Дальше дорога пошла веселей. Они уже не так осторожничали и не слишком стремились как можно скорей добраться до базы. Часть пути проделали пор земле, часть по ветвям деревьев. Нередко делали крюк, понимаясь вверх или спускаясь, чтобы поближе рассмотреть какую-нибудь любопытную штуковину. Впоследствии, при вспоминании этого дня, Елене он начинал казаться шагом назад в детство, когда готов гоняться за щенками и котятами, взять в руки лохматую гусеницу, чтобы внимательнее её рассмотреть, погладить ёжика, а также залезть на дерево, скатиться в овраг… в общем проделать кучу жутко занятных вещей, которыми не придёт в голову заниматься взрослым.

В полдень сделали остановку у небольшого лесного озерца, чтобы отдохнуть и перекусить. Достали последние оставшиеся рационы, воды набрали в листовой розетке какого-то растения. Имея компактный многоразовый фильтр, можно было не опасаться за её чистоту. Вальсиноры отступали от берега озерца на два-три метра и расположиться можно было прямо на белоснежном тонкозернистом песке. А заодно, впервые за истекшие сутки, умыться и ополоснуть гудящие ступни. Хотелось, конечно, искупаться, но мелькающие под поверхностью воды неясные тени внушали опасение.

– Ну вот, выяснилась ещё одна особенность: похоже наш биосканер, – Славик выразительно постучал себя по лбу, – в воде работает не слишком хорошо.

– Знаешь, то что есть, и так – сказка. Я не представляю, как бы мы шли без новообретённых способностей.

– Да я разве спорю, – Славик пожал плечами и засунул в рот галету. – Но всё же интересно, почему так происходит. До сих пор, никаких сбоев не было.

– У меня есть теория, – Елена помедлила. – Ничем не подтверждённая, основывающаяся только на моих внутренних ощущениях…

– Ну, давай, не томи.

– Мне кажется, всю информацию мы получаем непосредственно от Леса, а озеро не является его частью.

– Значит всё, что касается местной водной флоры-фауны придётся узнавать опытным путём, – ничуть не расстроился Славик.

– Как думаешь, скоро мы дойдём?

– Наверное, ещё до заката будем на месте. Разве ты не чувствуешь?

– Не в этом дело. У меня есть предложение. Точнее желание, – и она в нерешительности замолчала.

– Что за желание, что ты его никак озвучить не можешь? Надеюсь неприличное?

– Можно сказать и неприличное. Давай ещё раз в лесу заночуем.

– Хочешь проверить, что даст ещё одна ночь наедине с Лесом?

– Хочу. И ещё мне кажется, что изменения всё равно произойдут, но здесь они будут полнее и как-то естественнее, что ли.

– Можно я не буду давать ответ сразу?

– Разумеется. Кто же тебя заставит? Но мне хочется побыстрее узнать тайны этого мира и не очень хочется возвращаться к людям. По крайней мере, здесь никто не пристаёт с расспросами и не мешает обдумывать происходящие с нами изменения.

– И до чего ты уже додумалась? Ну, кроме того, о чём мы уже говорили?

– Ты заметил, как легко нам было сегодня идти? Сколько раз мы сегодня слазили-залазили на деревья? И это при повышенной плотности воздуха, минимальном рационе, четырёхчасовом сне на дереве в не самой удобной позе!

– Заметил. Ещё вчера. Правда, сегодня это проявилось ярче. О, а ещё равновесие. По-моему ни ты, ни я сегодня даже не попытались упасть.

– Точно. И со всеми этими навыками надо освоиться. А на базе нам точно покоя не дадут.

– Ты меня уже почти убедила. Но можно, я ещё немного подумаю?

– Давай лучше собираться и пойдём, – хотя с крошечного песчаного пляжика уходить совершенно не хотелось. Подгоняла только мысль, что рацион они употребили последний. А если поискать еду среди окружающей растительности? Уже опробованной капустной лианы им не встретилось, но ведь наверняка есть что-то ещё съедобное. Её взгляд упал на какой-то слизнеподобный организм, с парой ветвистых антеннок на одном из концов тела и кислотно-жёлтой бахромой по краям. Судя по ощущениям – вполне съедобное. Но такую пакость можно есть только совсем уж с голодухи. Поищем что-нибудь другое. По пути.

