Нитирэн сел, голый, на земле и заорал:

— Эй, вы! Эй, дахати! Эй, Злой Колокол! Чем вы там занимаетесь?

Атиадан засмеялась. Засмеялся и Нитирэн.

— Хорошо начинается мое правление! Дарю вам за это две лошади, золотые браслеты на руки и на ноги, два наборных пояса и серебряный мех. Добрая примета должна хорошо одариваться.

Обнимаясь, любовники подошли к Нитирэну.

— Где наше добро? — потребовала Атиадан. — Я желаю забрать его немедленно.

Нитирэн лениво махнул рукой.

— Там, в куче подарков… Выбери на свой вкус, Колокольчик. Ты была великолепна, я подглядывал.

Атиадан села перед ним на корточки.

— А он? — прошептала она.

— Тоже.

— Кто он такой?

Еле слышно Нитирэн ответил:

— Человек.

Атиадан вздрогнула.

— Он думает и поступает как тролль.

— Он человек, — повторил Нитирэн. — Но это не имеет значения.

Как ни напрягал слух Авденаго, он все-таки не услышал, о чем шепчутся его новый господин и подруга. Догадывался, что обсуждают его, догадывался, что хорошо о нем отзываются, — но тем обиднее было не узнать, что именно они говорили!

Атиадан поднялась на ноги.

— Я хочу одеться, — она обернулась к Авденаго. — Принеси мое платье, одень меня, застегни на мне пояс, обуй меня, застегни все пряжки на моих сапогах.

Он молча повиновался, догадываясь, что одевание женщины мужчиной является частью важного ритуала. Атиадан — очень высокого рода, если позволяет себе избирать возлюбленного по собственному вкусу. «Жениться на ней — все равно что войти в семью Кеннеди», — подумал Авденаго с гордостью.

Чуть позднее он ехал в одной телеге с Нитирэном. Они направлялись дальше в горы, в туманную крепость Гарагар. Нитирэн, полностью одетый, вооруженный, сидел скрестив ноги на горе дареного добра: сколько ни раздавал правитель подарки, их не становилось меньше, а некоторые кубки возвращались к нему не по одному разу.

Авденаго правил лошадьми. Руки у него с непривычки болели, но он не жаловался.

Куда ни посмотри, везде телеги и тролли, огромное шествие великого народа. Гордость расширяла грудь, раздувала ноздри. Целый поток живых существ согласно двигался по долинам.

— Ты женился, — сказал вдруг Нитирэн.

Авденаго обернулся к нему.

— Я понял.

— Когда мы приедем в Гарагар, ты останешься с ней.

— А ты?

Нитирэн покачал головой:

— Она выбрала тебя, ты дал согласие. Даже я не могу вас разлучить.

— Это хорошо, — улыбнулся Авденаго.

— Конечно, — согласился его господин. — Это хорошо.

— Скажи, Нитирэн, — Авденаго осмелел и решился задать вопрос, который все сильнее занимал его, — той ночью, когда ты спал голый и без оружия… Неужели любой тролль мог убить тебя?

— Да, — ответил правитель. — В этом и заключается последнее испытание. Я должен показать моему народу, что полностью доверяю — всем и каждому. И народ должен оправдать мое доверие. Это что-то вроде брачного союза, понимаешь? Все спят голые.

— Да. — Авденаго кивнул.

— Правителя в эту ночь запрещено защищать, — продолжал Нитирэн. — Поэтому тролли внимательно следили за тобой. Ты был увлечен Атиадан, поэтому не понял…

— Хочешь сказать, что Атиадан нарочно соблазнила меня? Чтобы я не вмешивался и не пытался тебя охранять? — возмутился Авденаго.

— Не думай плохо о ней, — фыркнул Нитирэн. — Атиадан соблазнила тебя потому, что так ей захотелось. Она Злой Колокол, ей никто не указ, даже я. Но если бы в ту ночь кто-то попытался меня убить, тебе не позволили бы защитить меня, вот что я хочу сказать.

— Ясно. И что… никто не пытался?

— К этому я и веду, — ответил Нитирэн. — Разумеется, я был пьян и беспомощен, и троллихи хорошо позаботились о том, чтобы я не мог пошевелиться после их ласк… Сунь руку в опилки.

