При этом сообщении Юрка как-то спал с лица. Казалось, он готов был немедленно распустить свое детективное агентство и досрочно уйти на пенсию, настолько глубоко ранили его Клавкины слова.

— И где она? — сквозь зубы процедил Юрий.

— В «Джокере»…

— Но мы там уже искали!

— Значит, плохо искали. Попробуем еще раз.

Мне бы Клавкин оптимизм! Всю дорогу до клуба Юрка не проронил ни слова, лишь изредка откуда-то из глубин его мужской души вырывался грозный рык, который, должно быть, свидетельствовал о его уязвленном самолюбии.

На этот раз в клуб мы вошли, не обращая внимания ни на голубоватого гардеробщика, ни на охрану. И.о. управляющего, уже знакомый нам дядька, упакованный в кожу, явился пред наши очи по первому же требованию. Физиономия его скривилась, едва он увидел нас на пороге заведения.

— Пошли в кабинет Глеба, там поговорим! — скомандовала Клавдия и, не дожидаясь согласия «кожаного», двинулась по известному маршруту.

В кабинете Глеба все было по-прежнему: тот же интерьер и те же «шипованные» рыбки чрезвычайно ядовитого свойства в аквариуме.

— Итак… — усевшись в директорское кресло и сложив руки «домиком», произнесла Клавдия. — Где тут у вас дно?

— Чего-о?.. — обалдел «кожаный».

— Дно. — охотно пояснила сестрица. Мы с Юркой, сомкнувшись лбами, стояли возле аквариума, с интересом наблюдая за шустрыми рыбками, и участия в разговоре не принимали. Одна рыбка, растопырив ядовитые шипы, с выпученными глазами носилась за другой. Непонятно было, то ли агрессивная рыбешка хочет отобедать, то ли она так yxaживает.

— Голодная, наверное, — предположил Юрка. И опять же, непонятки остались: что за голод имеет он в виду? Я повернулась к Йорику в надежде узнать, какой смысл вкладывает он в понятие «голод», но, видно, день сегодня выдался какой-то неудачный — неведомая сила повела меня в сторону, я попыталась удержать равновесие и схватилась за Юрку. Тот явно не ожидал подобного натиска, и мы вместе с ним рухнули на аквариум. Огромное количество литров воды вылилось на пол. Рыбки сразу позабыли о своих проблемах и затрепыхались на полу, судорожно хватая ртами воздух.

— Что вы творите! — завопил «кожаный». — Таких рыбок найти невозможно, одна особь стоит полторы тысячи долларов!

Вопли мужика оставили меня равнодушной, потому что среди рыбок, травы и осколков стекла я заметила герметично упакованный пластиковый пакет. Через его прозрачные стенки отчетливо были видны очертания компьютерной дискеты. Сдается мне, поиски наши подошли к концу. Вот оно — дно!

Легким движением руки Юрка отправил возмущенного мужика «отдыхать» в угол кабинета. Тот, шмякнувшись о стеночку, притих, сочтя разумным не вступать в конфликт с превосходящими силами противника.

— Она? — прошептала Клавка, когда я взяла пакет с дискетой в руки.

— Похоже…

— Ну, вот и все! — Клюквина опустилась на корточки и обхватила голову руками. Мне стало ее жалко — столько пережил человек! Считай, сестрица ходила по тонкой ниточке, которая отделяет жизнь от смерти. Я присела рядом с ней в неуемном стремлении утешить родственницу. Юрка сочувственно пыхтел. Как-то угадывалось, что в роли няньки для Клавы он предпочел бы оказаться лично.

И замелькал калейдоскоп событий! Справившись со стрессом, Клавка позвонила Брагину и коротко обрисовала ситуацию. Вскоре повторилась нудная процедура допроса, составления протокола и прочей дребедени, без которой менты просто не могут прожить ни минуты. И опять же, после всех неприятных формальностей нас отпустили. Только на этот раз усатый майор смотрел сурово, словно подозревал нас во всех грехах, включая и первородный.

