— И что мы с ней будем делать?
— Так домик же купим!
— На зеленку?
— Можно, конечно, ее на рубли обменять. Хотя при обмене кое-что потеряем…
Немного с опозданием, но я все-таки поняла: зеленка из чемодана не имеет никакого отношения к медицине. Таким чудным словом Клюквина обозначила доллары. Это что ж выходит: в чемодане доллары?! Полный чемодан долларов?! Я даже вспотела от неожиданного открытия. Интересно, а в цифрах это сколько будет?..
Тут дверь квартиры распахнулась, и в проеме возникла фигура Брусникина, подпертая с обеих сторон костылями. Оказывается, увлеченные беседой, мы с Клавкой так и стояли под дверью.
— Вы что тут жметесь? — удивился Димка, обнаружив наше присутствие. — Магазин, что ли, закрыли?
— Нет, мы просто с Афоней никак не можем решить, чего бы такого вкусненького купить на ужин, вот и задержались, — торопливо ответила Клавдия. — А ты зачем сюда приперся?
— Услышал возню под дверью, подумал, молодежь опять тусуется, ну и вышел их шугануть…
— Считай, шуганул. — Клавка схватила меня за рукав, и мы лавиной скатились по лестнице вниз. Уже на улице Клюквина облегченно перевела дух: — До чего муж у тебя беспокойный, Афанасия! И до всего-то ему есть дело… А ты молодец! Я думала, ты не удержишься и все ему расскажешь.
— Может, и расскажу, но позже, — задумчиво отозвалась я.
— Это когда?
— Когда все кончится.
Клюквина поняла мои слова по-своему, она взвизгнула от радости и юлой завертелась на месте:
— Ур-ра! Я все поняла, мы сделаем Димычу сюрприз! Купим домик, а потом — вуаля! То-то твой пупсик обрадуется!
Честно говоря, я вовсе не была в этом уверена, и тому были свои причины. Во-первых, Димке придется как-то объяснять, откуда у нас такие деньжищи, а значит, и рассказать, как попал ко мне волшебный чемоданчик. А во-вторых…
— Клава, чемодан не наш, деньги чужие. А неприятности могут быть у нас. Его надо вернуть.
Кажется, Клавка не поверила, что я говорю вполне серьезно, о чем красноречиво свидетельствовал ее подозрительный взгляд. Примерно с полминуты сестра буравила меня глазами, а потом с надеждой в голосе поинтересовалась:
— Это ты так шутишь?
— Вовсе нет.
— Ну почему, почему мы должны возвращать наши деньги?! — простонала Клавдия.
— Это не наши деньги, — упрямо повторила я.
— Да? А чьи? Кому ты будешь их возвращать? Может, дадим объявление в газету? «Кто потерял чемодан с баксами, обращайтесь по такому-то адресу». Или еще лучше, сдадим бабки в казну государству. Родина оценит наш благородный поступок…
Чудилась в словах Клавки какая-то суровая правда. Кому возвращать кейс? Мертвому водителю он явно ни к чему, да и кашемировому дядьке тоже. Не давать же, в самом деле, объявление в газету! Эх, не надо было мне брать проклятый чемодан из машины, теперь вот мучайся!
Мысль, внезапно посетившая мой ум, заставила похолодеть. Грохот от аварии слышали все жители окрестных домов, потому что его просто невозможно было не услышать. Высовываться никто не стал, а вот ментов и «Скорую» кто-то вызвал. Вполне возможно, этот «кто-то» видел, как я копошилась возле «Волги», а потом скрылась, прихватив с собой чемоданчик? Менты наши хоть и лениво работают, но все же работают, могут и на меня выйти. Ну, менты — это еще не самое страшное, что может случиться. Если эти деньги принадлежали какому-нибудь очень серьезному человеку, он будет их искать, и причем весьма активно. Кстати, еще один немаловажный момент — «пальто» могли убить именно из-за денег в чемоданчике. Я поделилась своими опасениями с Клавдией.
— Не морочь мне голову, Афоня! — беспечно
отмахнулась та. — Кому ты нужна, кроме меня и твоего пупса стокилограммового? Никто тебя не найдет: ни менты, ни серьезные дяди. Таких особей, как ваше величество, в Москве пруд пруди!
Мне последнее замечание не понравилось и даже показалось оскорбительным, потому что я всегда считала себя особенной, единственной в своем роде. Быть «особью», да еще одной из многих, не хотелось. Я демонстративно надула губы и насупилась. Клюквина это заметила и, похлопав меня по плечу, примирительно произнесла:
— Ладно, ладно, не дуйся! Я всего-навсего хотела сказать, что среди десятимиллионного населения столицы найти тебя будет непросто, практически невозможно. Так что расслабься и начинай строить радужные планы на ближайшее будущее. Кстати, расскажи-ка мне еще раз, как было дело. Только со всеми подробностями, пожалуйста. А пока будешь побасенками меня развлекать, глядишь, и до магазина дойдем…
Как-то не очень мне понравилось, что Клавка назвала произошедшее со мной побасенками, но я не стала заострять на этом внимание, тем более что к ехидству сестренки давно привыкла.