И, разумеется, что-нибудь другое нашлось. Пара горстей каких-то ягод и шишковидные наросты на коре дерева показались вполне съедобными. Разумеется, чувство голода было не настолько сильным, чтобы рисковать жизнью, пробуя незнакомую пищу. Со стороны Елены, это было принципиальное решение – доверять своим новообретённым способностям и тем подсказкам, которые щедро раздавал Форрестер. Чем руководствовался Славик, она не спросила, но лопал он с завидным аппетитом и без малейшего сомнения.

К базе подошли уже в сумерках. Стоя на двадцатиметровой высоте, они наблюдали за тем, как в окнах приземистых зданиях жилых и лабораторных корпусов загораются огни. Что-то в этой картине было неправильно. Слишком тихо. Обычно, в такой ранний тёплый вечер, народ, не занятый профессиональными и общественными обязанностями, высыпал на улицу посидеть, покурить, пообщаться.

– Знаешь, мне как-то туда не хочется.

– Да, что-то у них явно случилось.

– Не в этом дело, – Славик недовольно поморщился. – Мне не хочется ступать на эту безжизненную корку. Разве ты не чувствуешь? Там нет ничего живого. Даже микроорганизмов. Кроме тех, что мы принесли с Земли.

– Действительно. Похоже, местная биота избегает селиться на этом каменистом плато. Надо будет проверить тот образец, что мы для Грегсона захватили. Ты его ещё не выбросил?

– Ну что ты. Я бы скорее выбросил тушёнку. По крайней мере, без еды несколько дней обходиться можно, а без открученной головы – сомнительно.

– Шутник. Так, что ты решил? Возвращаемся прямо сейчас?

– Нет, наверное. Отойдём на пол километра и опять где-нибудь на дереве устроимся. Только я спать не буду. Так посижу. Потом в лагере отосплюсь.

И оба путешественника, никем не замеченные, исчезли в кронах деревьев. Над чем всю ночь медитировал Славик – неизвестно, но наутро он выглядел спокойным и уравновешенным. А ещё сонным. Даже в таком, относительно юном возрасте, сутки обходиться без сна – тяжеловато. А Елена свои сны практически не запомнила. Осталось только ощущение, словно побывала внутри какого-то механизма, вроде часового или попала в многомерную паутину, по которой то и дело проносятся энергетические разряды. Смысл этих видений от неё ускользал, но подозревала она, что это опять не просто картинки цветные привиделись. Похоже, что во сне, когда человек открыт и разум его не занят повседневными делами, с ними пытался напрямую общаться этом Мир, рассказывая о себе важное. И что за знания ей достались в эту ночь, обязательно станет понятно позднее.

На следующий день к лагерю они подошли, когда уже рассвело, и основная часть персонала собиралась на завтрак. Как и подозревала Елена, вокруг них сразу же поднялась суматоха. Их теребили, ощупывали, задавали тысячи вопросов одновременно на нескольких языках. И только решительный и возмущённый голос Славика, требующего: «Сначала накормить, напоить, в баньке попарить, а потом уж расспрашивать», положил конец этому безобразию. Конечно, их первым делом отвели в столовую и накормили горячим и конечно, любопытствующие обломились, потому, что сразу после завтрака их вызвали к начальству на разбор полётов.

Господин Вейшенг, американец китайского происхождения, на данный момент считался начальником экспедиции (правда, отвечал в основном за организационно-хозяйственную часть, потому как научного руководства набиралось, чуть ли не больше чем самих участников экспедиции). Разумеется, он в совершенстве владел одним из двух самых распространённых в лагере языков, а именно – английским и поскольку Славик и Елена владели им на разговорном уровне, переводчик не понадобился. Кабинет Вейшенга представлял собой два объединённых жилых бокса, а потому был размером не с кладовку, а с две кладовки. Но всё же, монументальный начальственный стол и такое же кресло там уместились.

– Господин Филиппенко, госпожа Маршалл, – начальник обозначил приветствие наклоном головы и сразу перешёл к воспитательной части. – Чем вы оправдаете ущерб нанесённый имуществу экспедиции?