[MORE=читать дальше]- Впрочем, кто я такой, чтобы судить о том, что люди называют сокровищем? — воскликнул он и резко встал с камня. — После этой рыбы у меня в горле всё пересохло. Фрукты могли бы поправить дело.

— В огороде созрели клубника и красная смородина, — сказала Хезер, — но они все на продажу. Не думаю, что мистер МакМанус разрешит нам их рвать.

— МакМанус? — переспросил Роберт. — Это имя, которое ты произнесла, когда меня вызвала. А какое он имеет право продавать фрукты Каслмейна?

— Он садовник, — объяснила Хезер. — Деньги от продажи фруктов помогают поддерживать замок.

— Понимаю, — произнёс Роберт. Причём так мрачно, будто под словами Хезер скрывалось нечто совсем иное. До того, как она успела что-то добавить, он уже целеустремлённо шагал к окружённому стеной саду. Хезер догнала его уже в самой середине, где он встал, удивлённо озираясь. Сад буквально утопал в розах: они обвивали арки, поднимались по стенам, росли кустами, на клумбах и по отдельности.

— Что это такое? — спросил он. — Вокруг ни травинки! Везде одни розы!

Хезер поняла, насколько для него здесь всё непривычно и мягко пояснила:

— Папа рассказывал мне, что тут сделали розарий около ста лет назад. Огород вон за той дверью в стене.

— Значит, их поменяли местами, — сказал Роберт. — Раньше розы росли как раз той дверью, — и он быстро зашагал в ту сторону. По дороге ему встретилось несколько пожилых пар из тех, что обычно здесь прогуливались. Хезер боялась, что он начнёт их спрашивать, что они тут делают, но Роберт просто прошёл мимо, холодно кивнув каждой паре, словно в его дни прогуливающиеся здесь люди тоже были обычным явлением. Туристы бросали на него удивлённые взгляды, но вежливо кивали в ответ. Несмотря на это, Хезер с облегчением вздохнула, когда они, наконец, оказались возле двери с табличкой «Только для обслуживающего персонала».

— О! — восхищёно воскликнул Роберт Толлер.

Грядки с клубникой тянулись через весь огород, аккуратно присыпанные соломой и разделённые по обеим сторонам шеренгой смородиновых кустов. Из-под листьев и белых цветочных венчиков поблёскивали огромные красные ягоды. Роберт ступил на хрустящую солому и принялся так быстро рвать ягоды, что только руки мелькали.

— Никогда раньше не видел такой крупной клубники! — с восторгом поделился он через плечо. И когда Хезер робко присоединилась к нему, добавил с набитым ртом: — Было время, когда я думал, что уже никогда её не попробую.

Мистер МакМанус каким-то шестым чувством узнавал о любом покушении на его огород. Не успела Хезер сорвать первую ягоду, как он, с треском ломая ветки, появился из левого ряда смородиновых кустов.

— А ну вылазьте оттуда! — взревел он. — Не смейте трогать эти ягоды, вы, паршивцы, а не то я живо сдам вас в полицию за воровство!

Роберт спокойно сорвал очередную ягоду и встал, держа её в руке.

— Воровство? — переспросил он, приподняв брови. — Разве я не имею права рвать собственные ягоды? И раз уж мы заговорили о воровстве, то я знавал садовников и до тебя, которые брали фрукты Каслмейна и продавали их как свои.

Хезер попыталась отползти задом в кусты. Это было ужасно! Роберт всё не так понял. Но она остановилась, когда увидела, как покрытое пятнами загорелое лицо мистера МакМануса приобрело оттенок мраморного мыла. Это было интересно. Похоже, мистер МакМанус и правда приворовывал. И, конечно, разоблачение взбесило его ещё больше. Он ощерил зубы и, тяжело ступая, направился к Роберту.

— Ты ничего не докажешь! — прорычал он. — Убирайся отсюда или я размажу по грядке твоё смазливое личико! Мне плевать, кто ты!

Роберт закинул ягоду в рот и снова вытянул перед собой руку. На это раз он лишь чуть заметно наклонил её. Мистер МакМанус всё ещё пытался идти к нему, но вместо этого просто топтался на месте, как черепаха, которой к панцирю привязали верёвку.

