Двойника отнесло шагов на десять, бросило на землю и еще некоторое время тащило по траве. Кагэро понимал, что пытаться убить его бесполезно, он просто хотел избавиться от этой ноши. Раз и навсегда.

— Тебе придется убить себя, — прокряхтел Двойник, и Кагэро увидел, как выравниваются, принимают первоначальное положение сломанные ребра. Выглядело жутко и отвратительно, к тому же, при этом раздавался громкий хруст. — Придется убить себя, чтобы избавиться от меня. И хватит уже! Ты думаешь, это очень приятно?!

Он оправил рубаху и хрустнул шеей — неестественно выгнутая вбок до этого, она встала на свое место.

— Пошли!

— Куда? — опешил Кагэро.

— Куда… К людям, хоть покажешь, как они выглядят.

Двойник отказался назвать свое имя. И чем больше Кагэро с ним общался, тем более убеждался, что все сказанное им — правда. Он разговаривал как Кагэро, у него была мимика Кагэро, интонации, жесты, кривая односторонняя улыбка — все!

Несколько раз Кагэро приходилось краснеть от стыда: он увидел самого себя со стороны. Он увидел себя в состоянии крайнего гнева. Ноздри раздуваются, губы растянуты в подобии оскала, дрожат, глаза горят… Зверь, бешеный зверь, а не человек. А еще Кагэро увидел себя в страхе — белое лицо, враз посеревшие глаза, опущенный взгляд, нарочито жалобное лицо… Это поразило его больше всего. Неужели он на самом деле ведет себя так? Пытается избежать опасности, изображая слабого и покорного?

Вскоре у Кагэро уже не было сил узнавать в каждом движении Двойника себя самого. И все плохое бросалось в глаза, вызывало либо стыд, либо отвращение. Двойник с легкой улыбочкой, в которой сквозила издевка, разводил руками. А Кагэро каждый раз пытался вспомнить, когда ОН так улыбался… Наверное, когда убивал.

Интересно, какое у него было лицо, когда он убивал Мудзюру? Наверное, это был единственный раз, когда он был по-настоящему прав. Не убежден в своей правоте, а именно прав.

Однажды они встретили болезнь.

Неизвестно, что то была за зараза, но люди от нее умирали как мухи. Кагэро бродил по пустым улицам — из каждого дома летели жгучие взгляды, в темноте предсмертным огнем горели глаза. Кагэро еще ни разу не видел такого количества трупов. Они все умирали грязной, нечистой смертью. Это даже не смерть от клинка — ничего нет позорного в таком конце, если тебя убивает достойный противник. А смерть от болезни, тем более, от такой… Врагу не пожелаешь.

Они были распухшие, лица походили на мешки, набитые травой. Их сваливали в кучу в далеком овраге. Закапывать не было смысла, потому что каждый день приносил новые трупы. Кагэро подумал, что вскоре ему придется отвезти в овраг последнего жителя селения. Двойник взирал на происходящее вполне равнодушно, и Кагэро ужасался самому себе — как он может смотреть на чужое несчастье с таким лицом? Вот почему он встречает столько ненавидящих взглядов. Возможно, иногда он даже забывался в мыслях и улыбался каким-то своим воспоминаниям. А что такое улыбка для человека, которому, может, жить осталось дня два. Оскорбление, плевок в душу, растоптанный грязной подошвой.

Кагэро заметил, что люди перед смертью меняются. Даже, если не догадываются, что смерть близка. Смерть впечатывает в души людей метку, и они перестают быть людьми. Это страшно… А еще страшнее, когда человек знает, что умрет. Какие же мучения он должен испытывать при этом!

Кагэро не мог уничтожить болезнь. В сущности, ему было все равно, а мрачные мысли и подавленность были деланными. Он жил с мыслью, что уж себя-то он излечить сможет, а на прочих ему наплевать. Близких и родных людей у него давно не осталось. Такого человека ничто не держит на этом свете. Возможно, поэтому Мудзюру и выдернул Кагэро из застоявшегося омута, в котором он жил.

Уж лучше бы не выдергивал.

