– Только одно вызывает сомнение: труп нашли в проливе Молен, а если бы ее убили в Ландах, его отнесло бы течением на юг.

– Труп могли выбросить в открытом море, далеко от берега.

– Кто? Перепуганные насмерть дети?

– Или их родители.

Перед Мари возник образ матери, и она постаралась избавиться от этого неприятного, раздражающего видения.

– Что делала двадцатилетняя девушка в Ландах – в одиночестве, ночью, в разгар шторма?

Люка стоял у входа в грот.

– Я хоть и полицейский от Бога, но не знаю ответов на все вопросы.

Мари с тревогой взглянула на море. Полный штиль. И все-таки она вздрогнула, увидев, что Люка исчез в гроте, и, проклиная его, пошла по его следам.

Он уже был в глубине пещеры и освещал ее своды фонариком.

– Если вы решили собирать здесь ракушки, то выбрали не лучшее место, – съязвила она. Но Ферсен ее не слушал.

– В тот день, когда вы мне кричали с берега, я стоял здесь. Мне казалось, что ваш голос доносится откуда-то сверху. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что грот сообщается с Ти Керном.

– Даже если здесь и есть подземный ход, что из этого следует?

– Терпеть не могу, если я чего-то не понимаю!

– А я терпеть не могу этого грота!

– Никто не просил вас идти со мной.

– Да вы становитесь истинным бретонцем! – усмехнулась Мари, намекая на его упрямство.

Люка хотел было сострить, что в ее устах это звучит как комплимент, но в этот момент стены грота задрожали, раздалось глухое потрескивание. Не сговариваясь, они бросились к выходу, в то время как вибрация усиливалась с каждой секундой. На них посыпались камни, словно они попали под метеоритный дождь. До свободы им оставалось лишь несколько метров, как вдруг скала с адским грохотом раскололась надвое. Ферсен, шедший за Мари по пятам, едва успел втянуть ее обратно, подальше от выхода. Грохот внезапно сменился тишиной. Мертвой, угрожающей. О выходе напоминали лишь несколько светящихся трещин. Люка поднял фонарь и пронзил лучом облако пыли, которое мало-помалу начинало рассеиваться.

Тогда они увидели, что выход завален крупными обломками скалы, которые невозможно сдвинуть с места. На краткий миг у Ферсена появилась надежда – он схватил мобильник. «Нет связи».

Они оказались в ловушке. Заметив, что глаза Мари округлились от ужаса, Люка проследил за ее взглядом и побледнел: между трещинами скал начинала пробиваться вода прилива. Скоро грот будет затоплен. И они вместе с ним.

17

Гвен направилась к утесу, уверенная, что Пьеррик уже там. Действительно, брат стоял на самом краю берега и смотрел на бухту, которая постепенно скрывалась под волнами.

– Сколько раз я говорила, чтобы ты не смел сюда ходить?! – закричала она, бесцеремонно оттаскивая его назад. – Ждешь, когда мать упрячет тебя в приют? Не хочешь? Я тоже не хочу, но если ты будешь упорствовать, так и случится. Берегись, Пьеррик!

Брат замахал руками, стараясь что-то объяснить, но из его рта вырывались лишь ничего не значащие, разрозненные звуки. Было видно, что он очень взволнован. Гвен встала на цыпочки и впилась в него взглядом:

– Сейчас не время загадывать загадки! Хватит, мы возвращаемся!

Видя, что тот упирается, она вырвала у него из рук тряпичный сверток и сделала вид, что собирается бросить его вниз.

– Или мы идем домой, или прощай твоя кукла!

Высшая угроза. Побежденный Пьеррик повернулся, и сестра отдала ему игрушку, которую он прижал к груди и покорно дал себя увести, то и дело оглядываясь назад.

Они были уже далеко, когда словно из-под земли раздались отчаянные крики Мари и Ферсена. Но кроме шести гранитных гигантов, их никто услышать не мог.

Выбившись из сил, Люка и Мари перестали звать на помощь. Грот уже на две трети заполнился водой чернильного цвета.

– Должен же быть выход? – прошептала Мари.

– Выхода нет, – мягко возразил Люка.

Он положил фонарь в углубление скалы, подошел к ней вплотную и с любовью посмотрел на нее.

