Как и многие другие, я, не отрываясь, смотрела на него, пока из булочной не вынырнул лысый коротышка с пухлым подбородком, маленькими ручками и проницательными глазками-буравчиками, старательно прячущимися за толстыми, как у ребенка, щеками и толстым мясистым носом:

   - Комсор, они не ошиблись, дерьмо как раз по нашей части, - громогласно оповестил коротышка улицу. - Магия! - вырви мне упырь селезенки, плюнь ядовитая грыза в глаза.

   Хрустнув упаковкой, он отработанным движением забросил в рот жевательную пастилку.

   - И чё теперь делать? Носиться с этой мелюзгой?

   - Раз по нашей части, значит, будем носиться, - пожал его начальник широкими плечами. - Здесь ничего не поделаешь.

   - И кого посетила мысль применять Синее Пламя, чтобы пришить какую-то невзрачную простолюдинку, а? Это ж магия такого уровня, что ого-го! А тут Синем Пламенем - простую бабищу! Нет, ну это как по муравью бомбой фигарить. На хрена, - спрашиваю?

  Блондин, видимо почувствовав мой пристальный взгляд, повернулся и подмигнул мне. Довольно игриво, кстати.

  Отвернувшись, я поспешила уйти.

  Осенью дни прекрасны, но коротки. Вскоре бегущие по небу облака, поначалу лишь прикрывающие солнечное сияние, сгруппировались в тучу, и погасили его. Поднимающийся ветер лениво играл успевшей высохнуть под полуденными лучами солнца, листвой.

  Улицы быстро пустели.

  Очередное место, куда занесли меня ноги, выглядело не презентабельно, хотя назвать его некрасивым не поворачивался язык. Элегантные фронтоны домов венчали либо остроконечные шпили, либо объемные, выпуклые купола, щедро покрытые сусальным золотом и ляпис-лазурью. Сверкающие разноцветные стекла отбрасывали на плиты, покрывшие землю, радужные блики.

  Ещё не до конца стемнело, но фонари и рекламные щиты переливаясь огнями. Изображения девиц с высоко поднятой грудью, смазливых юнцов с раскрашенными лицами и в мокрых рубахах, липнущих к телу, призывно глядели со всех сторон. На улицах царила особая красота. Красота утонченного, болезненно-рафинированного разврата. Красота извращенная, в равных пропорциях вызывающая любопытство и омерзение: огни, мрамор, тела в шёлке одежд, нагота в блеске драгоценностей. Каскад волос, искусно заплетенных и причудливо распущенных; магия округлых грудей и широких плеч; музыка, смех, стоны наслаждения, крики экстаза. Настежь распахнутые, зовущие двери.

  На другом конце узкой улицы появился экипаж. Прогромыхал и остановился прямо напротив меня, плавно покачиваясь на новых рессорах. Дверца распахнулась бесшумно.

   - Вы свободны, маэра? - проворковал слишком высокий для мужчины, голос. - Могу я предложить вам составить мне компанию?

  Идти мне всё равно было некуда, поэтому я без колебаний нырнула в нутро лакированной черной кареты, усаживаясь напротив любезного господина.

  Дверца так же беззвучно закрылась, стоило оказаться внутри деревянного передвигающегося ларчика, приятно пахнущего свежим лаком.

  Мужчина кончиком трости бесцеремонно отбросил с моего лица капюшон.

   - Ты мне нравишься, - довольно мурлыкнул он. - И возраст вполне подходящий. Не часто встретишь на улочках такой юный лакомый кусочек. На кого работаешь?

  Боясь ляпнуть что-нибудь не то, я предпочла хранить молчание.

   - Сколько?

  Недоумение, крупными буквами написанное на моем лице, видимо, его допекло:

  - Сколько берёшь за свои услуги? - рявкнул он.

  - Мне нравится перстень, - кивнула я на длинные, гибкие пальцы, украшенные массивным перстнем с изором.

   - Не смеши! Ты и четверти его цены не стоишь...

  Я приподняла брови, не зная, что делать дальше. Честно говоря, кататься мне уже надоело, и собеседник попался суетливый и неприятный.

  - Ты крайне утомительна, - манерно вздохнул мужчина.

  Прекратив разглядывать ногти, он посмотрел в упор так, словно иголку в бабочку вгонял. Лицо до сего момента почти полностью скрывал высокий воротник, так что я только теперь увидела на глазах 'клиента' стеклышки очков, заключенные в тонкую сверкающую оправу.