Однажды утром Кагэро проснулся и не увидел Двойника. Он не появился даже к полудню. Нигде не было его следов. Кагэро походил в недоумении вокруг места ночлега и решил продолжить путь в одиночестве. Не привыкать, хотя чувство потери было для него неожиданностью. Кагэро будто потерял часть себя. Умом он понимал, что ничего не могло случиться с Двойником, но душа говорила иное. Душе все равно, она не рассуждает и не принимает решения.

Был пасмурный день, даже воздух сделался серым. Солнце проглядывало из-за туч тусклым белым пятном. И, как ни странно, становилось все холоднее и холоднее. Дунул ветер, и Кагэро поежился: сырой холодный воздух покрыл кожу мурашками. Он посмотрел на небо — затянуто серой пеленой от горизонта до горизонта. Пелена не похожа на тучи, скорее, ветхая серая ткань. Кагэро все ждал, что пелена вот-вот прорвется и выглянет настоящее солнце, но…

Холод волнами накатывал с гор. Он приходил вместе с ветром. Кагэро ускорил шаг. Может быть, удастся найти какое-нибудь поселение и там попросить приюта, ведь одежда его вовсе не располагала к путешествиям по такой погоде. Любой человек удивился бы, как могло так резко похолодать, но Кагэро разучился удивляться. Слишком много он видел.

И сейчас он мог видеть синие и зеленые круги, что расходились по небу и складывались в строгие незамысловатые узоры. Он не знал, что это означает.

А зрелище было жутковатым. В человеке от природы заложен страх перед всем огромным, и что можно чувствовать, когда громадная зеленая волна катится по небу, внезапно сворачивается в спираль, так же внезапно раскручивается и образует кольцо?

Примолкли птицы, утих ветер. Чуть слышно гудела земля под ногами. Кагэро, невзирая на близкий к морозу холод, вспотел. Он старался не смотреть на небо, но на землю лился мертвенный зеленый свет.

И когда прогремел первый раскат грома, Кагэро побежал. Им овладел такой безотчетный ужас, что он совершенно перестал соображать. Бросил все свои вещи. Его окружили невесть откуда взявшиеся деревья, ветки хлестали по лицу, ноги запутывались в траве. Кагэро падал, разодрал себе щеку, но ничего не чувствовал. Пот лился в глаза, и мир стал размазанным и грязным.

И следующий удар грома был подобен удару дубины. Кагэро упал на спину, оглушенный, и так остался лежать, глядя в небо. Зеленые круги там вертелись со страшной скоростью, то и дело разгорались оранжевые сполохи. Кагэро увидел, что линии в небе сходятся в одну точку.

Внезапно шум утих. Только громко стучало сердце. Громко и глухо.

…Тук-тук… тук-тук… тук-тук…

Стрела. Нет, скорее, копье. Оно устремилось вниз, набирая скорость.

…Тук-тук… тук-тук…

Кагэро замер. Почему-то он с самого начала понял, что является целью. Живой мишенью.

…Тук-тук…

На миг время замедлило ход. Копье коснулось живота Кагэро кончиком острия. А потом — все понеслось, будто ураган, Кагэро согнулся пополам от боли, столб зеленого света шел сквозь него. И сознание уходило вместе с копьем.

Все закончилось тьмой.

Все тело болело. Шарик жара засел где-то в мозгу и терзал его. Кагэро сжал веки — до него дошло, что глаза его открыты и их уже покрыла мутная пленка. Он испугался, что потеряет зрение.

Впрочем, когда резь прошла и слезы перестали течь по щекам, муть не исчезла. Повсюду был туман. Серый, как та пелена на небе. Плотный. Похожий на застоявшийся воздух — дышать было очень трудно.

Кагэро сообразил, что лежит на земле, хотя ЭТО было менее всего похоже на землю. Почва не выгорела, но была она черной, как неостывший пепел. Кое-где белели островки плесени. Кагэро передернуло: плесень была живой. Седая бугристая масса чуть заметно шевелилась. Над каждым таким островком висело облачко серой пыли.

Кагэро встал — под ногой чавкнула плесень. Подошва прилипла к мерзкой кляксе, покрытой серым пушком. Наверное, такая гадина может и… Кагэро вздрогнул и отвернулся. Его чуть не вырвало, когда он подумал, что именно может эта штука.

Туман пришел в движение. Ветра по-прежнему не было, туман двигался сам по себе, как облако. В одном направлении и очень медленно. Кагэро подумал, что, может быть, кто-то просто указывает ему направление.