Эпилог

Новый год мы отметили весело и непринужденно. Димка радостно встретил нас в подмосковном доме отдыха. Правда, радость его была несколько омрачена сведениями, полученными от друзей — Брагин все-таки настучал моему супругу о деяниях его дражайшей половины. Впрочем, небольшая головомойка нам с Клавкой пошла лишь на пользу. Мы перенесли ее со стойкостью, достойной пера лучших писателей, и торжественно поклялись жить спокойно и с миром криминала никаких общих дел не иметь. Правда, в тот момент, когда мы с Клюквиной давали эту клятву, пальцы всех четырех рук мы держали скрещенными — незаметно от мужиков. Так, на всякий пожарный… Дальнейшие события, связанные со всей этой историей, проходили уже без нашего непосредственного участия, хотя несколько раз нам все же пришлось явиться в прокуратуру в качестве свидетелей и лиц, задействованных в этих трагических событиях. Юрка и Димка сопровождали нас, неизменно присутствовали при допросах, и выражения их лиц не обещали ничего хорошего в ближайшем будущем ни мне, ни Клавдии. Марину и Кешу посадили по обвинению в убийстве. Причем Мариночке припомнили все ее прошлые грехи и срок впаяли немалый. Иннокентия, подлечив в тюремной больничке, отправили на нары как соучастника преступления. Михаил отделался легким испугом и, продав дом сестры, счел за благо покинуть столицу от греха подальше. А Леонард… Неужели вы подумали, что «немножко бизнесмена, немножко политика, немножко авторитета» так просто упечь за решетку? На суде Лео припомнил бывшей Золушке оба покушения на собственную драгоценную жизнь. При этом он натурально негодовал насчет попытки пристрелить его любовника, а после выступления прокурора, в котором тот «повесил» на Марину еще и убийство Глеба, долго кипел праведным гневом по поводу коварства женщин и заявил, что только молодые крепкие мужчины смогут обеспечить светлое будущее государства. При этом Карпинский бросал нежные взгляды на бледного Иннокентия. Суд окончился, все разошлись: кто по камерам, а кто-то — по фешенебельным домам, где лучшие доктора долго колдовали над потерпевшими сторонами. По слухам, Карп до сих пор живет, здравствует и даже процветает. Кеша пасется при нем, впрочем, права корыстного пажа сильно ограничены. Говорят, Карп недавно снова женился, правда, мне в это почему-то не верится.

Полгода спустя сестрица Клавдия вышла замуж за Юрку. В день бракосочетания мой Димка припал к плечу нового родственника и с чувством пожелал тому счастья. Однако было заметно, что в семейное счастье бедного Йорика Брусникину как-то не очень верится.

…А домик за городом мы все-таки купили и теперь живем там все вместе, в достатке и благополучии. Клюквина больше не ворчит по поводу моего Брусникина. Раньше она все время сетовала: дескать, умный муж-контрразведчик — хуже птичьего гриппа. Зато теперь ее собственный супруг имеет непосредственное отношение к сыску, поэтому поводов для разногласий у нас с сестренкой стало намного меньше.

Сегодня утром я спустилась в столовую в прекрасном расположении духа. Приятные запахи готовой еды витали в воздухе нашего нового большого дома и будоражили безусловные рефлексы, желудок сладко ныл в предвкушении вкусного завтрака. На просторной кухне суетилась любимая сестренка, мужья отбыли на работу… В общем, жизнь радовала своим спокойным течением.

— Афонька! — завидев меня, оживилась Клавдия. — Наконец-то ты явилась! Уж и не чаяла дождаться. Слушай, тут такое дело… Мне вчера вечером позвонила Анька Артамонова. Ну, ты ее знаешь. Муж у нее пропал. Просит пособить в поисках. На ментов, сама знаешь, надежды никакой, а у Аньки какие-то предчувствия. Ну что, поможем девушке?..

Оглавление

Эпилог