– Нет нужды прибегать к столь сильному средству, чтобы побить тебя на выборах, бедняжка… – Он взялся за клюшку обеими руками, встал на синтетическое покрытие и слегка согнул колени. – Отойди, ты заслоняешь мне пейзаж.

Гвен мгновенно схватила мяч с метки и, багровая от ярости, приблизилась к нему вплотную.

– Мне отлично известно, что твое семейство нацелилось на верфь, лаборатории и отель! – выпалила она. – Но ты забыл об одной детали, мой дорогой: мэрия пользуется преимуществом при покупке выставленных на продажу земель, и я сумею убедить муниципальный совет оказать мне поддержку, дабы умерить людоедские аппетиты Керсенов!

– Сомневаюсь, что жители острова захотят видеть в роли мэра дочь детоубийцы, – ответил он, протягивая руку. – Мяч!

– Ты забываешь, что, несмотря на финансовое благополучие, я никогда не скрывала своего низкого происхождения. Я одна из них, Пи Эм, и люди это знают. Знают они и то, что ты лишь марионетка в руках отца! – Она покрутила мячиком перед его носом: – Щеночек хочет мячик? Алле гоп! Лови! – И она с силой бросила мяч через его плечо.

Лицо элегантного мужчины побледнело, сравнявшись по цвету с шейным платком, аккуратно заправленным в вырез рубашки с вышитыми инициалами.

– Слышала, что я тебе сказал, мерзкая шлюха: дай сюда мяч! – воскликнул он, дрожа от ярости.

– Быстро же сошла с тебя позолота! – саркастически заметила Гвен. – Главный твой недостаток, Пи Эм, – это слабые нервы. У тебя не хватит нервишек, чтобы ввязаться в драку, а у меня – хватит. – Она пронзила его недоброй голубизной взгляда. – Посмеешь встать на моем пути – я тебя уничтожу, даже если мне придется публично раскрыть нашу тайну!

Гвен решительным шагом направилась прочь, нещадно топча тонкими каблуками нежную зелень газона, пока Керсен-младший не поглотил до конца ударную волну. Положив на метку новый мяч, он, прочно стоя на ногах, хорошенько размахнулся и сильным ударом послал его вслед дочери И воины. Мяч просвистел в нескольких сантиметрах от ее головы, но она даже не моргнула.

– Нервишки, Пи Эм, я же говорила! – крикнула она не оборачиваясь. – Нервишки!

15

По «Евроспорту» шла трансляция последних кадров гонки Плимут – Ньюпорт, снятых еще до начала бури и сопровождаемых взволнованными комментариями. В присутствии экспертов и победителей прошлых соревнований обсуждались детали, касающиеся потери мачты многокорпусником Бреа.

Мари заканчивала собирать дорожную сумку. Она хотела уехать после похорон Лойка и Никола, но мать ее отговорила, выразившись кратко, на свой манер:

– Ты им больше не нужна. Слишком поздно о них думать.

«Слишком поздно»… «Слишком поздно»… Жестокие слова припевом стучали у нее в висках, она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Может быть, она уже сходит с ума?

– Ты – свет мой… моя жизнь…

Безумие. Где-то за ее спиной звучал нежный и торжественный голос.

Кристиан!

Резко обернувшись, Мари уперлась взглядом в небесной синевы глаза, слегка вьющиеся на затылке белокурые волосы и вечную трехдневную щетину…

Телевизор. Кадры любительской видеосъемки, переданные по спутниковой связи. Изображение плохого качества, со множеством помех и пропадающим звуком. Но это был Кристиан, и он говорил с ней прямо из своего кокпита. ^[11]Мари подошла к телевизору, почти касаясь его, и впилась глазами в дорогое лицо.

– С тобой… до конца, Мари… единственная надежда… прости, любовь моя…

Простить, но за что? Сердце ее трепетало в груди. Ведь это она во всем виновата, она должна была ехать вместе с ним, она совершила ошибку! Мари плакала и смеялась одновременно. Нет, она не могла его потерять, все еще наладится, он простит, он любит ее! Она дотронулась до экрана, но образ жениха дрогнул, покрылся полосами и пропал. Спутниковая связь с Кристианом Бреа оборвалась.

