– Кто ты такой? Говори правду, и тебе оставят жизнь[4].
Вздрогнув, иностранец удивленно посмотрел на меня. Он не ожидал, что чумазый мужик в непонятной черной униформе знает его язык. Интуитивно я заговорил с пленником по-английски. С того самого момента, как я закапывал трупы крестьян, у меня не было сомнений в том, что за враг на этот раз пришел на мою землю.
– Специалист второй группы первого отделения, отдельного саперного взвода 172-ой пехотной бригады Эд Мастерс, – без запинки отчеканил пленный. – Личный номер…
– Американец?
– Да.
– К какой базе приписана ваша часть?
– Форт Уэйнрайт, Аляска.
В кино американцы постоянно скалятся, словно услышали что-то смешное или вот-вот произойдет нечто прикольное. Но этот конкретный янки был просто слегка ошеломлен тем, что его взяли в плен непонятные аборигены. Долговязый, худой, с рыжевато-каштановыми волосами, сбритыми почти «под ноль». Пока он в ступоре, я продолжал спрашивать:
– Русские, поди, в родне имеются?
Солдат с явным сожалением отрицательно замотал головой. В его понимании, если б в роду у него действительно затесались русские, то это вроде как был бы плюс. Он не знал, что к иностранцам, пусть даже и врагам, у нас всегда относились мягче. Другое дело тот, кто понимал и нарочно пришел убивать тех, кто с ним одной крови. Взволновавшись, что бонуса не оказалось, пленный уточнил:
– Нет, я сам из Сиэтла… Вы правда меня отпустите?
Я уже знал, как поступлю с «языком», поэтому с чистой совестью его успокоил:
– Отвечай на мои вопросы честно, и тогда непременно отпущу. Когда началось вторжение, где направление главных ударов?
Откашлявшись и собравшись с мыслями, специалист Эд Мастерс стал подробно излагать все, что ему было известно. Такая сговорчивость была понятна: он всерьез не верил, что его рассказ может хоть как-то повредить.
– Чем занимаетесь в Болотном и конкретно здесь?
– Мы выдвинулись для оценки плотности минных заграждений, выставленных ру… вашими летчиками вчера с вертолетов. В городе… – Тут американец замешкался, подбирая нужные слова, но снова продолжил: – Города нет. Согласно директиве объединенного командования, все населенные пункты подвергаются принудительной санации.
– Полностью, значит, срываете. Людей вы газом травите, это я видел.
– Нет! – в голосе пленного читалось искреннее возмущение. – Это делают представители военных подрядных организаций. У них есть техника и специальные средства. Мы армия, мы воюем только с солдатами.
– Это все говорят. Я верю, успокойся. – Я через силу заставил себя улыбнуться и поощряющее похлопал янки по плечу. – Пока ты все делаешь правильно, это еще на шаг приближает тебя к свободе. Что еще делаете?
– Мы собираем и складируем трофейное военное имущество, помогаем в оборудовании чекпойнтов и пунктов снабжения. Регулярных войск не так много, в основном контрактники из частных компаний. Они несут охрану и… осуществляют санацию присоединенных областей.
А вот это уже хорошая новость, значит, где-то поблизости склад трофеев. Может быть, есть и пленные, правда, в этом случае стоит поторопиться. Вряд ли пленных берут надолго, раз целые города уничтожают под корень. Подержат суток трое, а потом рассортируют и в расход.
– Где ближайший «чекпойнт», далеко отсюда?
– Пока только временные строения, армия все еще в движении. На юго-западе есть временный аутпост. Там десять человек охраны, два отделения чистильщиков. Они зачищают… э… небольшие населенные пункты. Есть два ангара, заняты под складские помещения.
– Как вооружены эти наемники?
– Два единых пулемета на границе периметра. – Пленный совершенно успокоился. Уверенность в том, что я сдержу свое слово, ровный тон беседы, все это способствовало откровенности. – Один в насыпной ячейке справа от ворот, другой слева на вышке. Наемники вооружены кто чем, фирма их снабжает за свой счет. Видел штурмовые винтовки, похоже, швейцарские SIG. Каски, бронежилеты… Ручные гранатометы, ими они… в общем, это основное оружие для санации.
Я вспомнил деревню и вытоптанную площадку, где стояло человек пять-шесть. Значит, все-таки гранатометы. Нечто похожее прежде видеть приходилось: у нашего ОМОНа такие появились два-три года назад. Теперь механизм был понятен, нужно было заканчивать разговор, пленный больше ничего не знает. Бесполезно спрашивать такого про планы командования и как все начиналось. Максимум чего я добьюсь, это рассказа о погрузке в самолет или на корабль и о мелких стычках с остатками нашей армии… Стоп! А ведь можно залезть в боевой компьютер его танкетки! Я слышал, что есть у них такая штука: глядишь на экран и в реальном времени видно где ты сам, а где соседи. Все в реальном времени, плюс этот пиндос может все показать, где и кто находится. Взяв пленного за шкирку и подняв на ноги, я показал на покинутую БМП:
– Покажешь на карте, где этот аутпост, специалист Мастерс, и мы разойдемся. У тебя свои дела, а я займусь своими. Долгов много накопилось, а свои финансы я привык держать в порядке.
