– Славик, ты завтра идёшь в поле?

– А куда ж без меня? Конечно, иду! Пойдём инвентарь отбирать, – и, подхватив Елену под руку, быстро выскочил за дверь.

– Какой инвентарь? – понизив голос и сделав круглые глаза, спросила Елена. – Мы же ещё вчера всё упаковали.

– Там Карповна есть закончила, к нам направлялась, – и он ещё добавил скорости передвижению.

Это да. Это проблема. В экспедицию набирали либо семейные пары, коих оказалось не так уж много, либо людей бездетных и одиноких. Так что в процессе установления межличностных взаимоотношений случались всякие казусы. Славику же, как не только самому молодому, но и самому симпатичному, доставалось больше прочих. Высокий, стройный, кудрявый юноша то и дело подвергался попыткам потискать со стороны академических дам, многие из которых годились ему в матери, а кое-кто и в бабушки. К последним относилась парамедик Татьяна Карповна Рыжедольская.

У самого корпуса они расстались. Славик отправился в лабораторию, а Елена в жилой бокс. Каждый из членов экспедиции имел собственную комнату, но такую крохотную… чуть просторнее плательного шкафа. Там вмещалась узкая койка с одной стороны и крохотный столик со шкафом с другой, между ними проход, в котором два человека не смогли бы разминуться. В торце – окно, и оно было единственным, что можно назвать большим в комнате. Все помещения были типовыми и мало чем отличались друг от друга. Даже всяких милых сувениров, которыми неизбежно захламлялось всякое жилое помещение, почти не было. Личных памятных вещей членам экспедиции разрешалось взять весом не более полукилограмма. У Елены это была семейная фотография в красивой рамке и подставка для ручек и карандашей. Эти вещи многие годы кочевали с одного её рабочего стола на другой, а теперь вот оживляют интерьер инопланетного жилья.

Утром, ещё до выхода на очередную экскурсию Елена проверяла систему жизнеобеспеченья. Опять барахлил климат-контроль. Может и правда соскобы Славику занести? А, чего мелочиться. Сняла весь вышедший из строя блок и потащила в лабораторию. Микробиолог нашёлся за своим столом и только недоумённо поднял глаза, когда перед ним на стол грохнулся загадочный агрегат.

– Это блок из климат-контроля. Исследуй что хочешь, раз уж сам напросился.

– Однако, – парень аккуратно взял агрегат и поместил в изолированный бокс. За работой куда-то девалось всё его красноречие, он становился очень молчаливым и сосредоточенным.

– Отрывайся от работы. Через 20 минут выходим, а тебе ещё переодеваться.

– Вот это я увлёкся! – он быстро и аккуратно складывал рабочие инструменты. – Твою страшную железку я посмотрю после экскурсии.

– Не после экскурсии, а после того, как выспишься.

– А вот не надо из себя мою мамочку строить. Сказал, посмотрю – значит посмотрю.

– Ладно, не ерепенься.

– Я побежал. Буду через пять минут. Без меня не уходите, – и он исчез за захлопнувшейся с громким стуком дверью. Похоже, для этого парня существовало только два способа бытия: неподвижная сосредоточенности и непрерывное движение.

Остальные члены отряда были уже на месте. Что примечательно, никто не одел положенного по инструкции респиратора. Не слишком удобная штука, а местные инфекции для человека не опасны. Во всяком случае, пока. Размножаются и мутируют местные микроорганизмы ничуть не медленнее земных, так что со временем наверняка освоят новую среду обитания – человека. А пока этого не случилось можно позволить себе некоторое послабление.

– Чего Славика нет? – поинтересовался Иван Иванович Чебушенко, солидный дядя (была б дама – можно было бы сказать «бальзаковского возраста», а так, «мужчина в самом расцвете сил»), профессор, между прочим.

Ещё четверо членов сегодняшней вылазки по-русски не говорили. Состав экспедиции был интернациональным: треть русскоязычная, ещё треть свободно владела английским, с остальными были проблемы. Правда, постепенно в лагере начинали разговаривать на какой-то интернациональной болтанке.

