Хезер кивнула. Она видела, что на самом деле Роберт Толлер очень расстроен, и не хотела огорчать его ещё больше. Тем не менее, ей было сложно представить, каким образом он собирается доказывать своё право на наследство представителям Британского фонда. «И могу поспорить, у него нет свидетельства о рождении, — подумала она. — Вряд ли в его время их уже изобрели».

Пока она прикидывала, что стоит говорить, а чего нет, Роберт Толлер с лёгким поклоном подставил ей локоть.

— Идём, — позвал он. — Предлагаю покинуть этот унылый лес и взглянуть на моё наследство.

Хезер знала, что он галантно предлагает ей взять его под руку, но не решилась из-за той странной вибрации, которую почувствовала, когда он коснулся её в первый раз. Роберт Толлер улыбнулся. У него была очень обаятельная улыбка, такая же привлекательная, как и весь он.

— Идём со мной, — повторил он, — и скажи мне своё имя. Он продолжал терпеливо стоять, выставив локоть и улыбаясь, пока улыбка не стала выглядеть заметно натянутой. Хезер поняла, что расстроить его ещё больше ей духу не хватит.

— Меня зовут Хезер Бейли, — сказала она.

Подняв с земли книгу и сумку с бутербродами, она взяла Роберта под руку. Рукав его костюма был из чёрного шёлка, а не из кожи, как она подумала вначале, — и тоже вибрировал. Но Хезер достаточно быстро к этому привыкла и позволила Роберту помочь ей спуститься с холма.

Идя рядом с ним через тисовые заросли, она чувствовала себя знатной дамой из прошлого. А ещё она заметила, что, несмотря на свой черный костюм, Роберт Толлер так ярко выделялся в туманном полумраке, словно светился изнутри. Она посмотрела вниз и обнаружила, что её собственные ноги и рука, лежащая на его локте, кажутся гораздо тусклее. Когда они оба вышли на солнце, Роберт Толлер продолжал выделяться так же ярко, как и в полумраке — словно был в два раза живее обычного человека. Хезер уставилась на него, размышляя об этом, и даже не заметила, как они вышли к разрушенному храму.

Подростки всё ещё были там, отрываясь по полной. Хезер удивилась, как она вообще могла принять Роберта Толлера за одного из них. Рядом с ними он смотрелся, как из другого мира. Трое девушек забрались на одну из поваленных статуй и кидали в своих приятелей пустыми банками из-под Колы. Роберт встал как вкопанный и уставился на них. Хезер посмотрела на чёрные кожаные мини-юбки и высокие панковские причёски и подумала, что они, наверно, должны показаться возмутительными для человека, жившего триста пятьдесят лет назад. Но тут она ошиблась — дело было не в этом. Роберт Толлер снова побледнел.

— Этого я не потерплю! — выдохнул он. — В этом храме мой отец встречался с моей матерью.

И он закричал на подростков:

— Убирайтесь отсюда! Беситесь в другом месте!

Те сначала удивленно обернулись, но потом рассмеялись и продолжили кидаться друг в друга банками. Роберт Толлер насупился и обиженно выпятил нижнюю губу, став поразительно похожим на маленького мальчика, который вот-вот расплачется. Но Хезер поняла, что на самом деле он очень разозлился. Роберт вытянул перед собой руку ладонью вниз и что-то невнятно пробормотал. После этого он наклонил кисть чуть вбок.

— Что ж, тогда беситесь, пока я не прикажу вам перестать, — сказал он.

Хезер почувствовала, как будто что-то накренилось, следуя за рукой Роберта. Ощущение было такое, словно окружающая её привычная реальность каким-то образом отделилась и тонким слоем плавно заскользила вниз, обнажая более плотную и непонятную часть. Хезер собственными глазами видела, как серая грань привычной реальности прошла по залитой солнцем лужайке, белым каменным колоннам и смеющимся подросткам. На мгновение ей показалось, что она сама каким-то образом съезжает вместе с этим верхним слоем, но потом обнаружила, что на самом деле стоит на той непонятной части, что находилась под ним.

