Тано взглянула на протянутую ей голографию, задумалась, потом тихо произнесла:
— Он огромен… Настолько большой, что просто не верится глазам. И я не знаю ни одно государство, способное создать нечто подобное. Его очертания чужды… Думаю, что ты — прав, папа. Они… тоже чужие нашему миру…
Торола задумчиво покосился на работающий с напряжением всех сил космопорт за окном, ещё немного помолчал, затем тихо ответил:
— Теперь нам остаётся только достойно умереть…
Дочь кивнула головой в знак согласия с отцом, затем повернулась и вышла — император нагрузил её множеством обязанностей, поэтому рассиживаться было некогда. Когда дверь за девушкой закрылась, Торола включил коммуникатор, затем произнёс несколько слов невидимому собеседнику, отдавая секретное распоряжение…
…Флот был разбит. Самое страшное, что нападающие практически не понесли потерь. Так, несколько, образно говоря, поцарапанных чудовищ. Зато те, кто сражался против них, погибли практически все. Впрочем, сопротивляющиеся вторжению знали, что идут на смерть. Уж слишком была очевидна разница между техникой и вооружением тех, кто жил в этом мире, и тех, кто пришёл его уничтожить. Получив новости первым, Торола отчаялся. Но одновременно на него снизошло какое-то странное спокойствие. Он уже немолод и испытал практически всё на своём веку. Достиг вершин власти в империи. У него чудесная дочь, которой, к сожалению, он уделял внимания меньше, чем хотелось бы. Так о чём сожалеть? Император сделает всё, чтобы спасти принцессу и тех немногих, кого сможет. Но перед этим дорого продаст свою жизнь. Очень дорого… Верфи и заводы получили новый приказ — немедленно прекратить строительство боевых кораблей. Все силы бросить на создание брандеров, больших кораблей, снабжённых мощными двигателями и под завязку набитых антиматерией. Пилотировать их должны были добровольцы-смертники. Об их наборе по всей империи оповестили средства массовой информации. В тайне Торола надеялся, что никто не согласится, уж слишком это рознилось с официальной имперской пропагандой в последнее время. Если при Греме Жестоком на первое место всегда ставились честь, совесть и долг перед империей, то при сменившем его узурпаторе — жизнь, деньги и удовольствия. Но даже видавшие виды циники, которых слишком много развелось в последнее время, были поражены массовым притоком тех, кто готов был умереть за Родину…
…Ночное небо планеты озарилось тысячами вспышек, это открыли огонь зенитные батареи непосредственной обороны. Но возникшие в вышине громады корпусов, казались, были неуязвимы. Ракеты бессильно рвались на границе атмосферы, пытаясь поразить корабли захватчиков, но — без успеха. Немного большего достигли истребители и эсминцы, кое-кто из пилотов империи пошёл на таран, и уже два монстра парили пробитой обшивкой. Впрочем, император не отчаивался. Ледяное спокойствие, снизошедшее на него в последние дни, не покинуло его. Всё шло по плану. Его дочь, как и две сотни молодых девушек, отобранные им лично из всех сословий, уже находились в космосе, на скоростном транспортнике, спешащем изо всех сил к миру репликантов. А остальные готовились к наземному сражению. Если, конечно, до него дойдёт, и пришельцы просто не разбомбят Метрополию мезонными бомбами. Ну и… Торола улыбнулся — его главный сюрприз: когда планету начнут бомбить или чужаки высадят свой десант, команда смертников, прячущаяся на естественном спутнике, ударит по врагам…
…В битком набитом трюме было душно и страшно воняло. Тано ничего не понимала — неужели отец сошёл с ума? Ночью в её покои ворвались гвардейцы, личная охрана императора. Вытащив принцессу из кровати, запихнули в простой тюремный фургон и привезли в космопорт. Там было множество таких же чёрных глайдеров без окон. И из всех вытаскивали плачущих, иногда даже избитых девушек. Не обращая внимания на их крики и причитания, солдаты ударами прикладов загоняли арестованных, а то, что это так, не возникло никаких подозрений, в трюм большого, по имперским меркам, корабля. Там уже было тесно от привезённых ранее. Получив сильный удар между лопаток, бывшая принцесса полетела внутрь, больно ударившись о ребристое покрытие палубы помещения. Едва попыталась подняться, как на неё рухнуло тело другой подруги по несчастью. Пленниц закидывали внутрь одну за другой. Солдаты явно спешили. Им пытались задавать вопросы — но всё бесполезно. Те были немы, словно рыбы. Наконец охранники, подсвечивая себе мощным прожектором, пересчитали арестованных по головам, словно скот, и, пятясь, покинули трюм, сойдя на платформу большого трапа. Через мгновение дверцы импровизированной арестантской стали медленно смыкаться. С сытым чавканьем створки соединились, отсекая трюм от мира. Ещё несколько секунд, гул двигателей заставил корпус корабля завибрировать, взревела стартовая сирена, все кто был внутри отсека, бросились на пол. Тут же навалилась перегрузка. Тано уже едва дышала — ускорение было почти на грани смерти. Как же это всё отличалось от испытанного прежде, когда гравитационные компенсаторы снимали все лишние «g»! А тут… Девушка рядом с ней уже не выдерживала — из её лёгких со свистом, надрывно вылетало какое-то сипение, глаза начали закатываться. Перед взором принцессы заплясали багровые сполохи от лопнувших сосудов. Пилоты же всё больше и больше наращивали ускорение. Ещё миг, и Тано потеряла сознание…
— Ваше Величество, ваш приказ выполнен.