— Но тебе как раз следует знать, кто я, — сказал Роберт, проглотив клубнику. — Того садовника мой брат приказал гнать от наших ворот кнутом. Теперь Каслмейн мой, и мне следует поступить с тобой ещё хуже за все твои угрозы и оскорбления. Но на первый раз я тебя прощаю. Иди сюда, Хезер. Угощайся моими прекрасными ягодами.

Роберт присел и снова начал рвать клубнику. Немного погодя Хезер вылезла из кустов и присоединилась к нему. Это был первый раз, когда она могла рвать здесь ягоды. Удовольствие, правда, несколько портил мистер МакМанус, топчущийся рядом. Из-за него Хезер чувствовала себя настоящим вором или даже кем-то похуже. Каждый раз, когда она или Роберт, собирая клубнику, проползали мимо мистера МакМануса, он кричал:

— Я с вами ещё разделаюсь! Вам это так просто с рук не сойдёт!

В такие моменты Хезер начинала хватать ягоды обеими руками, потому что знала, что другой такой случай ей вряд ли скоро представится. Наконец, когда тяжёлые сапоги мистера МакМануса вытоптали в земле приличную яму, Роберт Толлер встал, отряхивая с чёрных шёлковых колен солому.

— Я наелся, — объявил он. — Пойдём, покажи мне теперь мой замок.

Хезер представила полный туристов Каслмейн и припаркованные рядом автобусы. Для Роберта это наверняка будет страшным потрясением.

— А почему бы тебе не подождать до вечера? — предложила она. — Вечером там будет гораздо спокойней.

Роберт посмотрел на неё с каким-то странным сочувствием.

— Милая, я знаю эти уловки, — сказал он. — К вечеру там всё уже будет вычищено и приведено в порядок, потому что ты обязательно предупредишь своего отца о том, что я здесь. Нет, сейчас самое время.

И он прошёл мимо мистера МакМануса по присыпанной соломой грядке.

— Тебе это так с рук не сойдёт! — прорычал мистер МакМанус. — Я заставлю тебя ответить перед зако…

— Ох, да угомонишься ты, наконец, шавка подзаборная! — раздражённо воскликнул Роберт. Он снова вытянул руку и на этот раз качнул ею очень резко. Хезер увидела, как слой привычной реальности пронёсся мимо, словно поверхность бассейна, когда тебя кунают туда с головой. Ощущения были примерно те же. Пока она хватала ртом воздух, мистер МакМанус упал на четвереньки и весь съёжился. Его покрытое пятнами лицо вытянулось в морду большой пятнистой собаки, а ноги поджались и превратились в задние лапы. Руки тоже стали лапами, а позади вырос длинный пятнистый хвост. Пёс мерзко зарычал на Роберта.

— Покинь это место, ты, беспородная псина! — прикрикнул на него Роберт. — Отправляйся домой и посмотри, узнает ли тебя твоя жена.

Уродливый пятнистый пёс поджал хвост и, скуля, бросился в кусты. Хезер никогда ещё не видела такой перепуганной собаки. Она повела Роберта к замку, и почему-то ей было совсем не так весело, как она ожидала. Пусть мистер МакМанус действительно это заслужил, но Хезер не могла перестать думать о том, догадается ли миссис МакМанус, кто эта собака на самом деле.

Когда они подошли к парку, там было уже полно туристов. Но пока Роберт Толлер, казалось, этого не замечал — его взгляд был прикован к замку. На лице у Роберта появилось какое-то потерянное выражение, но заметив, что Хезер на него смотрит, он заставил себя принять беззаботно-весёлый вид.

— Разрази меня гром! — воскликнул он. — В какую потрясающую громадину он превратился! Похоже, я унаследовал дом с сотней окон или даже больше! Как это вышло?

— Франсеи и Толлеры периодически его достраивали, чтобы сделать величественней, — объяснила Хезер. — Кажется, папа говорил, что они остановились только после того, как один из них поставил все деньги на то, что Наполеон выиграет Ватерлоо.

Заметив, что Роберт не очень-то её понял, она добавила утешающее:

— Но ты не волнуйся — все старые части по-прежнему на месте.

Роберт кивнул.

— Я вижу контуры замка моего отца вдоль одной из стен, — сказал он. — И наши старые конюшни всё ещё там, за кухнями. Правда, изо всех башен старого замка почему-то осталась только одна. Мы с братьями частенько на неё лазили.