Скучая, Маршалин лениво брел вдоль ряда, рассматривая дары природы, которые приготовили окрестные деревенские жители для пятничных московских визитеров. Для покупателей было рано. Даже первую, самую утреннюю волну дачников он обогнал еще под Москвой. Старушки расслабленно болтали, неспешно протирая смоченными тряпками упругие яблочные бока, не обращая на него никакого внимания. Он явно не принадлежал к целевой аудитории их покупателей. Тех, кто на чадящих двадцатилетних рыдванах, нагруженных кошками, детьми и тещами, выдвигается каждую пятницу на «Фазенду», чтобы провести свой выходной, как они считают, «на природе», а на самом деле – в домиках, кривосколоченных из подручных материалов. Из того, что в советское время можно было безбоязненно унести с родного предприятия: фанерных щитов, столешниц и прочего подобного мусора. Обреченных смотреть вечером одну, еле принимающую программу по старому черно-белому телевизору, а весь световой день проводить в борьбе с ненавистным колорадским жуком, медведками, кротами и прочими вредителями, смысл мироздания которых – уничтожение грядущего урожая несчастных владельцев дальнеподмосковных шестисоточных усадеб.

Неожиданно взгляд его привлек еще один продавец этого стихийного придорожного рынка. Седой косматый дед с забавным курносым носом и щелочками глаз, запрятанными среди множества хитрых морщин, сидел на раскладном рыболовном стульчике, а перед ним на расстеленных газетах лежали книги. Старые, потрепанные детективы Чейза и новые, в сверкающих обложках, мистическо-завлекательные издания Дэна Брауна. Присутствовал и отечественный производитель – вездесущая Донцова пестрела дурацкими названиями, Маринина же, наоборот, была величественно-холодна. Все книги были прочитаны, некоторые не по одному разу, а другие кроме как зачитанными и не назовешь – истертые обложки, истлевшие корешки. Вдруг он увидел книгу, которая, в какой то мере, и стала причиной и основой его поездки сегодня. Черная, потрепанная, не раз, видимо, прочитанная – «История Тверского Княжества» Борзаковского. Он раскрыл ее наугад, она была вся в отметках, где-то сделанных карандашом, где-то – чернилами. За десятки лет, прошедших со дня издания, книга, видимо, достойно послужила полным и полезным пособием какому-либо историку или преподавателю.

Макс вспомнил эту историю, читал про нее не раз – «ограбление» Всеволодом, непонятно как получившим титул на тверское княжение, своего дяди, Василия Михайловича. Причем ограбление не просто так, а за дело. Дядюшка Вася думал, зараза, что, раз он старший остался после смерти великого князя Тверского, Константина, то и княжить ему далее. И послал он собрать дань с народа, чтобы не с пустыми руками в Орду идти, просить ярлык на княжение. А Всеволод, племянничек его, в это время как раз там, в Орде, и околачивался. И по-тихому, без громких заявлений и кипеша, ярлычок-то и получил, став полноценным Тверским князем. И узнав, что дядюшка с его владений дань собрал, немного обиделся, и дядюшку так напряг при встрече «на реке Бездеже», что тот «опечалился зело».

История и продолжение имела. Дядюшка тоже был не лыком шит, к князю московскому, Симеону, подмазался, сына своего, Мишу, на дочке симеоновой женил. А Симеон в Орде тогда в авторитете ходил. Словечко молвил за родственничка нового, ну а кто же авторитету-то отказывает, дали дяде Тверское княжение. А дядя-то злопамятный был. Не забыл, собака такая, вернув себе ярлык на княжение, всячески гнобить племянника, вынудив его, в результате, в 1357 году сбежать в соседнюю Литву.

Достав пятьсот рублей, Макс протянул деду – мол, хорошие книжки у тебя дед, правильные. Сзади раздался призывный сигнал. Старый, потрепанный жизнью Ниссан Патруль серо-ржавого цвета, помнящий еще гонку вооружений и встречи Горбачева с Рейганом в Рейкявике, остановился рядом с Паджеро и оттуда махали руками его приятели. Продавец что-то пролепетал, мол, много дал, Макс остановил его жестом и уже направился от книжного развала, но дед ловко ухватил его за рукав камуфляжной куртки.

– Не ходи с ними, не надо, – еле слышно сказал он. – Беда большая будет, один сгинет бесследно, а остальные – опасность большую имут. – Дед крепко держал Макса за руку и не собирался отпускать.

