— Он все еще охотится один, — ответил Талос.

Вопящие девы появились, едва он договорил. После сражения против слабаков на протяжении последних нескольких часов, вопящая атака была неприятной переменой. Но хотя бы Сайрион перестал просить у него штурмовую пушку.

Первые завывания застали их врасплох. Перед атакой ведьмы-мечницы запевали свою скорбную песнь, используя ее как оружие. Невосприимчивость к страху не значила ничего под сенью этой песни: Талос чувствовал, как стынет его кровь, мышцы слабеют, а на висках выступает пот — как его тело реагирует, подобно обычному смертному.

Ощущения были…непередаваемыми, почти пьянящими своей неестественной силой. Он не испытывал ничего подобного за долгие десятилетия своей жизни. Ни одна душа, претерпевшая вызванные генным семенем изменения, не могла чувствовать ужас, но хоть и сомнения ни разу не посещали его разум, чувство страха все еще вызывало у него смех. Только подумать, вот ЭТО — лишь бледная тень того, что он вызывал у своих жертв? Вот каково — ощутить ЭТО на своей шкуре?

«Как поучительно», — подумал он, криво улыбнувшись. Веселье, стоит отметить, было омрачено омертвелостью в конечностях, да и само по себе было достаточно кратковременным, мгновение спустя сгорев в пламени его гнева.

Но к тому моменту ксеносы уже были среди них. Они резали и рубили своими зеркальными клинками, яростно атакуя ряды последних двух оставшихся в строю Когтей Повелителей Ночи. Они убивали, словно танцуя какой-то нечеловеческий танец под музыку, слышную только им одним. Шлем каждой из них был выполнен в виде кричащей маски смерти, а из их открытых ртов проецировался психически усиленный вопль.

«Какая прелестная шутка», — подумал он и возненавидел себя за восхищение чем-то, созданным чужаками.

Пророк отразил обрушивавшийся на него меч тыльной стороной латной перчатки. В припадке безумия ему показалось, что он сам может слышать грани этой песни. Грохот клинков об керамит был быстрым барабанным стуком; рыки и вопли его умирающих братьев — мелодией.

— Замолкни, — рявкнул он, нанеся ксенотвари удар наотмашь своим силовым кулаком. Ее вопль оборвался вместе с ее жизнью — с влажным треском, об стену за ее спиной.

Эльдары исчезли так же быстро, как и появились, уносясь обратно в тоннели.

— Больше они не воют, — рассмеялся Сайрион.

Талосу было не до смеха. Трое из Третьего Когтя были мертвы — разрублены на части клинками баньши. Из эльдар был убит только один — та, которую он отшвырнул в сторону кулаком.

Талос осторожно прошел по комнате. Когда он подошел ближе, то увидел, как пальцы ксенодевы дернулись.

— Она еще жива, — предупредил Фаровен.

— Да я уж вижу.

Талос наступил на ее руку. Механизмы в коленях заскрежетали. Ему не потребовалось никаких усилий — в терминаторской броне это было не сложнее чем сделать вдох — чтобы раздавить ее руку в кровавое пятно.

Это вернуло ее в сознание, и, пробудившись, эльдарка закричала. Воин стащил шлем с ее головы, и психический крик прекратился, вместо него остался почти человеческий стон.

Талос опустил штурмовую пушку на ее грудь.

— Я знаю тебя, — произнесла она на ломаном готике так, будто сами слова отдавали скверной. Ее раскосые глаза сощурились — зеленые, как давно забытые леса. — Я Таиша, дочь Мораи-Хег, и я знаю тебя, Ловец Душ.

— Что бы там ни сказало тебе ваше ксеноколдовство, — голос воина, искаженный воксом, звучал как рычание. — Это не имеет никакого значения. Ибо ты на краю смерти, а я стану тем, кто столкнет тебя с него.

Хоть ее рука была раздавлена и зажата его сапогом, она все же улыбнулась, несмотря на то, что задыхалась в агонии.

— Ты скрестишь клинки с Блуждающей в Пустоте, — она ухмыльнулась, демонстрируя окровавленные десны. — И ты умрешь на этой планете.

— Кто такая Блуждающая в Пустоте?

Ее ответом был плевок. Он пытал эльдар бесчисленное множество раз прежде, — пытки не могли сломить их, и они никогда даже не шептали о том, чего не желали говорить.

