Он заговорил тем звенящим голосом, который запомнил, услышав его однажды в гроте:

— На колени, ты, ублюдок-кхонд, если не хочешь умереть!

Человек стоял, как завороженный, его копье опустилось.

Позади него испуганно зашептал Бокхаз.

— Клянусь богами, — застонал он, — дьявол снова овладел им. Это Рианон, он опять на свободе!

Почти как бог, озаренный тусклым светом факела, Карс поднял свою шпагу — не оружие, а символ власти. Он позволил себе улыбнуться.

— Итак, ты узнал меня. Хорошо. — Он послал стражу огненный взгляд. — Ты все еще сомневаешься или я должен проучить тебя?

— Нет! — хрипло ответил тот. — Нет, господин!

Он рухнул на колени. Копье со стуком упало на камни. Стражник склонился до земли и спрятал лицо в ладонях.

Бокхаз снова прошептал:

— Повелитель Рианон…

— Свяжи его, — приказал Карс, — и открой дверь.

Бокхаз повиновался. Он приподнял три тяжелых засова.

Дверь с лязгом открылась, и Карс перешагнул через порог.

Она ждала в полумраке, напряженно выпрямившись. Кхонды не дали ей ничего, кроме свечи, и воздух в камере был тяжелый. Лежанка, покрытая заплесневевшей соломой, в углу крошечной комнаты была единственной мебелью. И она по-прежнему крепко держала себя в руках.

Карс вздрогнул. Он подумал: интересно, наблюдает ли за ним Проклятый в эту минуту. И он почти явственно услышал эхо темной насмешки над человеком, который пытается играть роль бога.

Иваин спросила:

— Ты и вправду Рианон?

— Ты знала меня раньше, что ты скажешь теперь? — спросил он.

Он ждал, пока ее глаза скользили по его лицу в мерцающем свете.

— Повелитель, — сказала она.

И медленно опустилась на колени. Голова ее была опущена, но она все еще оставалась непокорной Иваин из Сарка, гордой даже перед Рианоном.

Карс тихо засмеялся и повернулся к скорчившемуся Бокхазу.

— Заверни ее в ковер. Ты понесешь ее — и неси ее аккуратно, свинья.

Бокхаз быстро повиновался. Иваин было разгневалась, но сумела сдержать свое раздражение.

— Мы покидаем Кхондор? спросила она.

— Мы оставляем Кхондор на волю судьбы. — Карс сжал свою шпагу. — Я должен быть в Сарке и, когда Морские Короли придут в Сарк, уничтожу их сам, своим оружием!

Бокхаз закутал ее в ковер, закрыл ее лицо, спрятал в складках ее цепи. Валкисианин поднял ее так, что со стороны казалось, будто он просто тащит ковер. И вдруг он заговорщически подмигнул Карсу. Карс не был так уверен в успехе. Но в эти минуты, когда нельзя упустить слабый шанс на спасение, Иваин не должна была быть слишком уж щепетильной. Однако до Сарка еще далеко. И может быть, этим своим поклоном она лишь насмехалась над ним?

Бокхаз, как истинный жулик и плут, изучил в Кхондоре каждую крысиную нору. Он вывел их из дворца ходами, которыми столько лет никто не ходил, что пыль лежала там слоем толщиной в палец. Дверь, которую они открыли, выходя из дворца, почти сгнила от времени. Потом они шли по обвалившимся ступеням и круто спускающимся к морю улицам, которые были не шире, чем трещины в скалах.

Город не спал. Ночной ветер разносил эхо быстрых шагов и резких голосов. Воздух был наполнен шумом крыльев крылатых людей, темных теней, пролетавших в ночном небе. Все вокруг казалось обычным. Но Карс чувствовал возбуждение и ярость людей, готовых к сражению с врагами и к почти верной гибели. Из храма до него доносились голоса женщин, поющих гимны богам. Спешащие люди не обращали на них никакого внимания. Они видели всего-навсего толстого матроса с ковром на спине и высокого человека в плаще, идущих к заливу. В этой картине не было ничего необычного.

Они спустились по длинной лестнице, ведущей к набережной. Дорога становилась все более крутой и опасной, но их еще никто не останавливал. В эту решающую ночь каждый кхонд был слишком поглощен своими заботами, чтобы интересоваться каждым встречным. Несмотря на это, сердце Карса громко стучало и он все время напряженно ждал сигнала тревоги, которая неизбежно поднимется, когда Железнобородый придет убить пленника.

