Реймонд осторожно вынул из ушка девушки серьгу-жемчужинку и вставил на ее место огромный бриллиант. Камень был величиной с ноготь мизинца, не меньше.

Барбара закрепила бриллиантовые серьги как можно туже, так, что заныли мочки ушей. Вот теперь, если эти проклятые штуки свалятся, она это сразу почувствует. Потом искоса взглянул на своего «похитителя».

— Должен заметить, что твои мысли порой принимают несколько неожиданный оборот, — проговорил Реймонд. — Поэтому предупреждаю, если ты задумала саботировать сегодняшний вечер — делать это не стоит.

Барбара вздохнула свободнее.

— Предупреждения излишни. Ты достаточно определенно выразился нынче утром о последствиях непослушания.

— Превосходно.

— Кроме того, мне бы и в голову не пришло бросить тебя в самом начале интриги — Журналистка ослепительно улыбнулась своему мучителю — Не забывай, что я намерена написать твою биографию. С твоего разрешения, конечно.

Реймонд согнул локоть, приглашая Барбару взять его под руку.

— А я жду нотариально заверенного заявления.

— В таком случае, мы прекрасно понимаем друг друга, — промурлыкала Барбара. Ну, почему же она колеблется? Не убьет же ее прикосновение? Она просунула ладошку под локоть своего спутника и захлопала ресницами. — Верно, любимый?

— Воистину так.

Ты скоро привыкнешь, успокоила себя Барбара, и в очередной раз подивилась происходящему.

— Обычный лифт? — разочарованно протянула она, когда кабина безмолвно затормозила около них и двери гостеприимно открылись. — Ах, да это же особый случай!

— Мы празднуем… что, как ты думаешь? — Раймонд нажал кнопку первого этажа, где располагался главный вестибюль и повернулся к Барбаре, вопрошающе наклонив голову. Барбара призадумалась.

— Месячную годовщину нашей встречи?

— Звучит недурно. Если мы скажем, что знакомы куда дольше, возникнут ненужные толки, отчего никто не видел тебя раньше?

— Именно так ты и скрываешь свои связи? — с невинным видом полюбопытствовала Барбара. — Ограничиваешь интрижки тридцатью днями?

Глаза Реймонда сузились.

— Вовсе нет, — отозвался он. — Скорее, наоборот — не следую этому правилу.

Одной рукой Адамс обнял Барбару за талию — рука казалась твердой, словно отлитой из стали.

Наверняка каждое утро упражняется с гантелями, успела подумать Барбара в последнюю долю секунды, еще владея собой, — и в следующее мгновение его губы слились с ее губами.

Прошлой ночью Барбара проснулась, ощущая на устах его поцелуи, осознав, что таких опытных ласк она еще не знала. И сейчас, едва их губы слились, колени у Барбары подкосились.

Реймонд понял, что происходит. Наверняка понял, потому что только опершись на его сильную руку, Барбара удержалась на ногах.

Поцелуй его не был ни грубым, ни равнодушным, но безжалостным и властным! Барбара задохнулась, утратила способность двигаться и соображать. Казалось, что уже невозможно высвободиться из этих объятий.

Лифт остановился. Она прошептала что-то еле слышно, пытаясь протестовать, но Реймонд не выпустил ее. Вместо этого слегка отстранился — ровно настолько, чтобы извлечь из нагрудного кармана шелковый платок. Краем платка он чуть коснулся уголков ее губ.

Барбара в смятении взглянула на своего спутника, гадая, что это он делает. Прикосновение шелковой ткани, обернутой вокруг пальца, казалось сейчас столь же интимной лаской, как и сам поцелуй.

— Я смазал твою помаду, — прошептал Реймонд. — Сейчас я сам все поправлю — не хочу отпускать тебя ни на минуту.

Она изумленно заморгала, но двери лифта открылись, и она поняла, что все это — игра на публику, весьма заинтересованную публику, если судить по количеству открытых от изумления ртов.

Адамс проследил за ее взглядом.

— Прости, родная. — Глубокий голос звучал приглушенно, но было ясно: все, кому нужно, услышали — спутник ее безупречно рассчитал громкость. — Знаю, что ты терпеть не можешь публичных сцен. Я… потерял голову.

Ну и как прикажете на это отвечать? А ведь она и в самом деле теряет голову, а не просто играет роль.

