— Не сомневаюсь, что эти подонки будут сидеть на скамье подсудимых, — заявил на митинге около Белого дома 3 октября 1993 года вице-президент Алек­сандр Руцкой.

Он имел в виду Бориса Ельцина и его окружение.

В 1994 году генерал Руцкой был не менее реши­телен:

— Для меня Ельцин — это фабрика виски, не пони­мающая, что делает. Это бандит, однажды его тоже осудят. Я генерал Руцкой, а не бандит.

Став губернатором Курской области в 1996 году:

— Я готов к сотрудничеству с Виктором Степано­вичем и Борисом Николаевичем, без этого невозможно руководить регионом, оппозиция переходит к кон­структивному диалогу...

Май 1996 года. Начальник Службы безопасности президента генерал-лейтенант Александр Коржаков, крайне редко дававший интервью, вдруг разразился филиппикой в адрес министра обороны генерала ар­мии Павла Грачева:

— Про Пал Сергеича много говорить не хочу. Назову его несколько положительных черт. Пал Сергеич очень любит жену. Пал Сергеич очень любит своих детей. Пал Сергеич очень любит своих друзей. Как полководец, Пал Сергеич очень здорово может отда­вать рапорта и делать отчеты. Но особенно талант­ливо устраивает парады.

В начале июля 1996 года в телепрограмме «Итоги» командующий воздушно-десантными войсками гене­рал-полковник Евгений Подколзин обвинил председа­теля комитета Госдумы по обороне генерал-лейтенан­та Льва Рохлина в гибели 131-й Майкопской бригады во время зимних боев в Грозном в январе 1995 года.

— Я ни секунды не командовал 131-й бригадой,— заявил на пресс-конференции Лев Рохлин, — и в ее уничтожении не повинен. Зато генерал-полковник Подколзин ни разу не был в Чечне и, как ни странно, оправдывается тем, что он выступал против этой вой­ны. Странный протест. Когда его десантные части гибли в Грозном, Подколзин отдыхал на море. Я же всю зимнюю кампанию провел в ста метрах от пере­довой, хотя я тоже был против войны. Однако я знал, что своим присутствием и участием могу спасти сол­дат. Кроме того, выражая свой протест, я отказался от наград и повышений в звании.

Министр обороны генерал армии Павел Грачев на всю страну сказал о полковнике, председателе думско­го комитета по обороне Сергее Юшенкове:

— Гаденыш!

Полковник оскорбился и подал на пехотного мар­шала в суд. На спасение министра были брошены лучшие минобороновские правовики.

— И что же?— рассказывает Виктор Баранец, ав­тор книги «Ельцин и его генералы». — Нашли оправ­дания. Полезли в толковые словари и с радостью обнаружили, что слово «гаденыш» имеет несколько смыслов. Один из вариантов — «гаденыш» — «сын змеи». Так тут ведь Юшенкову не обижаться, а гор­диться надо! В одном из африканских племен, напри­мер, кличка «гаденыш» — все равно что у нас Герой России. Постарались и военные историки: вспомнили, что еще в XIX веке знаменитый генерал Ермолов пуб­лично назвал Аракчеева змием... Так и выкрутились... А Юшенков уже не только извинений ждал от Грачева, но 10 миллионов штрафа за моральный ущерб. Держи карман шире...

Константин Боровой признался летом 1996 года: — Это я Лебедя придумал. Идея была: генерал, интеллектуал и антикоммунист. Такой русский де

Голль... Как мы начали раскручивать Лебедя? Я взял Караулова, привез его в Приднестровье, и мы начали раскручивать Лебедя...

17 декабря 1996 года Москворецкий суд города Москвы принял решение удовлетворить в полном объ­еме иск генерал-лейтенанта Александра Лебедя о за­щите чести и достоинства к министру внутренних дел РФ генералу армии Анатолию Куликову.

Речь шла об утверждениях, высказанных публично главой МВД в октябре 1996 года. Генерал армии Ку­ликов утверждал, что стране грозит военный перево­рот, который готовит генерал-лейтенант Лебедь.