Они стояли на набережной. Карс увидел мачты черной галеры, возвышающейся среди боевых кораблей кхондов, и направился к ней в сопровождении Бокхаза, задыхающегося под тяжестью своей ноши. Сотни факелов горели на набережной. В их свете вооруженные люди грузились на корабли. Каменные стены дрожали от топота ног суетящихся людей. Сновали маленькие корабли и барки, доставляя на суда припасы и оружие. Пробираясь сквозь толпу, Карс старался не открывать лица. Вода кишела Пловцами. На пристани было много женщин, которые пришли сюда проститься со своими мужьями.

Когда они приблизились к галере, Бокхаз ушел вперед. Карс остановился у батареи бочонков, делая вид, что завязывает сандалию, в то время как Бокхаз заспешил со своей тяжелой ношей на борт. Карс услышал голоса членов экипажа галеры, он видел их нервные и напряженные лица; они спрашивали Бокхаза о новостях.

— Новости? — доносился до Карса голос Бокхаза. — Я расскажу вам новости! С тех пор как Рольд попался в руки сарков, в городе царит 3/жасное настроение. Вчера мы были им братьями. Сегодня мы опять вне закона, мы снова для них враги. Я слушал их разговоры в кабаках и на улицах, и я говорю вам, что наши жизни не стоят и ломаного гроша!

Пока команда бормотала что-то в ответ, Карс, не замеченный никем, прыгнул на борт. Перед тем как проскользнуть в ту каюту, где Бокхаз оставил Иваин, он услышал окончание речи валкисианина:

— Когда я уходил, я видел, что собирается толпа. Если мы хотим спасти свою шкуру, нам лучше отчалить отсюда, пока есть еще такая возможность!

Карс был вполне уверен в успехе этой горячей речи. Он вовсе не считал, что Бокхаз слишком сгустил краски. Он и раньше видел толпы, бросающиеся на людей, знал, что это такое, и потому был уверен, что его команда, состоявшая из осужденных сарков и джеккарцев, вполне могла попасть в жуткую переделку. Теперь, когда дверь каюты была закрыта, он облокотился на стол и слушал: топот босых ног по палубе, торопливые возгласы, шум развертываемых парусов, скрип блоков.

Галера медленно отходила от причала.

— Приказ Железнобородого! — закричал Бокхаз людям, стоявшим на берегу. — Специальная миссия!

Галера качнулась и стала постепенно набирать скорость под медленные удары барабана.

И тогда Карс услышал наконец отдаленный рев толпы с вершины скалы. Это и было то, чего он боялся: сигнал тревоги. Он стоял, терзаемый страхом. Остальные пока что не понимали, что это значит, но он прекрасно знал смысл сигнала без всякой подсказки. Но тревога еще не докатилась до набережной и залива, а галера уже далеко вырвалась вперед и, двигаясь все быстрее, вошла в устье фиорда.

В темноте каюты Иваин спокойно спросила:

— Повелитель Рианон, дозволено ли мне будет дышать?

Он наклонился и развернул ковер.

— Спасибо. Так… теперь мы выбрались из дворца и вышли в залив, но впереди фиорд. И я слышала сигнал тревоги.

— Да, — сказал Карс. — Крылатые разнесут весть о нашем побеге — пускай! — Он засмеялся. — Посмотрим, как они остановят Рианона. швыряя камешки с обрывов!

Он оставил ее в каюте, приказав никуда оттуда не отлучаться, и вышел на палубу.

Они проделали довольно большой путь по каналу. Паруса стали забирать ветер, дующий с утесов. Карс попытался вспомнить, как устроены баллисты. Он рассчитывал на то, что они предназначены для поражения кораблей, входящих в фиорд, а не выходящих из него. Скорость — для них сейчас самым главным была скорость. Скорость — это их шанс на спасение.

В слабом сиянии Деймоса никто не замечал Карса. Но когда Фобос посеребрил верхушки острых скал и послал зеленоватый луч в залив, галерники разглядели высокого человека в плаще, развевающемся на ветру, со сверкающей шпагой в руках. Непонятный крик вырвался у этих людей — они были рады видеть Карса, которого они знали и помнили, но к радости этой примешивался страх, потому что они слышали о нем в Кхондоре странные вещи. Он не дал им времени думать об этом. Подняв свою шпагу высоко над головой, он крикнул: