Кто же это тогда?

– Доктор Сансевино.

– Сансевино? С виллы «Д'Эсте»? – Он вдруг рассмеялся. – Что за ерунду ты городишь! – Он схватил меня за плечо и потряс. – Сансевино застрелился. Я бежал с Ширером. Или. может быть, нет?

– Ты бежал с Сансевино.

– Это ложь!

– Это правда. Спроси этих людей.

– Но я был на вилле. Я знаю Ширера. Мы вспоминали наш побег. Никто, кроме Ширера, не мог…

– Ты бежал с Сансевино. Он повернулся к Хэкету:

– Может быть, вы объясните мне, что за ерунду несет этот человек? Это Ширер, не так ли?

Голос у него дрогнул, когда он увидел выражение лица Хэкета.

– Я не знаю, кто этот парень, и мне на это наплевать, но я знаю точно, что, если этот ублюдок попадет ко мне в руки, я убью его.

На дне повозки шевельнулся Максвелл. Слегка приподнявшись, он заговорил:

– Алек, это ты? Дик прав. Этот человек – Сансевино. Задержи его. Там,.. – Он хотел еще что-то сказать, но не мог. .

– Что он хотел сказать? – спросил Хэкет.

– Не знаю, – ответила Хильда. – Он без сознания. Надо добраться до виллы.

– Да. – Хэкет велел всем садиться в повозку. – Надо поскорее его привезти. А заодно и выпить.

Мы забрались в повозку, и Джина взмахнула вожжами. Рис сидел с обескураженным видом. Я понимал, что с ним происходит. Он вспоминал ту ночь, когда они бежали. Ширер ушел первым, а он – спустя полчаса, как они встретились и пошли дальше вместе. Он вспоминал мельчайшие подробности, но теперь они представлялись ему в новом свете, и только сейчас он понял, что человек, с которым он бежал, убил его друга.

– Забудь об этом, – сказал я. – Сейчас и без того есть о чем беспокоиться.

Он посмотрел на меня. Думаю, что в этот момент он меня ненавидел. Он ничего не ответил, а просто сидел и смотрел на меня, потом отвернулся и стал смотреть на лаву.

Никто не проронил ни слова, пока мы ехали к вилле. Тишину нарушал только плач ребенка на руках у Хильды. Он плакал не переставая всю дорогу до виллы.

Мы перенесли Максвелла на кушетку около двери. Тело Роберто по-прежнему лежало здесь. Пока Тучека и Лемлина препровождали наверх и укладывали в постель, Хильда принесла воды и теперь обмывала лицо Максвелла.

– Давайте я это сделаю, – сказал я, – а вы посмотрите, что с вашим отцом.

Она покачала головой:

– С моим отцом все в порядке. После наркотиков он в небольшом трансе.

– Для него будет лучше, если он и останется в таком состоянии. Это было бы лучше для любого из нас, – сказала Джина.

Она посмотрела на Максвелла. Лицо его, вымытое Хильдой, было мертвенно-бледным, а искусанная губа – просто кровавым месивом.

– Морфий нужен? – спросила Джина.

– Морфий? – переспросила Хильда.

– Да, да, морфий. Я знаю, где он. Хильда посмотрела на Мака и сказала: