Одиночество, конечно, было иллюзией. Не говоря о самих Сестрах-наставницах, Светлых Жрицах, их воспитанницах, вокруг сновала куча народа. В нескольких километрах от нашего 'гнезда' находилась большая деревня, местными единогласно признанная 'городом'. Крестьянских поселений по округе можно было насчитывать десятками. А ещё был Орден Огня, чьими адептами являлись исключительно мужчины. Стоило ли удивляться тому, что они тесно сотрудничали и постоянно соперничали с нами. Противостояние было почти забавным.

  Поначалу я никого не признавала. Сестры шипели. Как могли, старались призвать к порядку. В ответ я даже не брала на себя труд дерзить или огрызаться, - просто игнорировала.

  Время шло.

  Сестры орали на нас благим матом. Но чувствовалось, что это - любя.

  Постепенно я свыкалась с новой жизнью, входя во вкус. Отдавая должное новым правилам и порядкам. Опрятный, светлый, немного чопорный, но добрый женский мир пришелся вполне по душе.

  Училась я, как всегда, прилежно и с интересом. В моей возрастной группе из тридцати девчонок по успеваемости я оказалась второй. Но поведение, по общему мнению, оставляло желать лучшего.

  Довольно быстро придя к выводу, что тишина и умиротворение, царившие в этой глуши, являлись источником смертельной скуки, я, как истинный боец, ввязалась в драку с данными признаками Света. Чего мы только не придумывали с девчонками! Выкрашивали двери во все цвета радуги. Подвешивали пузыри с водой к потолку с тем, чтобы последние изливались на головы случайным прохожим под их возмущенные, отнюдь не благие, крики. Ловили серых мышек-полевок, немилосердно усыпляли грызунов сонным заклятием, вычитанным на досуге в одной из библиотечных книг, а затем укладывали сладко посапывающих мышек досматривать восьмой сон в тапочки к Светлым Сестрам. Иногда, во избежание эффекта привыкания, мышек заменяли пауками, крысами, клопами. Результат, в любом случае, всегда был оглушительно-громким.

  За очередное 'запретное' заклинание, рыжей глупой ведьмочке пришлось не только выслушать ставшие привычными вопли Сестер, но целые сутки просидеть в одиночке. Наказание, которое в Храме Света не применяли, наверное, со дней его основания - без малого восемьсот лет.

  Перед 'заключением' Верховные отчитывали меня три четверти часа, обозвав извращенной. Аргументировав мнение фактом, что даже самому злобному магу, не пришло бы в голову применить Темную Магию в средоточии Света для достижения полученного результата.

  Словом, 'Талантливая Умница Я' выбрала для очередной затеи, (как выяснилось потом на 'разносе' у Верховных Жриц), один из сложнейших темных обрядов. Правда, кровь мы не использовали, круг Силы не рисовали, полночи не дожидались. Даже лунные фазы на соответствие не проверяли. Просто плеснув сцеженным коровьим молоком на первый попавшийся камень, прочли выписанные из подвернувшейся древней книги слова. Звучали они карябающий музыкальный слух зубодробильной абра-кадаброй.

  Посмеялись. Пошли ужинать. Опасаясь нагоняя за то, что молока принесли на самом донышке.

  Смеялись мы в тот вечер последними. Все остальные кричали громко и надрывно.

  Все 'останки' на территории храма 'ожили' и начали передвигаться, кто как может. От 'кого, чем осталось', тем и 'двигали'. На скотном дворе громыхали ободранные кости, в кастрюльках и на сковородках металось мясо. Даже колбаска, - и та рвалась из кладовки убежать.

  Вообще-то, на мой взгляд, ситуация была не лишена юмора. Но его мало кто оценил.

  'Пожар', быстро погасили. Тьму разогнали. 'Останки' вернули на положенное место и даже съели, - чуть позже, когда страсти поутихли.

  'Светлые' выходили из себя, пытаясь дознаться, откуда мы взяли необходимое для обряда количество 'жизненоважной человеческой жидкости'? Продолжая горланить, подозреваю, они сами не верили, что у нас была возможность воспользоваться пресловутым 'ведром человеческой крови'. Понимали, болезные, что даже если бы мы и перебили подчистую население местных деревенек, у нас все равно не было приспособлений, позволяющих собрать у жертв требуемую 'жизненоважную жидкость' горяченькой.

