– Думаю, что он потребуется позже, когда Максвелл придет в себя.

Джина вышла.

– Что будем делать дальше? – спросил Рис.

– Я полагаю, умоемся, – ответил Хэкет. – Мы почувствуем себя намного лучше, когда смоем с себя эту грязь.

– Но что-то мы нес-таки сможем сделать? Наверное, здесь должен быть телефон.

– Ну и что же из этого? Вы же не вызовете сюда такси.

– Но я позвонил бы в Помильано. А вдруг самолет сможет здесь сесть. Здесь есть ровная, довольно длинная дорога, ведущая к вилле.

– Это шанс, – пробормотал Хэкет. – Но вряд ли пилот пойдет на такой риск.

– Попробовать-то можно.

Мы прошли за ним в холл. Телефон был на полочке у стены, и мы видели, как Рис подошел к нему и снял трубку. На какой-то миг в нас вспыхнула надежда. Потом он перестал стучать по рычагу, и надежда угасла. В конце концов он бросил трубку:

– Наверное, это воздушка.

– Даже если бы был кабельный телефон, он тоже вышел бы из строя. При такой температуре плавятся все провода. Ну, я пошел мыться, – сказал Хэкет.

Через открытую дверь я увидел Джину и Джорджа, одиноко стоящего около крыльца. О нем все забыли. Я вышел и погладил мула по бархатной спине. Как хорошо, думал я, не ведать, что тебя ждет впереди. Я отвел его в конюшню на случай, если вдруг начнут сыпаться камни, и поставил перед ним корзину с аспарагусом, затем вернулся в лом, чтобы выпить.

Хильда сидела с Максвеллом. Кто-то убрал тело Роберто.

– Как он? – спросил я.

– Он на мгновение пришел в сознание и пытался мне что-то сказать, но тут же снова впал в забытье.

Лицо Максвелла было совершенно белым, я заметил капающую на пол кровь.

– Вы можете остановить кровотечение? Она покачала головой:

– Нога в сплошных ранах до самого бедра. Я подошел к столу и налил ей коньяку:

– Выпейте. Вам это поможет.

Она взяла бокал;

– Спасибо. Я ужасно боюсь, что что-то не так сделала. Мне никогда не приходилось иметь дело с переломами костей. Ему адски больно.

– Но вы ведь не виноваты, – сказал я и налил себе.

Мне казалось, что в данной ситуации лучше всего было бы напиться до потери сознания. И не заметишь, как тебя накроет лава. Мы можем накачать его наркотиком, и он не будет чувствовать боли. Я выпил свой коньяк и налил еще. Потом налил снова Хильде. Она пыталась остановить меня, но я сказал:

– Не валяйте дурака. Пейте. Тогда вы не будете так остро воспринимать происходящее…

– А может, все-таки есть шанс… – Она не закончила фразу и посмотрела на меня своими большими серыми глазами.

Я покачал головой:

– Лава, конечно, может остановиться, но не думаю, что это произойдет.

– Если бы только здесь был доктор…

– Доктор?

– Да. Я не стала бы так волноваться, если бы ногой Максвелла занялся настоящий доктор.

Я допил второй бокал и почувствовал себя лучше.

– Вам нужен доктор? Вы действительно перестанете волноваться, если появится доктор?

– Да, но…

– Ладно, я достану вам доктора. – Я налил еще один бокал, выпил и направился к двери. – Я привезу вам лучшего хирурга Италии.

– Не понимаю, куда вы собрались, Дик?

– Я собираюсь найти доктора Сансевино.

– Пожалуйста, не надо.

– Вам нужен доктор или нет? Она колебалась.

– Он чертовски хороший хирург, уж я-то знаю.

– Пожалуйста, Дик, не поддавайтесь отчаянию. Я не хотела… – Потом она поняла, что я жду ответа. – Да, приведите его, если сможете.

Я нашел Джорджа, взгромоздился на него, и мы потрусили по дороге. Я давно ничего не ел, и у меня кружилась голова.

Мы выехали на дорогу, ведущую в Санто-Франциско. Вся деревня, за исключением нескольких домов на самой окраине, исчезла. На месте деревни не было ничего.

Я хотел вернуться, мне необходимо было выпить для поддержания сил. Но, взглянув в сторону Авина, я заметил одинокую фигуру, бредущую мне навстречу. Это был Сансевино. Я достал из кармана Джинин пистолет. Но он был ни к чему. Сансевино был так напуган, что обрадовался нашей встрече. Мне кажется, он в любом случае пришел бы на виллу. Он просто не мог оставаться наедине с собой. Мне вспомнилось, как чувствовал себя я в полном одиночестве на крыше.