Офицер отдал честь и склонился в поклоне. Император кивнул в ответ.
— Вы свободны, лейтенант. И… Благодарю вас.
Гвардеец щёлкнул каблуками и, печатая шаг, покинул кабинет. Старик в кресле поднял глаза к небу, затем его губы беззвучно зашевелились — впервые за многие годы Торола возносил молитву к давно забытым богам, чтобы те спасли его дочь…
…Небо за окнами императорского дворца вновь озарилось длинными алыми мазками. Корабли чужаков сбросили наконец свой десант. Страшные, дикие чудовища, несущие смерть всему живому. Ну, что же… Значит, пора! Император нажал алую клавишу на небольшом приборе, лежащем перед ним на столе из натурального драгоценного дерева. Короткая вспышка — сигнал ушёл в космос. Там, за миллионы километров от планеты, ретранслятор переадресовал его на небольшую эскадру из необычного вида кораблей. Получив приказ, командиры начали движение к имперской Метрополии. Вначале медленно, потом всё быстрее и быстрее, набирая скорость. По всем законам физики, приближаясь к планете, пилоты обязаны были начать торможение. Но только не в этот раз. Наоборот, словно презрев опасность, эти небольшие корабли, просто крохотные по сравнению с теми, которые висели на орбите покоряемой планеты, всё ускорялись и ускорялись. Шли добровольцы-смертники, ведущие брандеры. Обрадованные тем, что оборона имперской Метрополии была задавлена, вражеские операторы систем дальнего обнаружения прозевали момент, когда можно было уклониться от тарана. Впрочем, ударов корпуса кораблей не боялись — это было доказано в сражениях с Республикой, когда жертвующие собой истребители и эсминцы бессильно расплёскивались по броне митритского флота… А потом стало поздно что-либо предпринимать… Первый брандер врезался в борт самого большого корабля чужаков, и вспыхнуло пламя полного распада, превратив мрак ночи в пылающий полдень. Впрочем, уже в следующее мгновение пучок жёстких частиц достиг поверхности планеты, превратив поверхность в золу. Мгновенно сгорала живая плоть людей, плавился камень, превращаясь в океаны лавы, испарялся металл… Взорвался ещё один брандер, второй третий…
Атмосфера вспыхнула, выбросив гигантские языки пламени, достигшие ещё уцелевших кораблей. Такого жара не выдержала даже чужая броня, легко отражавшая выстрелы самых мощных лучевых орудий этого мира. Её корёжило от невиданной температуры, сравнимой с поверхностью звёзд. Лопались швы, сворачивались каркасы от невероятной мощи аннигиляции. В вакуум выбрасывало людей, механизмы срывало с фундаментов, словно волны шли по чужому флоту, сжигая всё на своём пути. А брандеры всё появлялись и появлялись из пространства… И, наконец, голый каменистый, выжженный дотла шар, в который превратилась когда-то цветущая планета, не выдержал. Кора лопнула, и планета взорвалась, уничтожая всё на своём пути… Ещё не скоро камни определятся со своей орбитой, но законы небесной механики неумолимы. Сотни, может, тысячи лет, и только пояс астероидов расскажет, что здесь когда то был цветущий мир… Если, конечно, будет кому вспомнить об этом…