Когда серая грань скользнула мимо подростков, они все преобразились. С парней исчезли куртки и рубашки, а вместо брюк на ногах появилась густая коричневая шерсть. У девушек отросли длинные спутанные волосы, а мини-юбки превратились в расхристанные платья, обвитые плющом. Банки, которыми они кидались, стали металлическими кубками. Преображённые подростки хором воскликнули «Ио!»[1], после чего девушки завизжали и бросились бежать, а парни кинулись за ними, сверкая маленькими копытцами. Не успела Хезер опомниться, как вся компания уже мчалась по лесу сломя голову, выкрикивая что-то на странном языке. Когда их вопли стихли, Роберт Толлер повернулся к Хезер с довольной улыбкой, как избалованный ребёнок, которому удалось настоять на своём.

— Ну вот. Теперь ты знаешь, что я действительно умею колдовать, — сказал он. — Они будут так носиться, пока закат их не освободит.

— Да, но… — Хезер хотелось высказать ему много чего, но всё, что она смогла произнести, было: — Зачем ты это сделал?

— Я же тебе сказал, — удивился Роберт. — В этом храме мой отец тайно встречался с моей матерью до того, как они поженились. Идём, я тебе покажу.

Он пересёк аккуратно подстриженную лужайку с поваленной статуей и направился к стройным белым колоннам, расположенным в форме четырёхугольника. Возле них покоился большой кусок каменной плиты, поросший травой. Когда-то он, вероятно, был частью крыши над колоннами. На одной из его сторон, покрытой зелёной плесенью, раньше было что-то вырезано: присмотревшись, Хезер смогла различить полустёртые от времени следы.

— Смотри, — сказал Роберт и провёл рукой по древним истёртым линиям. Со стороны это выглядело так, будто он навёл на камень резкость: его поверхность стала чёткой, белой и гладкой.

Вырезанный на плите узор напоминал по форме восьмёрку, свитую из куска верёвки с заглавной буквой на каждом конце. Буква слева была простой «Ф», буква справа — затейливой «Э».

— Они вырезали здесь свои инициалы, связанные узлом верности[2], - объяснил Роберт. — Френсис было имя моего отца. А мою мать звали Эглантина.

Роберта перевёл взгляд на квадрат зелёной лужайки между колоннами. Хезер тоже посмотрела туда, и на мгновение ей показалось, что она видит двух человек, радостно спешащих навстречу друг другу, словно они не виделись долгое время. Мужчина выглядел выше и массивнее Роберта, хотя волосы у него были того же цвета. Женщина была миниатюрной и вся будто парила над землёй: воздушные волосы, воздушная одежда. Хезер видела их только пару мгновений, за которые они успели протянуть друг другу руки. Потом всё сразу исчезло, и она подумала, не привиделось ли ей это. Хезер повернулась к Роберту, чтобы спросить у него, но тот отвернулся с деланной улыбкой, и камень снова превратился в старую серую плиту.

— Давай присядем, — предложил он. — Из твоей сумки исходят такие аппетитные запахи, а я, если не ошибаюсь, ел последний раз больше трёхсот лет назад.

— Это всего лишь тунец, — смутилась Хезер.

Роберт Толлер оказался таким голодным, что Хезер взяла себе только один бутерброд и отдала ему все остальные. Он то и дело повторял, что это самая вкусная еда, которую он когда-либо пробовал, отчего Хезер чувствовала себя немного глупо, поскольку это был всего лишь тунец. Пока Роберт с жадностью поглощал бутерброды, из глубины леса не переставали доноситься крики и вопли подростков. Хезер убеждала себя, что они это заслужили, но на душе у неё было неспокойно. Роберт ей нравился и она искренне жалела его, представляя, каково это — проснуться и обнаружить, что прошло столько времени. Но на душе у неё всё равно было неспокойно. Чтобы как-то отвлечься, она сказала:

— Жители деревни говорят, будто вместе с тобой было закопано какое-то сокровище.

Уже сказав это, она поняла, что совершила ошибку. Роберт покосился на неё.

— Так они до сих пор об этом говорят?

Хезер почувствовала, как он внутренне напрягся. Она уже было открыла рот успокоить его, что это всего лишь глупые слухи, как Роберт громко рассмеялся. Это снова был тот деланный смех, когда он хотел скрыть свои настоящие чувства.