– Слышь, браза… – Егор воткнул штык Фискарса в сухую землю, положил прибор на траву и достал сигареты. – А чем та история закончилась?

– Какая история? – Серега тоже остановился.

– Ну, про тетку из циркового училища, ты вчера рассказывал.

– А, про это… Да так ничем и не кончилось. Ключицу она мне как-то сломала. В порыве страсти, так сказать. Сжала ногами, и все. Хрустнуло. Причем, перелом какой-то сложный был, я недель пять в больнице пролежал. А она, пока я в больнице лежал, с дрессировщиком спуталась. На него потом лев напал.

– И что, умер?

– Кто, лев? Не, не умер, что ему будет, льву-то. Так, по башке дали пару раз, чтобы больше дрессировщиков не ел.

– Да при чем тут лев? Дрессировщик-то выжил?

– Дрессировщик? Этот выжил. Вредный был, скотина. Такие всегда выживают. Он потом еще этой подруге ребенка заделал и в Израиль свалил. Редкой сволочью был. После того случая, со львом, он кошек дрессировать стал. Ну, чтобы не сожрали. Так кошки ему завсегда в туфли концертные гадили. Даже те, которые кастрированные. Потому что кошка, она плохого человека завсегда чувствует.

Погода в это утро испортилась. Темные свинцовые тучи ходили над деревней, а дальше, за лесом, похоже, шел дождь. Они уже часа четыре ходили по полю, и поднятого материала хватило бы на создание краеведческого музея областного значения. Удельные монеты, кресты, украшения – перстни с непонятной пока, до чистки, символикой, фибулы, привески. Карманы камуфляжных курток приятно оттягивала тяжесть находок. Еще более приятными были мысли о последующих этапах – чистке, атрибуции и, черт возьми, в конце концов, оценке. У каждого из них было несколько знакомых перекупов на главной барахолке столицы – Вернисаже в Измайлово, которые всегда с радостью встречали Маршалина и приятелей, – для обеих сторон эти встречи были исключительно взаимовыгодны. Копатели сдавали хабар, по каким-то причинам не осевший в их собственных коллекциях, перекупы же получали отличный, иногда очень редкий, а потому очень дорогой и, соответственно, очень выгодный с точки зрения перепродажи материал – от средневековых украшений, до монет и военной атрибутики. Больше всего связей на «Вернике» было у Егора, сказывалось военно-копательское прошлое. Многие перекупы сами были из бывших «копарей», и с удовольствием рассказывали о замечательных временах – шестидесятых и семидесятых годах прошлого столетия, когда хоть и не было таких умных приборов, но «хабар» лежал под каждым кустом. Тогда, имея только щуп, лопату, да голову на плечах, можно было за несколько дней накопать целое состояние по нынешним меркам.

– Макс, подойди. – Серега стоял над только что вырытой ямкой что-то держа в руках. – Смотри, крест вроде, но какой-то странный.

Маршалин подошел к Сереге. Не то, чтобы он был специалистом по христианской металлопластике, но в их небольшом кладоискательском коллективе за ним закрепилась репутация крестоведа, так же, как Серега отвечал у них за распознавание чешуек, а Егор – за военные трофеи.

Макс взял у Сереги крест и немного почистил его от земли – такого типа он еще не встречал. Вообще, принято деление крестов по основным типам – энколпионы, нательные и наперсные кресты. Энколпионы, или мощевики – это небольшие коробочки в форме креста, в которых носили частицы святых мощей. Нательные кресты – самый, наверное, распространенный тип – это небольшие крестики, которые носили на теле, под одеждой. А наперсные носились «на персях», то есть на груди, поверх одежды. Такие кресты и сейчас в обязательном порядке носят священники, но в Средневековье подобное могли использовать и обычные люди, миряне.

Крест, который откопал Серега, был явно наперсным. Сантиметров двенадцать в длину, из серебра, нижняя перекладина намного длиннее остальных трех, распятие и надписи. Причем надписи, насколько он смог понять, были написаны на латыни.

– Слушай, дружище. – Он отдал крест Сереге. – Явно нетипичная находка. Во-первых, серебро, наши больше из медного сплава делали. Во-вторых, форма. Это так называемый латинский тип. В отличие от греческого, у которого перекладины по длине обычно одинаковые. Ну и надписи на латыни. Похоже, забрел сюда некий католический священник. И, судя по всему, – Макс показал на крест в руках Сереги, – здесь и остался. Непонятно, откуда он здесь взялся, хотя… Княжество Литовское здесь не так далеко, да и Польша рядом. В любом случае, надо атрибутировать. Но вообще – вещь. Поздравляю.