* * *

Люка выключил видавший виды телевизор, которым жандармерия разжилась во время благотворительной ярмарки, и набрал номер Мари. Телефон не отвечал. Он вихрем пронесся мимо растерянной Анник и прыгнул в автомобиль. Приехав в порт, Ферсен сразу обратил внимание на паром, еще стоявший у причала, и припаркованный поблизости «мегари». Расслабившись при виде Мари, открывавшей багажник, Люка нахмурился, заметив, что к ней приближается Анна. Ее щеки пылали от гнева.

– Раньше нужно было ехать!

Мари безропотно снесла упрек и постаралась успокоить сестру жениха.

– Твой брат, Анна, величайший шкипер в мире, он выпутается из этой передряги.

– Величайший шкипер в мире только что послал тебе прощальный привет!

Увидев, что Мари побледнела, сестра Кристиана не лишила себя удовольствия уколоть ее еще больнее: пусть помучается, как мучается она!

– Телекомментаторы говорили, что отказ Кристиана изменить трассу был равен самоубийству! – Она горько усмехнулась. – Брат нуждался в тебе, Мари, а ты его бросила. У меня, кроме него, никого не осталось. Если с ним что-нибудь случится, во всем будешь виновата только ты!

Люка поймал последнюю фразу на лету.

– Не надоело вам винить ее во всех смертных грехах? – грубо вмешался он.

– «За Мари. Всевышний вынесет приговор. Из каменного сердца брызнет кровь и прольется свет», – ядовито процитировала Анна, обратив на него красноречивый взгляд. – Если не ошибаюсь, так говорилось в найденных вместе с трупами записках?

Гневную реплику Ферсена перекрыл сигнал парома. Мари подхватила оставленный возле «мегари» багаж и, проводив глазами удалявшуюся Анну, направилась к причалу. Люка догнал ее и, силой отобрав сумку, пошел рядом. Как повлиять на ее решение, что сказать? Он намеревался лишь в крайнем случае прибегнуть к аргументам, которые, с одной стороны, могли стать определяющими, но с другой – окончательно настроить Мари против него.

– Вы отличный полицейский, и ваше место – здесь!

– Я еще и невеста Кристиана. Мое место – рядом с ним.

– Что вы будете делать в Плимуте? Ждать жениха и томиться от скуки?

– Перестаньте!

– Неужели вы надеетесь, уехав подальше, забыть о том, что произошло на острове? – Мари молчала, и он повысил голос: – Убиты ваши братья и племянник, а вы бросаете расследование на полпути. Вот уж не думал, что вы из тех, кто бежит от трудностей, Мари Кермер! Жаль, что я в вас ошибся.

Расчет оправдался – ему удалось задеть Мари за живое.

– Я обещала уехать вместе с ним, – тихо произнесла она. – Но я не только не выполнила обещания, а еще и вела себя отвратительно в последний день перед его отъездом.

Они подошли к сходням. Мари протянула руку, чтобы взять у него сумку.

Раздался второй гудок. Теперь время было на вес золота.

– Ошибаетесь, это он вел себя отвратительно по отношению к вам!

Слово вылетело – путь к отступлению был отрезан.

– Он просто дерьмо, Мари! – Вырвав у него из рук сумку, она стала подниматься по сходням, но тут же остановилась, когда Ферсен продолжил: – Это он угнал яхту, подбросил на борт компас и спрятал спасательный круг в бухте Морга, чтобы заставить вас поверить в успешный побег племянника, хотя тот был уже мертв.

Люка видел, как напряглись ее плечи и спина, рука сжала ремень сумки, пальцы побелели. Внутренняя борьба. Он догадался, что ей стоило немалых усилий не обернуться.

– На спасательном круге обнаружены фрагменты кожи с ДНК вашего жениха!

Вот оно – доказательство. Плечи Мари поникли.

– И это еще не все, – добавил он с раздражением, ибо презирал того, кто вынудил его к подобному признанию. – Бреа и был одним из тех «монахов без головы», которые на вас напали в аббатстве.

Мари все-таки обернулась, и Ферсена хлестнул по лицу ненавидящий взгляд.

– Кристиан не мог такого сделать. Вы лжете! Той ночью он ушел в море, я сама видела.

– Видели шхуну – этого он и добивался. Я предполагал, что вы мне не поверите, поэтому разыщите некого Ноэля Легофа из Канкаля и поинтересуйтесь, где провел ту ночь ваш суженый!