Вроде все улеглось, когда через минут этак десять к нам заявились дружки «спецназовца» и начали предъявлять за пропавшего товарища. Почему их стрелок не вернулся, мы даже и не подумали: мало ли, может, стыдно стало или ранен да свои утащили. Делать нечего – пошли искать. Хоть и было темно, как в жопе у негра. Стрелок как сквозь землю провалился. Вмешался наш взводный, приказав ждать до утра. Менты начали было быковать, требуя продолжения поисков, но тут подключилось их собственное командование, и ситуацию замяли. При свете в городе было не менее опасно, чем ночью, но хоть видно, куда ступаешь. Мы вышли, как только забрезжил серый рассвет, в полном составе шарились по развалинам и спустя час когда окончательно рассвело, нашли мертвого стрелка. Потом я прикинул, что в темноте мы раза три проходили мимо, но сховался мент грамотно, вот и проглядели. Позицию он выбрал толково, даже отработал по цели четыре выстрела. Это-то его и сгубило: рабочая дистанция у его «коротышки» – двести метров, а он стрелял с полных пятисот. Пули ложились на излете, дух его интуитивно вычислил, потом сделал выстрел вслепую. Коллеге Крота перебило позвоночник, и он умирал долго: примерно минут двадцать, может быть, с полчаса. Как знать, может, я неверно оценил тогда ситуацию, возможно, что винтовка тут совершенно ни при чем. Однако Лешка тогда продемонстрировал, как дух вычислил «спецназовца»: воткнул в пробоину, оставленную ментовской пулей, гвоздь и, сделав поправку, отработал на одном только инстинкте просто по направлению шляпки. Вот с тех пор я принципиально терпеть не могу этот «ствол». Может быть, напрасно, но так уж сложилось.
– Патронов на эту редкость найди побольше, раз уж так приглянулась…
Навязывать свой личный опыт не хотелось, тем более, что мы и так слишком долго тут провозились. В кузов было загружено еще немало всякого добра, включая и несколько десятков разнотипных мин, две связки одноразовых гранатометов, две штуки РПГ-7{8} и две новых «Стрелы»{9}. Последние лежали почти на самом верху у дальней правой стены, заметил их глазастый Варенуха. В обращении с ними у меня никакого опыта не было, но Михась снова показал свою продвинутость, заверив, что берем не зря, мол, как два пальца. Свалить какой-нибудь вражеский беспилотник или, паче того, десантный вертолет, полный пиндосов, – это будет совсем неплохо. Как только все вещи были погружены, мы сообща закрепили груз, прихватив входной клапан ременной сбруей, чтобы не хлопал от ветра. Чуть отдышавшись, я объяснил артельщикам свой замысел:
– Рано или поздно, пиндосы пришлют сюда кого-нибудь. Одно дело пощипать саперную группу и совсем другое – уморить целый «опорник». Нас станут сильно искать, на складах будет работать дознаватель и обнаружит пропажу. Более того, скоро они определят нашу примерную численность и места предполагаемой дислокации. Поэтому со следа их нужно сбить. Миша, Семеныч, – нужно закатить в ангары по паре бочек горючего. Желательно, если это будет именно бензин.
– А чего, – Михась уже освоился с винтовкой и нехотя положил ее на тюки с добром, – соляры кругом наплещем, дорожку до ворот проведем и адью…
– Тогда гореть начнет сразу же, и разведка придет на базу еще когда мы будем уходить. Есть у меня другой фокус. Будет громко, но не сразу. За работу, мужики!
Под навесом нашлось шесть бочек с бензином и столько же с обычным дизтопливом, на котором работал наш грузовик. Закинув в кузов несколько вместительных канистр с горючим, мы принялись вкатывать бочки с бензином в ангары. Получилось по три на каждый склад. После этого я вынул две обычные «эфки» и пару эластичных резиновых колец, найденных в инструментальном шкафу. Кольца я плотно надел на корпус гранат так, чтобы они зажимали предохранительный рычаг. После этого, вынув чеку сначала у одной, потом у другой, спустил в бочки, снова плотно завернув крышки. Для гарантии пол в ангарах мы облили соляркой, чтобы горело подольше. Расчет простой – бензин размягчит резину за полчаса. Способ старый, проверенный, его применяли еще во время войны. Сработает и сейчас, в этом я не сомневался. Отдышавшись и пояснив партизанам, как этот фокус действует, скомандовал «по коням». Мы, не мешкая больше ни секунды, направились было к машине. Вдруг Мишка окликнул меня и водилу:
– Мужики! – В руках у него была какая-то жестянка. – Глядите, чего нашел!
