— Ох, Дон, пожалуйста, поверь мне!

— Бог свидетель, я пытаюсь! — исполненным муки голосом отозвался он. — Но не получается. — И, глядя на беспомощную фигурку безмолвной просительницы, добавил едва ли не грубо: — Вовсе незачем изображать из себя…

Не договорив, Дон резко поднялся и, взяв жену за плечи, помог ей встать.

— Ну же, вид у тебя совершенно измученный. Тебе давно пора спать. Кажется, ты еще не вполне пришла в себя после вчерашнего.

Обнимая за талию и словно опасаясь, что без поддержки она рухнет на пол, Дон повел ее к лестнице.

— Прежде чем ты ляжешь, скажи, где взять одеяла и подушки.

Дженнифер изумленно вскинула взгляд.

— Это еще зачем?

— Я думал, ты уложишь меня на диване.

Больше всего на свете Дженнифер хотелось, чтобы муж ей поверил. Но если этого не дано, придется смириться с неизбежным. Она выбрала свое будущее и сдаваться не собиралась. А уж тем более — из ложной гордости отказываться от счастья.

— Нет, — невозмутимо отозвалась она. — Моя кровать достаточно широка для двоих.

Дженнифер открыла глаза. За окном едва светало, однако воробьи чирикали вовсю, а спустя минуту-другую веселый щебет заглушила заливистая трель черного дрозда.

Молодая женщина с удовольствием потянулась, ощущая под грудью приятную тяжесть руки мужа. Темно-бронзовый загар эффектно контрастировал с кремовой белизной ее кожи.

Решение не поддаваться ложной гордости принесло желанную награду. Сквозь сонный дурман проступали воспоминания о восхитительных любовных ласках и восторгах, с ними связанных.

Осторожно повернув голову, Дженнифер залюбовалась спящим мужем. Резкие, точно из гранита высеченные черты лица наводили на мысль о несгибаемом характере. Но теперь, пока глаза не искрились издевкой, растрепанные волосы и длинные темные ресницы придавали ему вид на удивление детский и беззащитный. У Дженнифер защемило сердце: Боже милосердный, до чего же она его любит!

Словно почувствовав на себе взгляд, Дон открыл глаза. На лице его отразилась нежность, и молодая женщина радостно улыбнулась мужу. Какое-то мгновение в зеленых глазах читалось все, что Дженнифер так мечтала увидеть, а затем взгляд Дона снова сделался непроницаемо бесстрастным. Похоже, поборник истины вспомнил то, о чем предпочел бы забыть.

Дженнифер чуть слышно вздохнула.

— Какие у тебя планы на сегодня? — небрежно полюбопытствовала она.

— Я так и не разобрался в отцовском сейфе и не досмотрел до конца дневники. Так что после завтрака возвращаюсь в Торнтон.

— Ты говоришь только за себя. Хочешь уехать один?

— Тебе ехать необязательно. Можешь остаться в городе.

— Я бы предпочла поехать.

— Хорошо. — Непонятно было, радуется Дон или досадует.

— А ты решил, что делать с домом? — робко спросила Дженнифер. Этот вопрос не давал ей покоя вот уже два дня.

— В каком смысле?

— Ты сказал, что, возможно, продашь усадьбу.

— А ты не против?

— Мэтью бы это не понравилось.

— Хочешь, чтобы меня совесть замучила?

Дженнифер собиралась было отмахнуться, но тут же передумала и утвердительно кивнула.

— Абсолютная честность во всем? — усмехнулся Дон.

— До известной степени.

— Тогда скажи вот что: ты вправду не любишь завтракать в постели? — В зеленых глазах прыгали чертенята.

— Это зависит от обстоятельств.

— От каких обстоятельств?

— Одна я или в приятной компании. А как насчет тебя? Ты любишь завтракать в постели?

— Я знаю занятие получше.

— Например?

— Показать?

— Да, пожалуйста, — томно промурлыкала молодая женщина. — Если, конечно, у нас есть время…

Позже они вместе приняли душ, — учитывая фактор удовольствия, процесс слегка затянулся, — а потом перешли к церемонии одевания.

Расчесав волосы и соорудив высокую прическу, Дженнифер надела на шею посеребренный медальон — подарок Мэтью. Дон заметно помрачнел. Значит, по-прежнему ревнует… Вздохнув, молодая женщина отправилась в кухню жарить яичницу и варить кофе.