Показался Славик, действительно справившийся за пять минут, и быстро догнал членов исследовательского отряда, уже успевших вступить под сень древесных патриархов. Что было совершенно несложно – скалистое плато, на котором располагался лагерь, обрывается внезапно и сразу начинается лес из гигантских деревьев. Идти приходится осторожно, по переплетённым корням, стараясь не оступиться и не наступить на почву, которая может и провалиться под ногами. Отойдя метров на двадцать, они начали разбредаться, стараясь, впрочем, не терять друг друга из вида. У каждого была своя программа действий. Один занялся видеосъёмкой, другой (она не успела запомнить их имён), отловом местной мелкой фауны, ещё парочка отвечала за безопасность, держа наготове оружие и внимательно осматриваясь по сторонам, а мо мало ли, что до сих пор не встречалось ничего слишком опасного, может, это им до сих пор везло. Славик невдалеке брал пробы воды и почвы, а они с Иваном Ивановичем занялись местными растительными гигантами. По виду они напоминали дубы: такие же кряжистые и основательные, только стволы у основания диаметром метров по восемь, и в высоту больше сотни. Ещё во время второй плановой экскурсии, было замечено, что некоторые ветви соседних деревьев срастаются, образуя, таким образом, единую сеть. Сегодня им предстояло попытаться выяснить, являются ли все эти деревья клонами друг друга, или тут сообщество генетически разнородных организмов. Для этого нужно было обнаружить место срастания, аккуратно вырезать его и взять пробы тканей с разных деревьев. Попутно они собирали, фотографировали, описывали всё, что попадалось на глаза.

– Знаешь, дорогуша, придётся тебе на дерево лезть. Я аналогичные стыки на корнях поищу, – профессор здраво оценивал свои физические возможности, а потому в древолазы записываться не стал.

– Я уже поняла, – Елена скептически осматривала ближайшее. – Вы меня подсадите?

– Староват я уже, девушек на руках носить. А вот Славочка, наверняка не откажется.

– Не откажусь, – согласно кивнул Славик, который, как оказалось, был совсем рядом.

Он, сцепив руки в замок, приподнял Елену до первой крупной ветви, которая была всего в полутора метрах над землёй, а потом закинул ей туда рюкзак с вещами.

– Вы там поосторожнее, – Иван Иванович с тревогой смотрел, как уверенно продвигалась по почти горизонтальной ветви напарница.

– Ну что, нашла я место смыкания, – она пристально осматривала кольцеобразный нарост у самых своих ног.

– И чего ждёте? Отпиливайте!

– Вы шутите? Я на нём стою!

– Не ошибаетесь?

– Нет. Здесь довольно отчётливо видна граница между деревьями. Сейчас, я сфотографирую… – и она плавно опустилась на ветку.

– Я бы на такую акробатику не решился, – тихо сказал Иван Иваныч Славику, который так и остался стоять рядом с ним.

– Ну, вам уже возраст не позволяет, – попытался быть вежливым молодой человек.

– Я и в молодости таким не был… – покачал головой профессор.

– Всё, я пошла дальше, – также плавно поднялась и аккуратно спрятала камеру в футляр.

– Я, кстати, чего подошёл, Иван Иваныч, гляньте, что за штука такая, – Славик потянул коллегу к месту, где только что брал пробы.

– Небольшой нарост на корне. А что вас заинтересовало?

– Подождите. Замрите на некоторое время.

Через несколько минут буроватый бугорок, на который указал молодой человек, посветлел, стал полупрозрачным и из него выдвинулась пара глазок на тонких стебельках.

– Слизень, что ли? Надо же, как маскируется. Подковырните-ка его. Пусть зоологи в лаборатории разбираются, что оно такое.

Тут тишину лесного сумрака разорвали весьма эмоциональные выкрики на английском языке. И не надо было быть полиглотом, чтобы опознать в них ругательства.

– Чего это он так разоряется?

– Кажись, камера сломалась. Странное дело, техника здесь выходит из строя в пять раз чаще, чем на Земле, вот и Елена Игоревна жаловалась на кондиционеры.