Рассказ не занял много времени: я просто перечислила последовательность событий, стараясь при этом не упускать деталей и не давать волю эмоциям.
— Говоришь, у дядьки дырка в башке? Угу, угу… — с умным видом произнесла Клавдия, когда я закончила говорить. — А водитель точно был мертв?
— Я, конечно, не эксперт, утверждать не берусь. Только сдается мне, что руль, вдавившийся в грудную клетку бедняги, превратил все его внутренние органы в бесполезную биомассу… Сама посуди, какой силы был удар, если машина слилась со столбом в железных объятиях!
— Нуда… И никого вокруг не было?
— Откуда мне знать! На моих глазах два трупа появились, а я должна вертеть головой по сторонам в поисках свидетелей? Одно знаю точно: на улице не было ни души, а вот наличие любопытных глаз в окнах домов вполне вероятно.
Оставшуюся часть пути до супермаркета Клюквина молчала: размышляла, должно быть. Но даже возле полок с продуктами Клавдия не оживилась, что позволило мне набрать множество вкусненьких мелочей. Вообще-то, хозяйством в нашей семье заведует именно Клавка. Только она знает, чего и сколько нам нужно, в каком магазине покупать мясо, а в каком — туалетную бумагу. Однако сейчас бремя забот о хлебе насущном легло на мои плечи. Впрочем, ненадолго. Когда кассирша назвала итоговую сумму покупок, Клавка очнулась:
— Сколько? Афоня, ты слона купила, что ли? Ну-ка, дай гляну…
Я маялась возле кассы, с грустью наблюдая, как из металлической корзины вылетают лишние, по мнению Клюквиной, товары. Конфетки, небольшой тортик, ведерко с мороженым, маринованные огурчики, банка шпрот и палка сырокопченой колбасы не удостоились чести украсить наш нынешний ужин. Симпатичная плюшевая собачка — символ наступающего года — тоже перекочевала обратно на магазинную полку. В корзине остались три пачки пельменей, общим весом три килограмма, батон хлеба, пакетик майонеза и банка хрена со свеклой.
Прямо-таки продуктовый набор для бомжей, честное слово!
— На сегодня хватит, а завтра с утра я на рынок сгоняю… Значит, так, милая моя сестренка, — резюмировала Клавдия, когда мы покинули супермаркет. Причем я покидала его с чувством глубокого сожаления. — Чемоданчик покуда у нас полежит…
— А…
— Не перебивай! Кашемировый дядька, по всему видать, крутой, как вареное яйцо. Но на всякого крутого всегда найдется кто-то еще круче. Возможно, ты права: именно из-за денег дядьку и убили. Причин тому множество: он мог кого-нибудь шантажировать, мог тиснуть бабки, мог… Да мало ли существует сравнительно нечестных способов отъема денег у народонаселения?! Проблема в том, что мы не знаем, что это за бабки, кому они принадлежат, потому тратить их пока не будем, хотя очень хочется, честно говоря! Если за баксами начнется охота и на нас выйдут серьезные люди, что маловероятно, мы отдадим их…
Я усмехнулась:
— Ты сама-то в это веришь?
— Не очень, — честно призналась Клюквина. — Но нам ведь не нужны проблемы?
— Кому ж они нужны…
— Я тоже так думаю. К тому же твой Брусникин…
— При чем тут мой Брусникин?! — возмутилась я. Клавдия всегда немного ревновала меня к Димычу. Она считала, что иметь в мужьях профессионального контрразведчика — дело неблагодарное. Мы еще только замышляем какое-нибудь небольшое приключение, а он уже знает, чем дело кончится и чем сердце успокоится. Обмануть Брусникина — все равно что провести детектор лжи. Во всяком случае, мне до сих пор этого не удавалось. Клавка могла заморочить голову Димке, но лишь на некоторое время. Зато потом… Лучше не говорить, что бывает потом. Замечу лишь мимоходом: наши с Клавдией активные натуры все время держат его в напряжении и не дают расслабиться ни днем, ни ночью. Порой мне даже становится жалко любимого, ей-богу! Работа у него и так не сладкая — государству постоянно кто-то угрожает, а тут еще два таких пропеллера под боком. Разве о таком мечтал Димка, когда женился на мне? В общем, понятно, жизнь у Димыча — не сахар, потому я иногда встаю на его защиту.
