Неподалеку от него выросло новое поселение, которое также находилось под защитой и покровительством американского флага; оно быстро увеличивалось и готово было в самом ближайшем времени превратиться в небольшой городок. Но сейчас население поселка состояло из офицеров местного гарнизона, маркитанта, на складе которого хранились припасы, не относящиеся к армейскому хозяйству, владельца гостиницы и бара; также из охотников, перегонщиков скота, мустангеров, шайки заезжих карточных шулеров и двух десятков черноглазых сеньорит сомнительной репутации, – одним словом, тех, кто, как правило, околачивается вокруг военных лагерей. Дома были выстроены по единому плану вокруг будущей главной площади, где вместо фонарей и памятника основателю города над вытоптанной травой торчал сухой ствол старого кипариса.

Форт и поселок представляли собой единое целое. И тут, и там мелькали голубые мундиры пехотинцев, синие – драгун и светло-зеленые – конных стрелков. Охотники, пастухи, мустангеры – все подряд в широких штанах, в сапогах с огромными шпорами и в небрежно заломленных набекрень сомбреро – бродили по площади и переговаривались не только с военными, но и с индейцами, которые явились в форт поторговать и чьи конические палатки-типи виднелись невдалеке. Чернокожие грумы офицеров и слуги плантаторов, посланные хозяином в поселок, не спешили покидать местечко, где можно было поболтать с приятелем или просто поглазеть по сторонам. Вся эта пестрая толпа гудела, смеялась, переругивалась и сновала между домами, палатками и фургонами на равнине…

Река Леона у поселка выглядела как полноводный ручей, однако на востоке и юге она становилась шире, полноводнее и текла в окружении изумрудной зелени берегов, очерченных вдали темной полосой густого леса. Именно в этих местах разбросаны усадьбы плантаторов: некоторые из них были выстроены совсем недавно и не претендовали на какой-либо особый стиль; другие, более затейливой архитектуры, имели солидный возраст, восходивший к временам испанского владычества в этих краях. Асиенда Каса-дель-Корво – одна из таких; белые стены усадьбы, кроме фасада, были с трех сторон окружены деревьями, впрочем, не настолько густыми, чтобы закрывать высокое чистое небо. Дом был просторный – с плоской крышей и зубчатым парапетом, а само поместье тянулось по лесистой долине Леоны больше чем на три мили и уходило к югу в прерию на целых шесть миль. Главное здание асиенды находилось на расстоянии пушечного выстрела от форта Индж.

Усадьба казалась настолько живописной, что невольно притягивала к себе взгляды. И сейчас, спустя неделю после того, как плантатор из Луизианы прибыл в эти края и поселился в новом поместье, именно ее внимательно разглядывала троица офицеров, свободных от дежурств. Все они были молоды, лишь капитан пехоты Слоумен переступил рубеж тридцатилетия, а двое других, пребывавших в чине лейтенантов, – заметно моложе.

– Готовы повеселиться, господа? – капитан кивнул в сторону асиенды. – Владелец поместья пригласил всех офицеров гарнизона на новоселье. Грандиозное событие! Обед, танцы, явятся все местные красавицы…

– Где это вы, капитан, видели здесь красивых изысканных женщин? – хмыкнул лейтенант-драгун.

– Ну, если приглядеться… Взять хотя бы дочь самого плантатора. Племяннице интенданта наверняка придется уступить ей пальму первенства.

– Вот как? – заметил третий собеседник, слегка задетый замечанием капитана. – Неужели мисс Пойндекстер так уж хороша? Должно быть, кокетка…

– Совсем наоборот, уверяю вас. Луиза – барышня гордая, серьезная и не допускает никакой фамильярности. Это родовая черта аристократов Пойндекстеров.

– Значит, в моем вкусе, – шутливо заметил драгун, – и если она так хороша собой, как вы утверждаете, Слоумен, то я наверняка влюблюсь… Мое сердце свободно, не то что у нашего младшего лейтенанта.

– Не спешите с этим, – капитан слегка нахмурился. – Должен предупредить вас, в этой семье есть человек, которому такое может очень не понравиться.

– Неужто братец?

– У Луизы есть брат, но речь не о нем. Это достойный юноша, единственный из Пойндекстеров, которого не одолевает непомерная гордыня.

