Командир батареи делился по телефону впечатлениями.

— ...Что там творилось... трудно поверить... немцы бродили во весь рост... совершенно никакой маскировки... Цель номер двадцать три, приборы наблюдения на НП установлены на бруствере... цель номер двадцать восемь... она у вас записана?

— Так точно, цель номер двадцать восемь — скопление машин.

— Это у меня сгоряча вырвалось. Там не скопление... стационар в поле. Настоящая парковая стоянка.

— А дальность наблюдения?

— ...Около семи километров... туда перенесли огонь еще две или три батареи, по-моему, наши...— командир батареи выразил удовлетворение работой огневиков. Особо отметил стрельбу по цели № 28.

Пришел Безуглый. Как с пополнением боеприпасов? Где же наши ЗИСы? На тягаче, который привел Смолин, обнаружены серьезные неисправности.

— По местам! — крикнул телефонист.— Цель номер двадцать шесть, левее ноль пятнадцать, прицел...

Стрельба продолжалась. Из политотдела пришел политрук Савченко. Наши части, наступавшие в направлении Червоноармейска, после неоднократных атак сломили сопротивление противника. Шоссейная магистраль Новоград-Волынский — Житомир перерезана.

— Не все так плохо,— говорил политрук Савченко,— может, и тут удастся столкнуть немцев с позиций. Пароль на ночное время объявлен? Когда перерыв? Хочу обрадовать товарищей огневиков.

Телефонист звал к телефону. Командир батареи сообщил, что противник продолжает подбрасывать подкрепление на участок южнее Старой Гуты. Боеприпасы артснабженцы подвезут. Вопрос о запчастях для тягача решить на месте. Все батарейные автомобили ЗИС-3, которые перевозили боеприпасы, приказано направить в парковую батарею для передачи другой части.

— Старшина нашелся?

Да, прибыл.

— Можете кормить огневиков... пришлите пищу взводу управления.

Начался запоздалый обед, даже, пожалуй, завтрак. На ящике хлеб, котелок с кашей. Безуглый ест. Тут же стоит старшина.

— Политов, вы когда выдавали последний раз пищу? — спросил Безуглый.

— Вчера, товарищ младший лейтенант.

— Знаю.

— Так зачем спрашивать?

— Вчера... значит сутки назад,— продолжал Безуглый,— а в действительности? Тридцать восемь часов.

— ...Не моя вина,— возразил старшина.— На походе сколько раз спрашивал разрешения кормить людей... вечером в Лугинах, потом еще... забыл, как называется село. Потом перед восходом солнца на переезде. Сюда приехали в самый раз... выдать опять не разрешили.

— «Не разрешили»... потому что установлен срок готовности, вы слышали?

— Товарищ младший лейтенант, я приказал поварам выдать... да пища испортилась.

— Политов, позицию мы заняли в двенадцать, а сейчас?

— А я здесь причем?

— Вы раскачивались до вечера.

— Не раскачивались, товарищ младший лейтенант... Тухлятину на дороге выбросил. В колодцах... грязь, пока раздобыли воду, пока повар заложил продукты... и люди у меня не железные. Сколько времени не спавши...

— А огневики?

— Огневикам не мед, но и моим людям несладко.

— А поменяться местами? Верно, не захотят?

— Известно... у орудий, оно тяжело... Каждый при своем деле...

— ...Тяжело вдвойне, когда в животе пусто,— сделал подсчет Безуглый.— Товарищ старшина, огневые взводы хотели бы питаться регулярно, три раза в день... Вам нужно пересмотреть работу...

—Ясно, товарищ младший лейтенант,— Политов ушел. За дни службы в 6-й батарее у меня сложилось определенное мнение о младшем лейтенанте Безуглом. К своим обязанностям он относился добросовестно, знал великолепно боевые уставы артиллерии, воинский порядок на ОП.

В первый день, правда, Безуглый держался несколько непонятно. Позволял себе улыбаться в ответ на замечания. Как только представился случай, я подал огневым взводам команду «стой» и обратился к Безуглому с просьбой соблюдать положенные командирам огневых взводов формальности по отношению к старшему на батарее. В тишине, наступившей на ОП, Безуглый ответил «есть!» и больше не подавал повод говорить во всеуслышание о дисциплине.