Подойдя ближе, я увидел, что в жестянке тусклыми кровавыми каплями и золотом блестели советские и российские знаки различия и кокарды. Были тут парадные, блестящие, и тусклые, защитного колера, звезды и лычки.
– Ну, кто мы теперь будем, мужики?
Внимательно оглядев свое воинство, я протянул руку и начал рыться в банке, внимательно наблюдая за людьми. Мишка, лукаво глянув на жестянку, только пожал плечами, а Варенуха азартно наметил себе крупные звезды комсостава.
– Чтобы не превратиться в сброд и дать понять тем, кого мы встретим на пути, что видят они не кучку мародеров, предлагаю надеть знаки различия согласно действительным армейским званиям. Семеныч, ты что, полковником был?
Варенуха засмущался и, опустив крупные звезды обратно в банку, спрятал лапу в карман новеньких брюк. Смотреть на него было забавно.
– Не, я это… я ефрейтором дембельнулся, нам, шоферам, особо-то звания кто дает?
– Тогда бери два набора: полевой и повседневный. В парадных после покрасуемся, если доживем, а на форму цепляй зеленые лычки. Михась, ты кем окончил?
– Так че, не помнишь, мы с тобой оба в старших сержантах ходим, еще как познакомились, ты…
– Не помню, – я махнул рукой и потряс банку с регалиями. – Но это сейчас не важно совсем.
Как только все разобрали фурнитуру и прицепили к форме, я поднял руку. В кулаке у меня было еще кое-что, взятое из банки втихаря, незаметно от артельщиков.
– Товарищи бойцы! – Помимо воли и Мишка, и Варенуха подобрались, в глазах появилась дымка, тело припоминало эту интонацию. – Старой власти или уже нет, или скоро не станет вовсе. Но мы с вами служили и принимали присягу на верность не людям, но стране. Символ победы для нас – красное знамя, отличительный знак – алая звезда, серп и молот. Будем до последней возможности бить врага, как делали это наши отцы и деды. И пусть последнее, что увидит враг, будут эти красные звезды. Пусть видят, пусть боятся!
Разжав кулак, я показал им три красные звезды на ладони. В банке они лежали как бы отдельно от остальных знаков, но все равно терялись в общем многообразии. Не колеблясь, приятель и водила взяли звезды и стали прилаживать их на панамы. Скоро символы умершего государства и его непобежденной армии снова заняли свое законное место – на головных уборах своих новых солдат.
– А теперь давайте и в самом деле убираться отсюда.
Получалось, что на базе мы провели почти час. На душе все это время было неспокойно, тем более, я не знаком с протоколами захватчиков на случай потери связи. Михась сел в кузов, пока еще вооруженный карабином, а не облюбованной винтовкой, а я тоже не стал перевооружаться, хотя в магазине «мухобойки» осталось всего три патрона. Приятелю и Варенухе повезло больше – патронов мы нашли достаточно, и у каждого из бойцов оказалось по два снаряженных десятипатронных магазина и несколько десятков патронов россыпью по карманам. Риск нарваться на отбойную группу, высланную к неожиданно замолчавшему «опорнику», безусловно, был огромен, а нам даже нечем ответить. Оружие было все еще в смазке, поскольку, скорее всего, было взято прямо со складов хранения. Ну, очищать и пристреливать нужно в спокойной обстановке, а сейчас главное – скрыться как можно быстрее. От базы мы съехали на проселок; еще минут двадцать ушло на то, чтобы оттащить пойманный в яму джип. В раскачку нам удалось вынуть передние колеса и по уже частично засыпанной траншее осторожно вырулить на ровное место. Как только мы вновь расселись по местам, со стороны базы раздался сначала один, а сразу следом за ним второй взрыв. То ли кольца оказались бракованными, то ли бензин слишком качественным, но фейерверк случился рановато.