– Значит, ее папаша-аристократ?.. Нет? Так кто же эта загадочная персона?

– Двоюродный брат девушки, капитан Кассий Колхаун. Крайне неприятный субъект.

– Я, кажется, где-то слышал это имя.

– Не только вы… Его слышал каждый, кто так или иначе был причастен к мексиканской войне, после которой за капитаном Колхауном тянется дурная слава. Во время боевых действий он служил в полку миссисипских волонтеров. Да только видели его чаще за карточным столом, чем в казармах с солдатами. Было у него пару случаев, которые составили ему репутацию задиры и бретера. Но эту репутацию он приобрел еще до мексиканской войны и в Новом Орлеане слыл человеком опасным и непредсказуемым.

– Ну и что? – презрительно заметил драгун. – Мне это, право, безразлично. Ведь мистер Колхаун всего лишь двоюродный брат девушки.

– Мне показалось, что он неравнодушен к Луизе… К тому же он в чести у ее отца. Хотя, между нами будь сказано, дело тут не в родственных узах, а в финансовой зависимости. Вудли Пойндекстер теперь далеко не так богат, как прежде, иначе мы никогда не увидели бы гордого южанина в наших краях. Ходит слух, что и усадьба, и плантация куплены в равных долях дядей и племянником. – Слоумен поморщился. – Сегодня утром я уже видел Кассия в баре гостиницы – он пьянствовал, задирал всех подряд и хвастал, как всегда.

– Смуглолицый, лет тридцати, темные гладко зачесанные волосы и холеные усы, носит синий суконный сюртук полувоенного покроя, у пояса шестизарядный кольт – верно?

– Точный портрет! Кроме того, в кармане сюртука – кривой мексиканский нож.

В это время рожок протрубил сбор к утреннему смотру – важной церемонии, соблюдаемой в форте неукоснительно. Офицеры разошлись – каждый к своей роте, чтобы наскоро взглянуть, все ли в порядке. Комендант форта слыл весьма суровым старым воякой и за дисциплиной в гарнизоне следил неукоснительно.

Местоположение для асиенды Каса-дель-Корво некогда было выбрано исходя из соображений удобства для обороны. В те времена, когда закладывался фундамент изящного здания, набеги индейцев в этих краях были делом обычным. Впрочем, эта опасность и ныне не исчезла окончательно. Фасад дома всеми окнами смотрел на прерию, раскинувшуюся до самого горизонта. Крылья здания охватывали вымощенный каменными плитами внутренний дворик-патио с фонтаном и лестницей, ведущей на плоскую крышу. Стерегли усадьбу массивные деревянные ворота со стороны главного входа с зарешеченными оконцами-бойницами по обе стороны.

В старинном поместье, только что сменившем владельцев, ждали гостей.

Оставалось около часа до званого обеда, который решил дать местному обществу Пойндекстер, когда его дочь позвала служанку Флоринду, чтобы та причесала ее и помогла одеться к приему. За всеми этими хлопотами Луиза казалась задумчивой и рассеянно отвечала на болтовню своей чернокожей наперсницы.

– О мисс, – сладко напевала Флоринда, бережно расчесывая блестящие каштановые пряди, – ну и чудесные же у вас волосы! И густые, точно испанский мох… Если бы у меня были такие вместо моих овечьих завитков, все белые мужчины из форта ползали бы у моих ног!

– Господи, о чем ты толкуешь, Флоринда? – очнулась креолка от грез.

– Разве мисс не понимает?

– Право, нет.

– В меня бы влюблялись офицеры, молодые плантаторы, да все подряд!

– Что за чушь ты городишь? – Луиза рассмеялась.

– Не только ваша головка, но и лицо, и стройная фигура, и ваши глаза… – мечтательно проговорила Флоринда. – Вы себе цены не знаете, а я слышала, как белые джентльмены по вас вздыхают.

– Опять глупости. Не надо мне льстить!

На восторги Флоринды Луиза не обратила ни малейшего внимания, потому что в доказательствах собственной красоты не нуждалась; девушка лишь вздохнула и вновь о чем-то глубоко задумалась. Негритянку это не обескуражило, не так-то просто было заставить ее замолчать.