Талос убрал ногу и зашагал прочь.

— Прикончить ее, — бросил он в вокс, не интересуясь, кто исполнил приказ.

Люкориф не стыдился своей трапезы. Восьмой Легион обчищал погибших на предмет брони и боеприпасов, а Кровоточащие Глаза счищали плоть.

Он знал, если Талос или другие застанут его за разрыванием на части тел братьев и пожиранием их мяса, они вряд ли отнесутся к этому с великодушием, но, учитывая, как развиваются события, это едва ли уже имеет значение.

И не то чтобы Вораше и прочим еще была нужна их плоть. Люкориф ел осторожно, стараясь сберечь их генное семя. Рапторов не ждал апотекарий, поэтому безумствовать их брат не собирался. Люкориф вырвал мясистые узлы вместе с плотью вокруг них и поместил в крио-контейнер на бедре.

Затем он вновь вернулся к пожиранию мертвечины под проливным дождем.

Он снова посмотрел вверх. Лицо покалывало от незнакомого ощущения ветра, когда он пытался учуять признаки прибытия эльдар. Те обрывки разговоров, которые он уловил по воксу, звучали так, что охота под землей уже не вызывала интереса. Все они заведомо были мертвы.

Он не знал, зачем собирает генное семя Кровоточащих Глаз. Некоторые традиции сохраняли свою силу даже перед лицом смерти.

Когда он услышал рев двигателей десантно-штурмового корабля и повернулся к источнику нарастающего звука, инстинктивная реакция заставила его напрячься и активировать когти. Без шлема его зрение на расстоянии было намного хуже. Ему нужно было следить за движением, засекать перемещения — в противном случае он был слеп, и не видел дальше, чем на сто шагов.

Люкориф потянулся за шлемом, когда над ним завис челнок. Его выхлоп бил вниз, разгоняя пыль по руинам. Он равнодушно смотрел, как открылась рампа, и не испытал ни тени удивления, увидев спустившуюся с небес фигуру.

Повелитель Ночи приземлился с мягким стуком и отдал по воксу приказы на десантно-штурмовой корабль:

— Я внизу. Садись на стены вон там. Держись подальше от любых наземных сил эльдар. Если вас атакуют с воздуха, бегите. Это все, что от вас требуется. Понятно?

Десантный корабль накренился, не дожидаясь ответа пилота. Вспыхнув двигателями, он повиновался.

— Люкориф из Кровоточащих Глаз, — сказал Вариель.

— Вариель Свежеватель.

— Никогда не видел тебя без шлема.

Люкориф надел шлем обратно, закрыв лицо демонической маской.

— Ты похож на утопленника, — заметил Вариель.

— Я знаю. Зачем ты здесь?

Вариель обвел взглядом руины.

— Дурацкая надежда. Где Талос?

Люкориф указал когтем вниз.

— Под землей.

— Я не могу связаться с ним по воксу.

— Связь обрывается. Они глубоко под землей и сражаются.

— Где ближайший вход в катакомбы?

Люкориф снова указал жестом. Апотекарий зашагал в том направлении. Его тяжелая бионическая нога грохотала по пыльной земле. В кибернетическом колене шипели поршни.

Люкориф опустился на четвереньки и покрался за ним походкой, которая всегда удивляла Вариеля своим неожиданным изяществом.

— Как ты преодолел блокаду? — спросил раптор.

— Не было никакой блокады. Два десятка кораблей выжидают на высокой орбите, посадочных не видел. Мы не обнаружили даже разведывательных сканнеров. Путь сюда занял несколько часов, но двадцать кораблей не могут держать в поле зрения целую планету. Это все равно, что просить слепого сосчитать камни, из которых состоит гора.

Люкориф промолчал, проходя мимо изуродованного, полусъеденного трупа Вораши. Вариель не стал хранить молчание.

— Во времена далекой древности считалось, что каннибализм приносит пользу телу и духу, — он бросил взгляд на раптора. — Если мы выберемся отсюда живыми, я бы хотел взять образец твоей крови.

— Не дождешься.

Вариель кивнул, ожидая подобного ответа.

— Люкориф, ты в курсе, что подобные трупные пятна и бактериальное разложение не могут возникнуть на живом человеке? Биология твоего тела в состоянии автолиза. Твои клетки пожирают друг друга. Неужели поедание братской плоти ускоряет процесс регенерации?