Уже сидя за завтраком, она с тоской подумала, что вся их будущая семейная жизнь будет отравлена сомнениями и недоверием. А ей-то мечталось о духовной близости, когда без слов угадываешь мысли любимого человека…

— Как, опять сожаления? — тут же нахмурился Дон.

— Нет, — возразила она. — По крайней мере, не те, что ты думаешь. Мне просто до боли жаль, что мы никогда не поймем друг друга… Заколдованный круг какой-то.

— Ну да, ты отказываешься сказать мне правду насчет серег, а я не намерен смиряться с ложью.

Дженнифер до крови закусила губу. Физическая боль слегка приглушила ноющую боль в сердце. Все равно ей не победить, зачем затевать очередную ссору!

— Я бы предпочла сменить тему, — отрезала она.

— А почему, если ты — невинная овечка?

— Не могу взять в толк, с чего ты решил, что серьги от Мэтью? — возмущенно выпалила она.

— Поверь мне, у меня есть очень веские основания.

— Какие же?

— Сначала изложи свою версию событий, — покачал головой Дон. — Время игр закончилось, Джо. Я хочу знать, как к тебе попали серьги, и ты мне скажешь. Немедленно! Сейчас!

Дженнифер заколебалась: врожденная приверженность к правде боролась в ней с нежеланием уступать грубому шантажу.

— Хорошо же, слушай, — наконец сдалась она. — Серьги завещала мне моя настоящая, родная мама…

— Настоящая мама?

— Это долгая история.

— А ну, выкладывай!

Вздохнув, Дженнифер перебралась на диван, собралась с мыслями и приступила к рассказу.

— Я понятия не имела, что меня удочерили, до тех пор пока мои приемные родители не погибли в автокатастрофе. Вот тогда я и узнала, что моя настоящая мама умерла вскоре после родов, а женщина, которую я всегда считала матерью, на самом деле приходится мне тетей. Я — дочь ее младшей сестры.

— А что сталось с твоим настоящим отцом?

— Понятия не имею. Кажется, мама была не замужем. А когда она умерла, никто так и не заявил о своих правах.

— И тебя удочерили тетя с дядей?

— Ну да. Когда мама заболела, они пообещали, что возьмут меня на свое попечение, если с ней, не дай Бог, что-то случится. И как в воду глядели…

— А как же насчет серег?

— Мама предназначала мне серьги в подарок, на день совершеннолетия. Они хранились у тетушкиных поверенных вместе с письмом от мамы. Я о наследстве понятия не имела — до тех пор пока мне не исполнился двадцать один год. К тому времени я осталась одна-одинешенька: дядя с тетей погибли незадолго до того. Кажется, они собирались открыть мне правду о моем происхождении одновременно с вручением серег, да только не успели. О том, что меня удочерили, я узнала из документов и поначалу ужасно разозлилась. Я бы непременно расспросила их про родную маму… Так хотелось знать, какая она была по характеру и с виду, и похожа ли я на нее… А все, что мне осталось — коротенькое письмецо да пара серег.

Дон задумчиво сощурился.

— Значит, вот какова твоя история! Все именно так и было? Ты ничего в ней менять не собираешься?

— С какой стати? — гневно фыркнула Дженнифер. — Это чистая правда. Подозреваешь, что я все выдумала? Да я бы романы писала, будь я такая умная!

— А это, по-твоему, не роман?

Волной накатило отчаяние. Да, Лайонел причинил им обоим непоправимое зло! Упрямо вздернув подбородок, Дженнифер предположила:

— Наверняка семейные поверенные не откажутся подтвердить мои слова!

— Вполне вероятно. Если, конечно, еще не удалились на покой.

— Право, не поручусь, — неуверенно отозвалась Дженнифер. — Контора была совсем маленькая, в тупичке, а с тех пор больше пяти лет прошло.

— Не хочешь ли съездить проверить? — с вызовом предложил Дон.

Дженнифер заколебалась. Вдруг контору давным-давно закрыли? Но если и так, что она теряет?

— Хочу, — твердо отозвалась она.

— Тогда нанесем им визит по дороге в Торнтон.

Десять минут спустя серебристый «мерседес» отъехал от коттеджика и, влившись в поток машин, покатил на восток. День выдался холодный и ясный. Ветер трепал вывески и гнал по небу клочья серых облаков, похожие на дымовые сигналы.