– Не боись, деда, прорвемся как-нибудь. – Макс освободил свою руку и хлопнул деда по плечу. – Не боись.

Дед что-то еще пытался сказать, но Макс уже шел к приятелям.

– Держите, – сказал он, протягивая им книгу – изучайте матчасть. Сегодня мы будем искать Холмское княжество, вот вам научное пособие. Как добрались?

– Здорово, браза, – проорал Егор, перекрикивая лихие запилы Металлики, летевшие из его магнитолы. – Нормально так добрались, только вот Серега уже успел…

В руке у Сереги вызывающе блестела банка «Золотой Бочки».

– А я что? – занудил Серега. – Я же не за рулем! Мне, наоборот, даже показано сегодня с утра. Для поправки, так сказать, пошатнувшегося самочувствия.

– Ладно, погнали. – Маршалин подошел к водительской двери. – Ты езжай вперед, все время прямо. После Княжьих Гор смотри на столбы километровые. Как будет 169, сворачивай налево. Там еще остановка автобусная будет по левой стороне.

Они тронулись. После Волоколамска шикарная магистраль, которой до этого была Новая Рига, превратилась в двухполоску – горки, повороты, фуры, постоянные обгоны. Ниссан уверенно пёр вперед, обдавая Макса сизыватым дизельным дымком, когда обороты его убитого двигателя были слишком низкими. Маршалину не составляло труда держаться в кильватере. Радио перестало принимать практически сразу – сказывались горки и удаление от Москвы. Макс порылся в дисках и поставил первый попавшийся, подходящий под настроение. Стинг негромко забормотал в мощных колонках.

Он вспомнил, как познакомился с приятелями. С начала – с Егором. Они работали тогда оба в одной конторе, у американцев. Чем занимался тогда, да и чем занимается сейчас Егор, Макс так и не понял. Подчиняясь кому-то из европейского офиса напрямую, он сидел в отдельном закутке московского представительства, время от времени выползая курить на массивный балкон сталинского здания. То, что Егор – копатель со стажем, Макс узнал случайно, на очередном перекуре. Оказалось, он занимается этим давно и серьезно. За спиной – не один десяток поднятых и опознанных советских и немецких солдат. Копал Егор, в основном, войну. Часто и подолгу он выезжал в места кровопролитных боев, под Ржев, Демянск, Вязьму. Он дал Маршалину свой металлоискатель, попробовать, что это такое. Тогда-то Макс и «заболел» приборным поиском. Это по-научному. А по-простому, по обывательски – кладоискательством.

Как оказалось, этим хобби увлекаются тысячи, а может быть, и десятки тысяч людей. Наша земля, богатая историей и войнами, с радостью отдает человеку с «клюшкой» и лопатой то, что долгие годы до этого хранила – монеты, перстни, кресты. И одновременно с этим – патроны, снаряды, неразорвавшиеся мины.

Макс купил себе простенький прибор, «Фишер», чтобы попробовать. Попробовал. Увлекло. Поначалу, конечно, не очень получалось. И место не удавалось найти подходящее, а если и место было хорошее, то ничего ему не попадалось, кроме патронов времен последней войны. Затем он познакомился с Серегой. На одном из кладоискательских форумов они случайно выяснили, что живут практически рядом – в соседних домах. Встретились. Попили пива в местном кабачке, пообщались. Серега пригласил его на Поле. Поле было бескрайнее. Располагаясь сразу за объездной дорогой деревни Рогачево, оно хранило многовековую историю проведения многочисленных ярмарок. Судя по находкам, которые были на этом Поле делом обыденным, торговали здесь с допетровских времен. Маленькие серебряные чешуйки, удельные копейки, огромные екатерининские пятаки, аккуратная медь Александра третьего и Николая второго – здесь веками люди продавали и покупали скот, здесь же отмечали удачные сделки, сопровождая праздник огромным количеством выпитого. Ну, а какая русская пьянка без драки! Тут же, на поле, и дрались. Поэтому, помимо монет, здесь можно было найти и старые медные пуговицы, и серебряные нательные кресты, и перстни, и даже старинные пули. Каждый год поле исправно перекапывалось усердными колхозниками и каждый год борона трактора поднимала из недр земли практически на поверхность очередную порцию раритетов, привлекая бесконечные потоки московских кладоискателей.