— Мы задерживаем лифт, — наконец пробормотала Барбара.

— Это мой лифт. И я буду задерживать его ровно столько, сколько захочу.

Просто избалованный ребенок, если бы не дрожь страсти в голосе. По крайней мере, она именно так и восприняла бы услышанное, если бы не была посвящена в секрет с самого начала. Публику, без сомнения, они убедили. Одна-две женщины умиленно вздохнули. Барбара в отчаянии прикрыла глаза.

Тут Адамс разомкнул объятия: одной рукой поддерживая свою спутницу, другой поднес платок к своим губам и стер следы помады.

Барбара так и не смогла заставить себя похвалить мастерскую игру своего мучителя. В полном молчании молодые люди пересекли вестибюль и миновали огромные стеклянные двери, что вели в казино и в ресторан. Всю дорогу Реймонд теребил в руках платок, не обращая внимания на заинтересованные взгляды встречных. Приостановившись у входа в ресторан, он принялся заталкивать шелковый квадратик обратно в карман, но тут к ним подскочил метрдотель, приветствуя высоких гостей. Казалось, еще немного, и глаза этого типа просто вылезут из орбит.

— Ваш обычный столик, мистер Адамс?

Реймонд даже не посмотрел в его сторону: он по-прежнему не отрывал глаз от Барбары, изображая безумную страсть.

— Нет, — задумчиво протянул он. — Сегодня я предпочел бы столик с хорошим видом. Моя дама любит наблюдать за людьми.

— Как мило с твоей стороны потакать моим маленьким причудам, — проворковала Барбара, следуя за метрдотелем.

Реймонд приотстал на несколько шагов, но она чувствовала спиной жаркий взгляд. Ощущение было явственным, как прикосновение руки.

Метрдотель остановился у столика на двоих в самом центре зала и взялся было на спинку стула. Но тут Реймонд снова поравнялся со спутницей. Небрежным жестом отослав услужливого метрдотеля, сам выдвинул стул для своей дамы.

Словно даже мысль, что мне прислуживает другой, для него невыносима, подумала Барбара.

Точно так же, без сомнения, подумали посетительницы ресторана. Внезапно показалось, что их здесь сотни, и каждая смотрит в ее сторону.

Ладони Реймонда оторвались от высокой спинки стула и на мгновение легли ей на плечи. Прикосновение было легким, словно касание невесомого перышка. Он помедлил мгновение, как бы борясь с искушением наклониться и поцеловать ее в затылок, а затем отошел и занял место рядом.

Барбара нервно теребила в руках салфетку. Сейчас бы вскочить, бросить все и бежать, не останавливаясь, до самого Далласа! Но Реймонд непременно осуществит свои угрозы. Отступать не в его стиле, а теперь она на личном опыте убедилась, сколь велико самообладание этого человека.

Барбара огляделась и поняла, что столики в ресторане поставлены с таким расчетом, чтобы разговоры вполголоса не были слышны соседям. Слава Богу! Барбара ослепительно улыбнулась своему спутнику и решительно перешла в наступление.

— Что это ты пытался доказать там, в лифте?

— Я же объяснил. Небольшая демонстрация, чтобы привлечь к себе внимание.

— Повторения я не желаю. Слышишь!

— Тебе не понравилось? Ну что ж, твое право. Однако как сработало!

Барбара пропустила возглас мимо ушей.

— Если непременно понадобится проделать это снова…

— Ты имеешь в виду поцелуй? — услужливо подсказал Реймонд. — Говори, не стесняйся: вещи следует называть своими именами. Меня этим не шокируешь.

— …ты предупредишь меня заранее и будешь более сдержан. Что это еще за истязания! Я в синяках.

Реймонд наклонился вперед: глаза его, показавшиеся вдруг куда более темными, серьезными и искренними, встретились с ее глаза. Он ласково взял Барбару за подбородок и приподнял изящно посаженную головку, присматриваясь повнимательнее. Пристальный взгляд остановился на губах.

Барбара попыталась отстраниться. Его пальцы чуть напряглись и притянули ее ближе. Показалось, что он снова намерен целоваться.

Под испытующим взором Барбара ощутила на устах легкое покалывание и с трудом удержалась, чтобы не облизнуть внезапно пересохшие губы. Сейчас это выглядело бы вульгарно и в высшей степени неуместно.