  - Как тебя зовут? - спросил он.

  В ответ получил молчание.

   - Я спросил, - с нажимом повторим 'клиент', - как твое имя?

  Он мог бы кричать и громче, это ничего бы не изменило. Я не могла бы назвать ему собственное имя, даже если бы захотела - я его попросту не помнила.

   - Я предпочту выйти. Остановите карету, - проговорила я.

  - Сядь!

  Карета остановилась.

   Мужчина не пытался выказать хорошее воспитание, достойное его высокого положения, спрыгнув на земле, даже руки мне не протянул. Выбираться из экипажа пришлось самостоятельно.

  Грубо схватив за руку, меня без церемоний перетащили через порог какого-то дома.

  Щелкнув огнивом, мужчина зажег свечи в канделябре. Свет храбро попытался побороть темноту, но был обречен на поражение, лишь умножая количество теней. Звуки шагов гулко отзывались эхом от холодных стен и высоких потолков.

  - Выпьем? - предложили мне с улыбкой, показавшейся мне гаденькой.

  Я отказалась.

   - Что ж, - ухмыльнулся он, пожимая плечами, - если прелюдию ты считаешь излишней, я не прочь перейти к главному...

   - Пустите! - попробовала я отбиться, но не преуспела.

  Пока магия во мне дремала, шансов против здоровенного мужика у четырнадцатилетнего подростка было не много.

  Язык, скользким угрем устремился в рот, мокрые холодные губы напомнили отощавших за зиму жаб. Я никуда не могла укрыться от рук, костлявых и липких, жадно шаривших по ногам. Ничего, кроме отвращения, не испытывая, я вырывалась изо всех сил. Упиралась руками в плечи, широкие и твердые; брыкалась, как взбесившийся жеребёнок; изворачивалась, кусалась. Когда все оказалось бесполезным, использовала классический женский прием: ударила коленом в пах. Возможно, будь я женщиной, оно и сработало бы. Но, учитывая разницу веса и роста, противнику удар был, как слону - комариный укус.

  Встав надо мной на четвереньки, мужик спустил штаны. Дыбящийся, бледно-розовый, влажный, покрытый вздутыми венами, член, показался мерзким и уродливым.

   - Хватит таращиться, - глумливо улыбнулся он мне в лицо. - Давай, отрабатывай заказанный перстень.

   Я замотала головой:

   - Нет.

  - Хватит последнюю девственницу корчить! Бери в рот...

  Я поняла, что сейчас умру. Скончаюсь от гадливости:

  - Лучше засунь его себе в задницу!

  Мужик с силой прижал мое лицо к восставшему 'жезлу', разом отсекая ненужные ему прения. По щеке скользнула влага, липкая, горячая. У меня не оставалось выбора. Я поняла, что должна это сделать. И - сделала.

  Сжала зубы на единственном достоинстве, бывшем у этого человека.

  Крик боли вперемешку с возмущением резанул по ушам.

  Воспользовавшись тем, что меня больше не удерживают, я бросилась в ближайшую дверь. На мою беду, она оказалась внутренней. В маленьком коридорчике пряталась тонкая винтовая лестница. Не раздумывая дважды, подхватив разорванные, волочившиеся по полу, юбки, я начала подниматься. Улыбнулось миновать несколько пролетов, до того, пока руки преследователя кольцом не сомкнулись на талии.

  - Сука!!! - задышал он над ухом.

  Резко откинув голову, затылком ударила гаду по зубам. Он отпрянул. Дужка очков треснула, по стеклам потянулась тонкая паутинка трещин.

  Уж не знаю, как сама, но противник выглядел жутко и смешно: без штанов, с волосатыми ногами, весь в кровоподтеках, с безумно вытаращенными глазами, со свалившимися очками... прозвеневший в тишине смех для меня самой стал неожиданностью.

  На щеке мужчины задергалась жилка:

   - Я тебя убью, трущобная крыса, - сказал он спокойно, тихо и твердо.

  Сказал перед тем, как ударить. Попади кулак в цель, слова стали бы пророческими. Но я увернулась и мы кубарем покатились по лестнице.

  Уцепившись за поручни, мне первой удалось остановить падение. Противник поднялся на ноги несколькими ступенями ниже. По его виду я поняла, - он сейчас убьёт меня, и в руке словно сам собой загорелся алый огненный шар.