Дядька улыбнулся уголками рта:
— Никто вас искать не будет, потому что я вас отпущу.
От неожиданности Клавка на какой-то миг перестала косить глазом на бутылки и уставилась на мужика, открыв рот.
— Отпустите? Почему? — задала довольно глупый вопрос сестра, но тут же поправилась: — В смысле… Вы нас не похитили? Зачем тогда по голове лупили?
— Мне очень нужно было с вами поговорить.
— Могли бы просто попросить по-человечески. Нешто мы отказали бы? — проворчала Клавка и вновь устремила взгляд на стеллаж.
— Лаврик настучал? — поинтересовалась я.
— Не настучал, — поправил дядька, — не настучал, а вовремя сигнализировал, что некие особы проявляют интерес к Глебу Крутых. По стечению обстоятельств, я тоже им интересуюсь, вот и решил, что мы можем быть друг другу полезны. За… м-м… резкие действия моих бойцов прошу извинить, просто я подумал, что вы не согласитесь на рандеву с незнакомым человеком. Кстати, я забыл представиться. Митрохин Александр Иванович, помощник депутата… Впрочем, это неважно. Позвольте поинтересоваться вашими именами?
Познакомились. Я мельком подумала, что за последнее время мы с Клавкой начали жить чересчур активной политической жизнью — уже второй делец от политики попадается на нашем пути. Ох, подсказывает мне сердце, дурной это знак!
Тем временем Александр Иванович жестом пригласил нас следовать за ним. Клавдия, продолжая бубнить, первой откликнулась на приглашение, за ней потянулись и мы с Юркой. Замыкал шествие бритоголовый.
Комната, куда привел нас Митрохин, вероятно, служила гостиной и была обставлена с подобающей ее хозяину роскошью. Стиль старой английской аристократии, так бы я назвала дизайн помещения. В полном соответствии с дизайном на ковре возле камина дремал большой мраморный дог. Видно было, что это его любимое место. При нашем появлении псина, не поднимая головы, скосила глаза в сторону вошедших, что-то глухо проворчала и снова задремала.
— Располагайтесь, — предложил Александр Иванович. — Разговор будет недолгим, но чрезвычайно важным, поэтому я хочу, чтобы вы чувствовали себя максимально комфортно. Тем более что я испытываю некоторую долю вины за те несколько часов, которые вам пришлось провести в винотеке, и горю желанием ее искупить…
Сказав это, хозяин сделал знак своему служке, и тот неслышно удалился. По правде сказать, особого желания искупить вину на холеной физиономии Митрохина я не видела, скорее стремление побыстрее настроить наше восприятие на нужную волну. Я покосилась на Юрку: готов он воспринимать адекватно сложившуюся ситуацию или нет? Что-то он молчит все время… Ни тебе упреков, ни ругани, ни высказываний, типа: «Ну я же предупреждал!»… Чудно!
Александр Иванович подошел к камину и задумчиво уставился на весело потрескивающий огонь. Так прошло несколько томительных секунд. Нарушить тишину ни я, ни Клавка, ни тем более Юрка, неожиданно и некстати онемевший, не решались. Кроме того, хотелось, чтобы первое слово молвил хозяин — тогда можно будет выстраивать стратегию поведения в зависимости от его требований.
— Итак, — наконец заговорил Митрохин, — я пригласил вас, господа…
«Чтобы сообщить пренеприятное известие! — мысленно закончила я. — У вас начались крупные неприятности. Вернее, они начались уже давно, но сегодня они вступили в решающую стадию, ведущую к закономерному трагическому финалу. Вы готовы?»