Я посадил его впереди себя на мула, и мы отправились на виллу. Когда мы свернули на подъездную дорожку, ведущую к вилле, он сказал:

– А что, если я смог бы указать вам, как отсюда выбраться?

– Что вы имеете в виду?

– Я собираюсь предложить вам сделку. Если вы все ладите слово джентльмена, что никогда и никому не расскажете о том, что здесь произошло, я расскажу вам, как отсюда выбраться.

– Я не вступаю в сделки с негодяями вроде вас. Если вы знаете, как выбраться, вы скажете, если хотите спасти свою шкуру.

Он пожал плечами:

– Попозже, когда лава подойдет вплотную, мы, возможно, договоримся.

Сейчас он говорил без всякого американского акцента. Он больше не подделывался под Ширера, Это был итальянец, говорящий по-английски.

– Максвелл тяжело ранен?

– Вашими стараниями – да. У него сломана нога. Мы подъехали к вилле, и я слез с мула. Пистолет я держал наготове и, если что, собирался им воспользоваться. Сансевино, видимо, понял это и сразу пошел в дом.

– Где он? – спросил Сансевино.

– В комнате слева.

Хильда все еще сидела на кушетке, Хэкет и Рис выглядели после мытья лучше.

– Вот вам доктор, – сказал я Хильде.

Хэкет направился к Сансевино, но Рис опередил его и, схватив за плечи, заорал:

– Что случилось с Ширером? Ты убил его? Ты, проклятый…

– Оставь его, – сказал я.

Я видел, что Рис готов был расправиться с Сансевино, и стукнул его рукояткой пистолета по пальцам.

– Оставь его, черт возьми, ты что, не понимаешь? Этот человек – доктор.

Рис уставился на меня, в его глазах были и удивление и гнев одновременно. Я быстро оттеснил его от Сансевино, говоря:

– Вот ваш пациент, доктор. Приведите его ногу в порядок. Коли что-нибудь будет не так, я вас пристрелю.

Он посмотрел на меня:

– Ну что вы, мистер Фаррел. Я знаю свои профессиональные обязанности.

– Я говорю серьезно. Он пожал плечами:

– Я сделаю то, что сочту нужным. Я уже сказал вам об этом. Однако я не думаю, что вы верите мне. Могу я помыться? – И когда я пошел за ним, добавил: – Не беспокойтесь, я не убегу.

Когда мы возвращались, я услышал звуки рояля. Джина играла, пальцы ее легко порхали над клавишами, а на лице застыло мечтательное выражение. Увидев Сансевино, она перестала играть.

– А, так ты все-таки нашла, да? – спросил он. – Теперь тебе лучше?

– Я чувствую себя изумительно, Вальтер. Изумительно. – Она посмотрела на черное небо за окном. Ее пальцы снова запорхали по клавишам. – И мне на все наплевать.

Сансевино подошел к кушетке, сбросил с Максвелла одеяло и начал разрезать штанину на поврежденной ноге.

– Приготовь мне воды, пожалуйста, теплой волы. Еще мне нужны простыни для перевязки и несколько деревянных дощечек. Перила от лестницы прекрасно подойдут. Джина! Давай морфий и подкожное.

Невероятно! Сейчас этот человек совершенно не имел ничего общего с тем, который пытался убить нас в Санто-Франциско. Это был доктор, решающий хирургическую проблему. Он отогнул разрезанную штанину и какое-то время смотрел на открытую рану, где в одном месте проглядывала кость. Он покачал головой:

– Очень плохо.

Потом подошел к столику в углу комнаты, достал из кармана ключи, открыл нижний ящик и вынул оттуда набор хирургических инструментов.

– Велите мисс Тучек вскипятить воду.

Я заколебался. Рис и Хэкет ушли отдирать перила. В комнате осталась только Джина.

– Пожалуйста, поторопитесь. Идите, я не убью его. Какой в этом смысл?

Я пошел на кухню, Хильда дала мне миску с теплой водой, велев отнести ее доктору, а сама стала кипятить воду для стерилизации инструментов. Вернувшись, я увидел стоящих рядом с доктором Риса и Хэкета. Вскоре Хильда принесла кипяток. Сансевино простерилизовал инструменты и приступил к операции. Он был ловок и быстр. Я зачарованно следил, как длинные чуткие пальцы делали свою работу. Это доставляло мне ужасное, почти мазохистское наслаждение, как будто его пальцы прикасались к моей собственной ноге, только на этот раз я совершенно не испытывал боли,