– Домой надо ехать, – сказал Угрюм. – Отмаз у нас, может, и есть, но если ОМОН появится, сначала бить будут, а потом спрашивать…

– Тебе бы все на печку к своей бабе, – поморщился Мартын.

– Может, Угрюма под юбку и тянет, но он дело говорит. Нам здесь оставаться нельзя, – покачал головой Гобой. – Домой надо ехать. Ты, Угрюм, пацанов отвезешь, а мы к Спартаку…

– Э-э, погоди домой! – вскинулся Бес. – А как насчет бабок?

– Вот об этом со Спартаком и поговорим, – скривился Мартын.

Гобою тоже не нравился этот разговор о деньгах – ясно же, что ситуация свернула налево, в потемки, где ничего не ясно. Не за деньги они сегодня дрались, а за Спартака. Но чморить Беса не стоит. Ему обещали навар, и он его ждет. Возможно, сам поймет, что фишка легла на ребро. Если нет, надо будет ему объяснить. Но не сейчас…

Окно извивалось, как отражение в кривом зеркале, но вот линии стали выпрямляться, появились прямые углы. В ушах шумело, тошнота под горлом, в голове каша. Лицо распухшее, на носу гипс, во рту проволочная шина, на ребрах тугая фиксирующая повязка. Больно, очень больно. Но Спартак умел терпеть…

Сильно ему досталось. Просто растоптали его московские «быки», всем стадом прошлись по его костям. Никогда его еще так не загружали, чтобы и ушиб мозга, и нос всмятку, и челюсть набок, да еще по ребрам жестко настучали. Ну, и три зуба долой. И состояние такое, как будто только что из-под танка выбрался. А он-то думал, что кости у него сверхпрочные…

Сначала открылась дверь, а потом послышался голос медсестры:

– Девушка, нельзя к нему! Состояние очень тяжелое!

Но Юля все равно зашла в палату, и тут же вслед за ней, по-утиному переваливаясь с ноги на ногу, порог переступила грузная женщина в белом халате. Спартак четко видел ее, его взгляд не расплывался и, наверное, со стороны казался вполне осмысленным. Он улыбнулся медсестре и весело подмигнул Юле.

– Смотри, оклемался! – удивленно протянула женщина. И, махнув на Юлю рукой, вышла из палаты. – Только недолго! – закрывая за собой дверь, добавила она.

Палата, конечно, была не фонтан. Паутина трещин на стекле, потолок облупленный, стены грязные, в каких-то бурых разводах, тараканы по тумбочкам бегают. Зато в ней, кроме Спартака, никого не было. Палата не одиночная, еще две койки слева-справа, но никого сюда не положили. Может, врачи понимали, что Спартак стал жертвой бандитской разборки, может, не хотели неприятностей для других пациентов. Мало ли, вдруг бандиты ворвутся, чтобы его добить, наломают дров…

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила Юля, поставив на тумбочку пакет с продуктами.

Спартак благодарно улыбнулся ей. Может, она и не красавица, но видеть ее здесь было приятно.

Юля могла бы сесть на соседнюю кровать, но она не торопилась этого делать. Ничуть не смущаясь, она вынула из-под кровати «утку», вопросительно посмотрела на него.

Он кивнул. Хотелось бы самому сходить к «пруду», в котором плавают такие «утки», но ему нельзя подниматься. Да и упадет он, если встанет… Или нет?

Не стесняясь, Юля подняла одеяла, стянула со Спартака трусы, подставила «утку»… Да, с такой девчонкой не пропадешь.

– Ты не можешь говорить?

– Оу!

Он хотел сказать «могу», но вышло что-то нелепое. И все-таки Юля поняла его.

– Хорошо, что можешь… Как самочувствие?

– Как на собаке.

Шина, фиксировавшая сломанную челюсть, мешала говорить, но Юля снова поняла, что он сказал. Или сделала вид, что поняла.

– Мы с Мартыном тебя на «Скорой» увозили, – сказала она. – Ты вчера еле живой был… Я хотела остаться с тобой, но мне не разрешили…

Спартак нахмурился. Интересно, что было дальше, после того, как они с Мартыном оставили его? Может, она не с больным хотела остаться, а со здоровым? К себе домой Мартына повела, кассету с порнушкой в магнитофон вставила… Видно же, что Юля доступная, если со Спартаком в первый же вечер легла, то и Мартыну обломится. Или уже обломилось…

– А сегодня останусь, – сказала она. – Тут койка свободная, лягу… С врачом договорюсь.