Довольный, Серега убрал находку в карман куртки.

– Надо будет Кириллычу показать.

– Это правильно, – согласился Макс. – Кириллыч – голова. Если его не злить.

Кириллыч, вредный и сварливый старикан, был в свое время авторитетнейшим археологом. На его счету – изучение сотен подмосковных курганов и селищ, десятки трудов и монографий, несколько книг. Уйдя из Звенигородского музея, где он работал научным сотрудником (большей частью из-за ненаучных склок и споров), Кириллыч встал во главе поискового движения, год за годом упорно доказывая своим бывшим коллегам, археологической братии, что приборный поиск не только не вредит науке, но и всячески ей помогает, ибо поисковики – это энтузиасты, которые вводят в научный оборот то, что годами лежало, сокрытое в земле, и то, что никогда не нашел бы профессиональный археолог, ибо копают археологи и поисковики в разных местах. Если первые изучают археологические памятники, стоянки ранних славян, селища и городища, то вторым, которым по закону запрещено копаться на вышеуказанных местах, достается все остальное – канувшие в небытие деревни, распаханные десятилетиями ярмарки, трактиры и постоялые дворы. Однако иногда у непрофессионалов, любителей попадаются такие находки, увидев которые археологи начинают рвать волосы и грязно ругаться словами, недостойными их научных степеней. В данный момент Кириллыч, ушедший из археологии, писал книги, выезжал в поля, консультировал на одном из интернет-форумов неопытных пока искателей. Макс встречался с ним пару раз на слетах, но, в основном, общение их проходило в виртуальном пространстве. Пару раз Кириллыч серьезно помог Маршалину в атрибуции находок, и Макс искренне считал, что тот легко справится с определением Серегиной находки. Тем более, что именно Кириллыч был автором сборника «Тысячелетие Креста» – каталога крестов, найденных копателями.

Тем временем, погода окончательно испортилась. Уже упали на землю несколько первых капель дождя, уже достали искатели специальные дождевые чехлы – если катушки металлоискателей обычно герметичны (дождь им не страшен), то электронные блоки управления практически беззащитны перед стихией и, зачастую, приходится применять дополнительные средства, оберегающие их. В частности, прозрачные силиконовые чехлы, которые сейчас были одеты на приборы, смогут защитить от небольшого дождика, однако от серьезного ливня, который, как казалось, вот-вот разразится над полем, они не спасут, да и копать под дождем, откровенно говоря, занятие то еще. В одной руке прибор, в другой – лопата. Зонтик держать явно нечем.

– Ну что, давайте, наверное, уже к машинам двигаться? – окликнул Макс приятелей.

– Да, ливанет сейчас – мама не горюй, – согласился Серега. – Да и пообедать бы не мешало.

– Тебе бы только жрать, – проворчал Егор, немного расстроенный, что такой обалденный крест достался не ему. Хотя, конечно, Егору грех было жаловаться. В набитых карманах камуфляжа лежала, как минимум, половина стоимости его Ниссана.

Приятели двинулись к машинам, которые сегодня они оставили у леса, чтобы те особо не бросались в глаза.

Егор и Серега уже выключили приборы и несли их в руках, Макс же держал его перед собой включенным, у него уже было несколько случаев, когда самые интересные находки за день попадались ему в тот момент, когда он шел уже с поля. До машин было уже метров пятьдесят, дождь усиливался, приятели ускорили шаг и в этот момент прибор Макса выдал сигнал. Причем, хороший такой сигнал, цветной. Махнув друзьям, чтобы бежали дальше без него, он воткнул фискарь в мокрую, уже расплывшуюся землю. Странно, но на глубине штыка лопаты ничего не оказалось. Обычно все находки располагались максимум в двадцати сантиметрах от поверхности, редко, если глубже. Он проверил прибором – все верно, в выкопанном грунте ничего нет, находка еще внизу, в яме. Дождь уже не просто лил – вода падала сплошным потоком, подобно гигантскому водопаду. Одежда была мокрой насквозь. Макс бросил взгляд на приятелей, те уже успели добежать до своей машины и сейчас Егор заводил двигатель – из выхлопной трубы Ниссана вылетело сизое облако дизельного выхлопа.