— Ничего, не беспокойтесь... лейтенант постарается,— Азаренко кивнул в мою сторону,— стрельба недолгая... десяток-другой выстрелов — и долой... Ну... нам пора, всего хорошего.

— Ваша машина под деревом? — спросил танкист. — Подвезите, если на Гуту.

ГАЗ-2А качался в узкой просеке из стороны в сторону. Стучали по бортам ветки. В кузове рядом посвистывал беззаботно танкист. Из моей головы не выходило кочующее орудие. Выйти на передний край, занять позиции... сняться... и снова... Гул двигателя, стрельба. Я вспомнил Ковель, Княгининки. Трудно было, а сейчас? Орудие катить на руках. Какой смысл? Двигатель слышно издали, да еще ночью... ЗИС со снарядами... работа с освещением... гул, грохот. Нет, скрытность исключается.

— Товарищ лейтенант,— Азаренко управлял шофером, стоя на подножке,— запомните поворот. Держитесь дальше от опушки, двести... триста шагов.

На перекрестке у Старой Гуты лейтенант-танкист слез, помахал рукой. Автомобиль прибавил скорость.

— Ну вот, рекогносцировка закончена,— старший лейтенант Азаренко открыл дверцу. ГАЗ-24 остановился,— кажется, ваше орудие? Замаскировали... молодцы. Ну товарищ лейтенант, желаю удачи!

Орудийные номера спят. Караульный дергал Орлова за руки и за ноги, толкал. Никакого впечатления. Прошла минута. Сколько еще будет это продолжаться? Наконец Орлов поднялся и пошел торопливо по кругу, припадал то на одну ногу, то на другую, улыбался, бормотал. Я уже видел подобные случаи, нужно подождать. Орлов повернулся, сделал глубокий вдох и замер на месте.

Люди утомлены сверх всякой меры. В запасе полтора два часа времени. Идти в район позиции и там дать людям отдых... или остаться на месте до полуночи? Здесь КП дивизиона, вдруг прогонит кто-нибудь из старших?

Орлов уже пришел в себя. Он понял задачу? Выставить караул из водителей. Остальным всем отдых. Меня поднять в 23.30.

Мох под деревом влажный, я уснул. Полтора часа промелькнули в одно мгновение. Подъем! Я чувствовал себя не лучше, чем перед сном.

Пришел старший лейтенант Азаренко.

— Товарищ лейтенант, вы готовы? Работенка вам выпала необычная. Прикажите командиру орудия строить расчет.

— Товарищи командиры и красноармейцы... В последние дни наши части ведут наступление с целью выйти на Житомирское шоссе, вы об этом слышали? — говорил Азаренко. — Перерезать единственную магистраль, по которой враг поставляет боеприпасы и горючее третьему механизированному корпусу на подступах к Киеву... по сути дела блокированному с трех сторон.— Помощник начальника штаба 2-го дивизиона назвал причины, вынуждающие командование использовать артиллерию для подавления объектов в оперативном тылу противника, хотя это дело бомбардировщиков. Упомянул о том, почему командир дивизиона остановил свой выбор на 1-м орудии, и выражал надежду, что старший сержант Орлов и орудийные номера оправдают доверие старших начальников.—Хочу, чтобы вы со спокойной душой выполняли свои обязанности... Желаю удачи. Вопросы есть?

— Товарищ старший лейтенант... А точку наводки найдем в темноте? — усомнился кто-то в строю.

— Не беспокойтесь. Позиция отрекогносцирована, выбрана точка наводки,— ответил Азаренко и обратился к Орлову.— Скажите, старший сержант, когда выставляется освещение точки наводки? Кем?

— После приведения орудия к бою... по команде... шестым орудийным номером.

— Ясно? — спросил Азаренко.

— Как занять ОП незаметно, когда искрит магнето в тягаче... мотор гудит, затыкай не затыкай уши? А уходить как?

— ...В целях маскировки орудие катить вручную... Как действовать при оставлении позиции? Это уже решит старший на батарее.

— Почему нам запрещено рыть ровики?

— Кочующее орудие должно отстреляться и немедленно уйти.

— А... если немцы откроют огонь раньше, чем мы? Что тогда?