Спартак усмехнулся. С врачом она и вчера могла бы договориться, но тогда у нее Мартын в планах был, поэтому и ушла с ним. А сегодня Мартын ей уже неинтересен и она решила остаться здесь. А заодно с врачом познакомиться.

– Я знаю, тебе сейчас больно должно быть, – сказала она, с нежностью глядя на него. – Я же все это знаю. Я медучилище закончила, почти год в больнице отработала. Обезболивающие надо колоть, тогда легче станет… Тебе делали обезболивающий?

Спартак отрицающим жестом повел головой, но это вызывало болевой приступ.

– Ничего, я поговорю с врачом. В аптеку схожу, если у них нет…

С врачом она поговорит… Улыбнется ему, даст понять, что не прочь закрутить с ним роман. Спартаку сделают обезболивающий укол, это усыпит его. Ночью он будет спать, а она – зажигать с дежурным врачом в ординаторской. Если медсестрой была, то ей к такому бардаку не привыкать.

Дверь в палату открылась, и снова послышался голос медсестры:

– Да что же это такое! Нельзя туда!

Но ей не удалось остановить Гобоя, Мартына и Бабая.

– Уважаемая, ну чего вы так разоряетесь? – строго посмотрел на женщину Мартын. – Нервы беречь надо. И укреплять. Например, шоколадом. – Он протянул медсестре плитку шоколада размером с полкоробки конфет. – Мы всего на пару минут!

Мартын подмигнул Спартаку и мило улыбнулся Юле. Вернее, он попытался подмигнуть ему, но это у него получилось плохо. И старые «фонари» еще светили под глазами, и новая опухлость появилась, какое уж тут подмигивание. Зато улыбка удалась. Потому что нравилась ему Юля. И она в ответ улыбнулась ему так же тепло. Точно, между ними что-то было.

Вломить бы Мартыну за вероломство. Но ведь Юля еще не считалась его девушкой. Так, случайное знакомство. Что-то в этом роде она могла сказать и Мартыну, а тот и поверил. Пацан всего лишь воспользовался моментом…

– Да, конкретно тебе наваляли, – глядя на Спартака, покачал головой Мартын. – Но ты не думай, мы за тебя спросили. Гобой пацанов привез, мы на рынок зашли, отоварили московских. Нет их, разбежались…

– Разбежались, – кивнул Гобой. – Мы бы их в асфальт укатали, так менты появились, и они разбежались…

– А мы на ментов! – ликующе засмеялся Мартын.

И снова глянул на Юлю. Дескать, смотри, какой я герой!

– Менты от нас рванули!.. Ну, мы догонять их не стали, пусть живут…

– Не стали догонять, – усмехнулся Гобой. – И они нас тоже не догонят. Угрюм пацанов домой повез, а мы к тебе. На рынке сейчас никого…

– А Хазар?

Спартак очень хотел знать, что стало с Хазаром, но, похоже, ни Мартын, ни Гобой не разобрали его слов. Недоуменно на него посмотрели, несколько раз переглянулись.

– Он про Хазара спрашивает, – пояснила Юля.

Только она понимала Спартака. Потому что хорошая девчонка. Даже обидно, что шлюха…

– А-а, Хазар! – всплеснул руками Мартын. – Так Хазара выгнали. Его пацаны к машине на руках вытащили. Сами еле шли, так им ввалили… Их быстро отоварили, это ты долго стоял, как пугало перед воронами…

Спартак возмущенно повел бровью.

– Ну, в смысле, они вокруг тебя кружат, а свалить не могут… Я к тебе бегу, они ко мне, про тебя забыли, ты только тогда свалился. Лег и лежишь… Я думал, они мне люлей отвесят; нет, не тронули… Потом Юлька появилась… Ревет, слезы по щекам размазывает… Телефон там был, «Скорую» вызвала… Не, она все правильно сделала, не вопрос. Я бы не догадался. На тебе же всегда как на собаке…

– Ну что ты такое говоришь? – Юля рассерженно глянула на Мартына. – Какая он тебе собака? То пугало, то собака!..

– Э-э, ты чего, мы же по-свойски!

Мартын широко улыбнулся и попытался обнять ее за плечи, но она оттолкнула его руку. Однако Спартака не обманешь. Как говорится, милые бранятся – только тешатся. Но кулак Мартыну он все-таки показал. И не так уж это было больно руку поднять… На нем действительно все заживает, как на собаке. И не задержится он в больнице.