– Да-да, конечно, с деньгами шутить не следует. – Явное облегчение читалось на лице американца. – Я все покажу.
Когда мы, мило беседуя, дошли до броневика, дым уже рассеялся. Граната прогорела, оставив после себя только специфический запах. Возле бронемашины Михась о чем-то спорил с Андреем. При виде нас оба затихли, с ненавистью глядя на американца. Андрей не удержался и, подскочив к пленному, занес карабин, чтобы ударить. Пленник присел, но я успел перехватить руку с оружием на верхней точке замаха.
– Ты че творишь, молодой?!
Парень был сильный, но я взял опытом, притворно поддавшись. А затем с подсечкой и толчком корпусом назад вырвал «сайгу» у него из рук. Бросил оружие поймавшему его за ствол Михасью, уже вталкивая пиндоса в чрево «брони»:
– Миша, держи этого народного мстителя, пока он дров не наломал. Мне с «языком» кой-чего прояснить надо. А ты лезь в будку. – Я толкнул замешкавшегося штатовца. – Включай компьютер, будем обстановку изучать!..
Внутри было чуть просторней, чем в аналогичной нашей машине, было больше света и веяло прохладой, урчал кондиционер. Пробравшись в кресло, очень удобного вида, Мастерс тронул шарик трекбола в центре миниатюрной изогнутой клавиатуры, и небольшой экран перед ним осветился. До этого компьютер тоже был включен, но, видимо, находился в режиме ожидания. Присмотревшись, я узнал на карте дорогу, различил границы лесополосы и даже черную отметку, обозначавшую саму БМП. Пленный крутанул шарик, и изображение приблизилось, теперь я увидел две отметки внутри черной, красную и зеленую, и две красные отметки за пределами «коробочки». Тревожно стало на душе, и я показал на метки:
– Что это такое, специалист?
Тот испуганно втянул голову в плечи, но, превозмогая страх, ответил честно:
– Метки GPS-системы, улавливают сигналы с моего радиомаяка и посылают метку на тактический дисплей и к капралу Пирсу, командиру отделения.
Я медленно вынул свой сотовый телефон и, отщелкнув заднюю крышку, вынул аккумулятор. При взгляде на дисплей компьютера я убедился, что одна метка пропала. Так же спокойно и не оборачиваясь, я крикнул топтавшимся у входа товарищам:
– Мужики, сотовые телефоны говорят пиндосам, где мы находимся. Выньте батарейки, «трубы» тоже лучше уничтожить. А ты, специалист, показывай. – Я снова ласково глянул на американца. – Все по порядку показывай, где этот аутпост, как туда сподручнее пройти. Попутно изложи мне, если знаешь, как долго мы с вами уже воюем, а то в глуши живем, радио-телевизор не глядим…
Парень заговорил.
Многое из услышанного было похоже на бред, но живое подтверждение и трупы на дороге и в деревне – это очень весомые аргументы. По словам пленного, вторжение готовилось более трех лет. Переформировывались части, налаживалось взаимодействие с союзниками. Но русскую разведку это особо насторожить не могло: планов вторжения было запущено более двух десятков. Указывались разные сроки, направления ударов все время варьировались. Представляю себе кипящие мозги наших аналитиков, когда вот они, планы, но их не один и даже не десять, и поди пойми, какой из них реальный, а не деза. Армия, которую постоянно лихорадит от перестроек и перестановок, вооруженная давно устаревшей и неремонтируемой техникой, не смогла бы обеспечить отражения даже двух таких согласованных нападений. У жадных чинуш выторговывались права на транзитные коридоры для всяких миротворческих грузов, которые возили военные грузовые «борта» и корабли. Количество транспорта всегда было не слишком большим, поэтому тех, кто предупреждал о возможности транспортировки сил вторжения таким способом, поднимали на смех. Но в результате в один прекрасный день вдоль наших границ скопилось достаточно кораблей и самолетов. Достаточно для удара. С неба посыпался десант, с аэродромов сопредельных стран поднялись в небо бомбардировщики, а с моря ударили «случайно проплывавшие мимо» флотилии боевых кораблей. Момент был выбран не случайно: агрессия началась в тот момент, когда в России в самом разгаре шло полное переформирование военных округов, части меняли пункты дислокации, а новое единое командование еще толком не освоилось с тем, что оказывалось у него в подчинении.