— …пригласил вас, господа, чтобы поговорить об одном нашем общем знакомом. Догадываетесь, о ком я говорю? — Народ безмолвствовал, Митрохин принял молчание за согласие и продолжал: — Почивший в бозе господин Крутых — лошадка темная и подлая. Работая он на известного в определенных кругах авторитета по кличке Карп, в миру — Леонарда Эдуардовича Карпинского. Карп — мужик жадный до чрезвычайности. Последние года полтора-два он занимался банальным шантажом наших… м-м… государственных чиновников. Дело это мутное, но чрезвычайно прибыльное. Кому из «мужей» захочется выступить посмешищем в глазах широкой общественности? «Шестерки» Карпа собирали информацию, передавали ее Глебу, а он фильтровал, так скажем, сведения и советовал своему шефу, с кого сколько «слупить». Как мне стало известно, у Карпа даже существует своеобразная тарифная сетка. Делец хренов! — Митрохин ударил кулаком по каминной полке. Дог с достоинством поднял голову, осуждающе посмотрел на хозяина и даже негромко тявкнул, словно сетовал на его несдержанность. Александр Иванович взял себя в руки и вновь заговорил спокойно и размеренно: — Должен заметить, ставки у Карпа относительно невысоки. Я имею в виду, они вполне по силам… э-э… слугам народа. Пошалить парнишки любят, да и легкий шантаж приятно щекочет нервы! Сам Карп понимает прекрасно, что «зарываться» в этом деле — означает подписать себе смертный приговор. Стоит немного перегнуть палку, и никакая депутатская неприкосновенность не спасет… Обращаю ваше внимание — все, что вы сейчас услышали, это факты, тщательно проверенные и перепроверенные. Теперь перейдем к области предположений. Вернее, это не совсем предположения, а, скорее выводы, сделанные профессионалами. Правая рука и верный помощник Карпа, Глеб Крутых, вдруг решил заняться самодеятельностью. Иными словами, он в обход своего шефа поднял тарифы, а разницу, соответственно, клал в собственный карман. В общем, мужик оказался крысой, среднестатистическим сукиным сыном, если так понятнее…
Мне, к примеру, давно уже стало все понятно. Давешнее предположение о том, что владелец дискеты занимался шантажом госчиновников, нашло свое подтверждение. Впрочем, Леонард в беседе с нами не особенно и скрывал наличие у него маленького гешефта столь сомнительного свойства. Непонятно только, почему Митрохин вдруг так разоткровенничался с незнакомыми, по большому счету, людьми? Чего этот тип хочет от нас добиться?
Тип отлип от камина, с кошачьей грацией прошелся по гостиной, заглянул в бар… Нас он, казалось, не замечал. Ну, беседует человек сам с собой, проводит среди истуканчиков, хлопающих глазами, разъяснительную работу. Что ж тут такого? У богатых свои причуды. Может, Митрохин любит на досуге перекинуться парой слов с неживой природой…
— Выпить не желаете? — повернулся к нам Александр Иванович.
— Да! Нет! — одновременно отозвались мы с Клавдией. Юрка вновь промолчал. Он сидел в глубоком кресле с каменным выражением лица, но что-то мне подсказывало, что это не сулит ничего хорошего в ближайшем будущем и скоро грянет буря. Спаси, господи!
Помощник депутата лично преподнес Клавке пузатый бокал с коньяком, предварительно слегка подогрев его на специальной миниатюрной спиртовке. Себе он налил, кажется, виски и, сделав глоток из красивого стакана, вновь заговорил:
— Мы связались с Карпом… Пусть вас это не удивляет — в мире политики все люди тесно связаны друг с другом. Не скажу, что дружат. Дружба в этих сферах — понятие абстрактное. Сегодня друг, а завтра… Впрочем, кажется, я увлекся философскими категориями. Вернемся к нашим баранам. Карп пообещал разобраться со своим шалуном и сдержал-таки свое обещание, только вот пользы от этого — никакой. Глеб, как оказалось, снял копии с рабочих дискет Карпуши. Это очень плохо! Я на днях имел долгий телефонный разговор с Леонардом. Так что о недавних событиях, имевших место быть, мне кос что известно. Хотя, скажу вам честно, подробности меня мало интересуют… — Митрохин остановился в опасной близости от кресел, на которых каменела наша троица, и зловеще (или мне показалось?) произнес: — Мне всего-навсего нужна дискета.
Вот это круто! Получается, дискета нужна и Леонарду, и Митрохину. Но ведь она всего одна! Даже если мы ее найдем, в чем лично я сильно сомневаюсь, кому ее отдавать? Карпу? Тогда Митрохин нас шлепнет. Самому Митрохину? Но у Карпа есть Ре зо, с кулаками которого мы уже имели несчастье войти в тесный контакт. Такому типу ничего не стоит залить нас бетоном где-нибудь на сто первом километре или «забыть» о наших трупах, валяющихся в отдаленной лесополосе. Как бы объяснить ситуацию Александру Ивановичу потактичнее, чтобы не вызвать неожиданного всплеска негативных эмоций с его стороны?