Суд взыскал с ответчика 1 (один) рубль, в который оценил свой иск Лебедь.

А уже 30 декабря того же года генерал армии Куликов обратился в суд с иском признать не соответ­ствующими действительности порочащие честь и до­стоинство министра внутренних дел утверждения гене­рал-лейтенанта Лебедя, в которых министр характери­зовался «как «крестный отец» организованной преступности».

В отличие от генерал-лейтенанта Лебедя, потребо­вавшего взыскать с обидчика 1 (один) рубль, генерал армии Куликов оценил свою честь и достоинство в 100 миллионов рублей.

2 апреля 1997 года состоялся суд. Генерал-лейте­нант Лебедь произнес ироничную речь о том, что генерал армии Куликов хочет защитить свою честь, достоинство и деловую репутацию — то есть то, чего, на взгляд Лебедя, не существует в действительности. Хотя...

— Нет, — решительно произнес Лебедь. — Я был в корне не прав. Каюсь, деловая репутация главы МВД поистине фантастическая. И стоит она запрошенных бедным Анатолием Сергеевичем ста миллионов. Гро­шей на евроремонт новой квартиры не хватает. Пони­маю. Ну, кругом я не прав. Приношу свои извинения. Да вот денег у меня нет. Получаю генеральскую пен­сию в 998 тысяч. И, если в рассрочку высылать буду третью часть, то расплачусь через 333 месяца. Впро­чем, в эти ближайшие тридцать лет вам еще не раз воздадут по заслугам. По чести, по достоинству и по деловой репутации.

Март 1997 года. Министр внутренних дел генерал армии Анатолий Куликов о себе:

— Близкие мне люди знают три моих «недостат­ка»: я не пью, не ворую, не волочусь за юбками. Правда, не знаю, является ли последнее достоинством. Но я — человек прямой. Родному сыну, генералу, близкому другу и рядовому солдату скажу правду и, если нужно, поступлю по справедливости: получи спо­лна, что заслужил. В этом сила и мое оружие. Меня можно отстранить, устранить, но согнуть нельзя.

Став в 1997 году министром юстиции, Сергей Сте­пашин обратился с письмом в редакцию «Новой газе­ты» следующего содержания:

«В выпуске вашей газеты от 28 июля 1997 года был опубликован материал Олега Маслова «Плох тот гене­рал, да и этот плох...». В нем, в частности, указыва­лось, что «Сергей Степашин... вместо скамьи подсуди­мых занял кресло министра юстиции».

Данное высказывание не соответствует действи­тельности, порочит мою честь, достоинство и деловую репутацию.

Требую опубликовать прилагаемый текст опровер­жения. В противном случае вынужден буду обратиться с исковым заявлением в суд».

Газета откликнулась язвительным комментарием.

«Именно ведомство Степашина (ФСК, которой он руководил в то время. — Н. 3.) вербовало подмосков­ных танкистов, чтобы те под видом чеченской оппози­ции в ноябре 1994-го взяли Грозный. Танкисты погиб­ли, попали в плен, а степашинские сотрудники попа­лись на том, что закапывали погибших в придорожной канаве (по известному правилу «нет человека — нет проблемы»).

Степашин отрекался от вербовки. Грачев отрекался от танкистов, министры врали нам непрерывно, поку­да чеченцы не предъявили пленных офицеров россий­ской армии и те не признались, что да, подписывали контракты с ФСК.

Три «силовика», начавшие в 1994-м чеченскую вой­ну, — Степашин, Грачев, Ерин — в соответствии с международными конвенциями, подписанными Рос­сией, безусловно, являются военными преступниками».

Далее газета написала: «Мы заявляем, что нам не в чем извиняться перед министром юстиции Сте­пашиным. Да и какой он в сущности министр юстиции! Он министр «чего изволите». Как в советские времена: завалил обувную фабрику — перебросили в завклубы «на культуру», пропил пианино — кидают в пропа­гандисты».

Думаете, генерал Степашин подал в отставку? Как бы не так. В 1998 году его назначили министром внутренних дел и даже наградили орденом «За личное мужество». Действительно, такое пережить...