— Гм,— старший лейтенант Азаренко умолк, явно смущенный наивностью вопроса, — обстрел не исключается... вполне вероятен. Старшие начальники учли такую возможность, но когда орудие ведет огонь... то нужно ожидать, что немцы не будут молчать... В общем, товарищи артиллеристы, зачем ломать голову?.. Опасаться мин... там... или снарядов... опасность — понятие... растяжимое... ваши шансы увеличиваются, если работать быстро... а этому вы обучены.

Столь исчерпывающее разъяснение не оставило больше сомнений относительного того, что ждет орудийных номеров. Вопросов больше не было.

— Вот и хорошо,— подождал минуту Азаренко.— Товарищ лейтенант, проверить ночное освещение и... по местам!

Навстречу, со стороны Старой Гуты, брела пехота. Полыхали в темноте ночи осветительные ракеты.

У одинокой сосны — по меньшей мере сто лет стоит она у заболоченного ручья — поворот. Следующий указатель — брошенный танк. Колея, накатанная в последние дни, вела дальше, к следующему повороту.

Орудие остановилось подождать ЗИС со снарядами. Заглушён двигатель тягача. Вокруг тишина. До огневой позиции не более полукилометра. Есть ли смысл тащить орудие на руках? И еще одно соображение. После стрельбы тягач придет на ОП так или иначе.

Расчет привел в боевое положение ствол. Установлена панорама. Ящики со снарядами погружены на передок и лафет.

Взвилась ракета, еще одна. Подсвеченная, ползла из темноты навстречу тень тригопункта. Я шел, следом тащилось, подминая кусты, орудие.

Под ногами густая трава, борозды. Вот колышек — место стояния орудия. Дело за старшим сержантом Орловым. Он знает, как подаются команды.

— Стой! К бою!

Расчет снял с передка лафет. Все работают молча. Мигнула лампочка подсветки. Замешкался на другой стороне казенника замковый. Что там с затвором? Пустяк. Я установил отсчеты на приборах, навел перекрестие панорамы в точку наводки. На циферблате стрелки показывают: до открытия огня четыре минуты. Я не рассчитал времени. Орудийные номера ждут. Начинать?

— Первое!

— Орудие! — выкрикнул в ответ Орлов. Над стволом взметнулось ослепительно яркое пламя.

Выстрелы следовали один за другим. Все глубже уходили в грунт сошники. Глухо ударял в ограничители затвор. Орудие содрогалось в течение 6 минут.

— Осколочно-фугасная граната... тридцатая,— выкрикнул долгожданную цифру заряжающий. Назначенное количество снарядов израсходовано.

— Стой... отбой!

Тягач двигался задним ходом. Орлов стучит по дверце флажками: «Вправо... еще! Сцепляй!» Со всех сторон взлетают ракеты, и начался фейерверк. Море света. Пляшет в темноте трехногая тень тригопункта. Широким веером стелется трассирующая очередь. Снуют, слоятся белые, зеленые, красные, синие линии — сплошные, прерывистые, ломаные.

— Увеличить скорость! — Орлов бежит рядом с тягачем, оглядывается. Орудие ушло с ОП. Но на склоне ничуть не лучше. Пули летят низко, тыкаются в землю. Еще сто шагов, и орудие в зарослях. Разорвалась мина. Склон становился круче. Где-то здесь занимали позиции два танка. Тягач сделал поворот и катился, лавировал среди деревьев. Трассы летят выше. Грохотали разрывы мин. После очередного поворота орудие оказалось в зарослях. Вырисовываются деревья. Где машина со снарядами? Тягач остановился. Шумно дышит Орлов. На лафете двое раненых. Что с ними? Один уже мертв, другой стонет тихо и жалобно.

По сторонам — частые сосны. Куда я заехал? Возвратиться обратно? Найду поворот... нужно сориентироваться. Собрать людей!

Скоро я обнаружил след. Земля изрыта танковыми гусеницами. Незнакомые места. Грохот минометных разрывов на Лысой горе затих. Реже взлетали ракеты.

Сопоставив время и пройденное расстояние, я понял, что поиск нужно направить в противоположную сторону. Спустя 10 минут орудие вышло на просеку, где стоял ЗИС.

Орлов произвел осмотр. Существенных повреждений нет. В состав расчета включены химик, запасной водитель. Они вполне отдохнули вместе с шофером. В машину погружены раненый и погибший.

Я сориентировал карту, определил местонахождение. Теперь-то не заблужусь. Орлов собрал расчет. Только бы успеть до рассвета отстреляться на втором положении.