* * *

Нужно отметить одну довольно важную деталь взаимоотношений на огневых позициях. Пушечные батареи 107-мм калибра и выше на ОП имели трех средних командиров: старший на батарее, командиры 1-го и 2-го огневых взводов. В подразделениях дивизионной артиллерии — 76-мм пушечных и 122-мм гаубичных, а также в противотанковой артиллерии РГК — старший на батарее, как таковой, не был предусмотрен. Его должность выполнял по совместительству, т. е. в порядке общественной нагрузки, командир 1-го огневого взвода. В штатном расписании значилось через тире: «Командир 1-го огневого взвода — старший на батарее». Однако Устав внутренней службы не делал различия в правах командиров взводов. Они равны. Спрашивается, достаточно ли оснований у одного командира взвода для беспрекословного подчинения другому командиру взвода? Штатное расписание в данном вопросе — не советчик, это документ чисто административного содержания.

Назначение командира 1-го огневого взвода по совместительству на должность старшего на батарее объявляется в приказе по полку. Весьма шаткий, неубедительный довод. Устав, как известно, позволял в чрезвычайных обстоятельствах командиру полка вносить изменения в ту или иную статью, но при том непременном условии, что, во-первых, эти изменения не противоречат принципиальным законоположениям, во-вторых, на срок строго ограниченный.

Командир части не имеет права отменять утвержденный уставом порядок и подчинять одно должностное лицо другому, когда он — устав — уравнял обоих в правах. Командиры и 2-го и 1-го огневых взводов недоумевали: инстанция, поставленная блюсти воинский порядок, нарушала его фундаментальную основу. С помощью противозаконных решений на ОП возводилась произвольная пирамида подчиненности. Ряд авторитетных учреждений — оргуправление, Устав внутренней службы, финансовые органы, Боевой устав артиллерии переложили груз ведомственной компетенции на плечи двух лейтенантов... пусть договариваются между собой там, на месте. На высоких потах; в грохоте орудийных выстрелов некогда подбирать выражения. Кто возьмет верх, тот и старший. Личность восстанавливалась против дисциплины. Принцип единоначалия наоборот.

Я не выполнял обязанности командира 2-го огневого взвода, но сталкивался, и не однажды, с недоразумениями, почвой для которых служила путаница в подчинении. Разногласия среди командиров на ОП не способствовали повышению эффективности огня.

* * *

Мне удалось сравнительно быстро найти общий язык с младшим лейтенантом Безуглым. Объяснялось это присудим ему командирским тактом. У меня не было ни нравственных, ни иных преимуществ перед командиром 2-го огневого взвода, если, разумеется, не считать второй кубик на петлице и нарукавную нашивку лейтенанта.

Младшему лейтенанту Безуглому была чужда мелочная ревность, он не уклонялся от общих дел и не говорил: это мои орудийные расчеты, а те — 1-го огневого взвода. Не без содействия Безуглого налаживался у меня контакт с личным составом огневых взводов. Я не имел времени, чтобы оглядеться. Принятие должности происходило на ходу. Я и сегодня вспоминаю с признательностью В. И. Безуглого.

Кочующее орудие

Командир батареи разрешил младшему лейтенанту Безуглому отдохнуть. Он отказался. Обоим бодрствовать нет смысла. Орудийные расчеты к вечеру закончат оборудование ровиков, а возможно, и ниш под боеприпасы. Я прилег рядом с буссолью и уснул. Слышу грохот. В воздухе повисло облако бризантного разрыва. Начался огневой налет.

Снаряды ложились перед фронтом орудий и дальше позади, в огородах Старой Гуты. Обстрел длился более четверти часа. Я осмотрел ОП. Поляна усеяна воронками. Мелкие, взрыватель осколочного действия. Центр эллипса рассеивания лежал в стороне, слева позади 4-го орудия.

Оборудование приостановилось. Связь с НП прервана. Тишина. Телефонисты нашли обрыв. Связь восстановлена. Не успел телефонист передать о происшествии, начали поступать команды.