– Мне еще не доводилось проводить ночь в объятиях женщины, до которой я даже не дотронулся.

– Вы об этом сожалеете?

– И да, и нет.

– В тот вечер я действительно хотела стать вашей, Люка, – горько вздохнула она. – Почему мне кажется, что все еще возможно, хотя ничто уже не возможно?

– Потому, что мы подходим к главному.

Мари вздрогнула.

– Мне страшно.

Люка обхватил ладонями ее лицо и взглянул прямо в глаза.

– Смотрите на меня, Мари! Смотрите до самого конца.

– Смотрю.

– Есть слова, которые я произнес лишь раз в жизни и думал, что не способен их повторить. – Голос его стал совсем глухим. – Я тебя люблю!

– Обними меня покрепче, – ответила она еле слышно.

Мари и Люка стояли, тесно прижавшись друг к другу, пока расстояние от поверхности воды до потолка пещеры неудержимо сокращалось; когда осталось приблизительно полметра, губы их слились в прощальном поцелуе и они ушли под воду.

Они медленно спускались ко дну, но вскоре Мари начала задыхаться и вынырнула: она стала жертвой очередного кошмара, которые преследовали ее после возвращения на остров. Мари била ногами по воде и царапала Ферсена, пытавшегося помешать ей всплыть. Вынырнув, она стала жадно хватать ртом воздух, который еще оставался в гроте. Ферсену поневоле пришлось сделать то же самое.

– Не хочу умирать! – выкрикнула она с отчаянием. – Не так! Не сейчас!

Позже она вспоминала, что именно брат подсказал ей, где выход.

В тот миг взгляд Мари упал на скалу, освещенную лучом фонарика, который оставил в нише противоположной стены Люка. Неужели у нее начались галлюцинации?

Люка увидел, что она принялась яростно скрести рукой скалу, и собирался уже ее остановить, но вдруг заметил, что часть свода стала крошиться под ее пальцами. Мари упорно продолжала скрести, хотя сверху на нее падали куски породы, и не успокоилась до тех пор, пока не освободила ржавый перочинный ножичек с перламутровой рукояткой.

– С неба он сюда свалиться не мог!

Окрыленный надеждой Люка схватил упавший с потолка кусок породы, и он рассыпался в его руке.

– Цемент! – воскликнул он. – Значит, за ним что-то есть!

Объединив усилия, они вскоре расчистили вход в туннель, приблизительно в метр диаметром. Люка, просунув туда фонарик, осветил длинный лаз, конца которому не было видно. Не вел ли он в тупик? Но что они теряли? Вода доходила им уже до подбородков.

Люка помог Мари залезть в туннель и взобрался сам, оставив грот, который уже затопило полностью. Туннель полого поднимался вверх.

Они проползли около двадцати метров, когда лаз вдруг расширился, позволив им распрямить спины и отряхнуть хрустевшую от каменной пыли одежду. Еще до того как включить фонарик, Мари уже знала, куда они попали. Раскатистое эхо повторило ее громкий возглас.

Они находились в просторной круглой полости природного происхождения примерно десяти метров диаметром, в незапамятные времена проделанной морем внутри скалы. В центре стоял примитивный алтарь, грубо высеченный из гранита, наподобие того, что был в дольмене Ти Керна.

– Кельтское святилище, – восхищенно сказала Мари. – Этот грот – сохранившийся в первозданном состоянии языческий храм, место отправления культа. Друиды совершали здесь таинственные обряды, общаясь с душами умерших. – Она обратила сияющий взгляд на специалиста по ритуальным преступлениям. – Одного не могу понять – почему его до сих пор не обнаружили?

– А я не могу понять, как мы отсюда выберемся, – буркнул тот, оставаясь прагматиком.

Осмотрев свод и стены, Люка заметил те же знаки, что были высечены на менгирах.

– Символы, – проговорил он. – Птица, краб, рыба… – Сделав круговое движение рукой, он нахмурился. – Все здесь, кроме одного.

Последний знак Мари нашла на плоском камне алтаря. Кружок, от которого в стороны отходили короткие черточки, наподобие солнышка. Она обвела глазами пять символов, начертанных на круглой стене, и шестой посередине алтаря. Лоб ее перерезала морщинка: это все ей что-то напоминало.