Авденаго повиновался и поледенел: он наткнулся на нечто резиновое на ощупь, вялое и холодное. На нечто, весьма похожее на труп.

— Там двое, — сообщил Нитирэн. — Удобная вещь — наши телеги с опилками! Что только в них не зароешь! Я не мог спрятать тела в долине, их бы сразу заметили. Тебе придется но приезде в Гарагар отвести лошадей на водопой, не выпрягая их из телеги. Где-нибудь в стороне закопаешь тела. Постарайся завалить их камнями хорошенько, чтобы звери не отрыли и не раскидали кости.

— Кто это?

— Два дурака, которые пытались меня зарезать.

— Но кто их убил?

— Не ты и не я, — ответил Нитирэн. — По-твоему, я не позаботился о том, чтобы меня охраняли? Никогда не предполагай наивность в Нитирэне. Я обязан соблюдать все традиции, но никогда не стану делать этого в ущерб себе.

Авденаго помолчал немного, а потом отозвался:

— С тех пор, как ты избрал меня своим дахати, Нитирэн, я ни мгновения не был несчастлив.

Туманная крепость Гарагар находилась в долине, отгороженной от Черной Комоти грядой высоких, до самого неба, остроконечных гор. По утрам и вечерам всю долину затягивало густым туманом. Он сходил с горных склонов, подобно снегу. От него можно было ножом отрезать кусок и подержать на ладони, наблюдая за тем, как он медленно рассеивается, превращается в ничто.

Сама крепость размещалась так далеко от Серой Границы, что никто уже не воспринимал ее как укрепление. Разумеется, она по-прежнему сохраняла и высокие стены, и прочные башни, и ворота ее закрывались на ночь тяжелыми створками. Но все-таки больше она походила на дворец, чем на военное сооружение. Ее окружали роскошные фруктовые сады (тролли не одобряют праздности в природе и высаживают только такие деревья, чьи плоды можно съесть). Ручьи бежали по искусственным руслам, орошая толстые гряды, на которых росли овощи и пряности.

Здесь следует заметить, что настоящей едой у троллей считается, конечно же, мясо, а овощи и фрукты для них не более, чем баловство. Но время от времени это самое «баловство» входило в моду, повара изощрялись в изобретении блюд с непременным использованием, к примеру, брюквы, а троллихи высокого происхождения наперебой похвалялись своим пристрастием к тушеной моркови.

Что до тех, кто принадлежал к низшей касте, то они смотрели на это проще: есть мясо — охотно едят мясо, нет мяса — довольствуются турнепсом.

В той же долине (как и ее главное строение, она называлась Гарагар) располагались дворцы поменьше. Там веками обитали представители знатных семей. Эти дома были возведены позднее, чем крепость, и уже не имели ни стен, ни башен, ни ворот. Если бы враг вошел в долину, он легко захватил бы любой из них. Другое дело, что никаких врагов долина Гарагара не видела никогда.

Когда Гарагар предстала перед Авденаго впервые, у него перехватило дыхание. Молодой человек даже представить себе не мог, что где-то существует подобная красота: черные пики гор, погруженные в безмолвные, полные тихого движения облака, волны белоснежного, как борода почтенного старца, тумана, резной серый камень стен, высокие узкие окна — и повсюду низкорослые, с узловатыми ветвями деревья, покрытые цветами.

Дворец, который принадлежал семье Атиадан, был погружен в сердцевину фруктового сада. Воздух дрожал от лепестков, а в крохотной сердцевине трудолюбивых цветков уже угадывалась завязь будущего плода.

Сам дворец был сложен из серого камня. Крупные необработанные булыжники совершенно дикого вида чередовались с камнями, сплошь покрытыми изысканной резьбой, и это придавало фасаду здания особенную выразительность.

Новые родственники окружили Авденаго. Атиадан называла их имена, и он пристально смотрел в их лица. Он научился смотреть на троллей не моргая, им это нравилось. Они говорили потом, что у мужа Атиадан прямой и честный взгляд и что он, хоть и человек (если верить слухам), но вполне порядочный.

— Ты дахати, — сказала ему Атиадан, когда они наконец остались наедине. — Нитирэн до конца твоей жизни будет выполнять любую твою просьбу. Ваше взаимное доверие останется полным, ничто не сможет нарушить его.