  Да и с тем фактом, что все деревенские жители живехоньки и целехоньки, ничего поделать оказалось невозможно.

  Сестры впечатлились талантом преступниц, оказавшимися способными провести ритуал высокого уровня сложности, но их 'впечатленность' не смягчила наказания: меня без права помилования отправили в одиночку. Поразмыслить над плохим поведением.

  Я поразмыслила. Прониклась глубиной морального падения. Покаялась, как предписано уставом. И затаилась на целую неделю.

  Целую неделю все в Храме происходило, 'как надо' и 'как положено'. Воспитанницы были чистыми альфами. Но хорошее не может длиться вечно.

  Весна клонилась к исходу. Дикие яблони и вишни благоухали сладко, опьяняюще. Зелень за высокими заговоренными стенами, окружившими Храм со всех сторон, вдохновляла на подвиги.

  И вдохновила.

  Мы сбежали.

  Просто вырвались, как три обезумевших от счастья маленьких духа.

   - Куда пойдем? - спросила Марилли*са, изящная брюнетка с задумчивыми глазами.

  - Разве это важно? - засмеялась я, - Моей Силы не хватит, чтобы противостоять Свету. Нас быстро найдут. Так что просто - вперед! Когда не знаешь, куда ведет дорога, так даже интересней.

  День выдался солнечный и ясный. Лес казался юным, приветливым и веселым.

   - Ты слышишь духов? - мечтательно щурясь, Мари тянулась руками к первоцветам, срывала их и подбрасывала оборванные лепестки в воздух. Ей казалось это романтичным. - Видишь их?

  Я покачала головой:

   - Нет.

  - Но ведь ты - ведьма, - почти возмутилась Мари таким положением дел. - Ведьмы должны их видеть!

  - А я - не вижу.

  Не прошли мы и полулиги, как встретили крестьянина, направляющегося, судя по всему в 'город'. Мужик с ленцой нахлестывал каурую лошадку, неторопливо трусившую по узкой дорожке.

   - Здорово, - поприветствовал он нас.

  Девчонки испуганно притихли, бросая на меня выразительные взгляды. Так случилось, что в нашей троице роль 'Верховной Жрицы' досталась именно мне. Я выполняла её с превеликим удовольствием, открыв для себя, что, оказывается, обожаю командовать.

  - Здорово, добрый человек, коль в самом деле добр, - ответствовала я. - Далече путь держишь?

   - Да, таки, в город, - мужик ухмыльнулся в густые, пшеничного цвета, усы. - Ярмарка там, чай. А вы, - не туды ль же торопитесь, а? Дело-то молодое, ясное. К милому дружку, чай, а?

  - Подвези, коль добрый. Но учти, платить мы тебе не станем, - предупредила я.

  - Да что вы? - отмахнулся мужик. - Я о том речи не веду. Забирайтесь-ка в повозку. Чего стоять? Тама вона в кульке и ядра есть, погрызите, коль зубы спортить не боитесь.

  Мы упрашивать себя долго не заставили. Попрыгали за деревянные бортики тряской крестьянкой 'тарантаски', запустили каждая по пятерне в указанные мужиком кульки - словом, разместились с доступным по местным меркам комфортом.

  Ядра оказались хорошо прожаренными и вкусными.

   - Вы откель? - мужик легонько тронул лошаденку вожжами, и та потрусила вперед. - От Сестер, чай?

  - Догадливый, - фыркнула Айри*эт.

   - Магички-то среди вас есть?

  - А то?

   - Это хорошо, - удовлетворенно кивнул мужик. - Хорошо. О лесах-то здешних какая дурная слава ходит! А посмотреть на него сейчас, на родимого, весь ведь из света сделан, из чистого Света.. А стоит только чуть засумеречничать, такое выползает, спаси Ие*хи*Аль, Богиня Пресветлая и Благая! Спаси и помоги остаться в здравом разуме!

  - И что же выползает? - полюбопытствовала Ари*эт. - Мертвяки, поди? Так это же банально.

   - Банально, говоришь? - крестьянин недобро покосился и сплюнул. - А ты их видала, мертвяков-то? Банальных?!

   - Нет, - покачала темной макушкой подружка.

   - То-то и оно, - 'нет'!

   - А вы, добрый человек? Вы видели? - Марилли*са обожала страшные истории.