– Ты это, хорош по-свойски! – подал голос Бабай. – Видишь же, Спартак говорить не может. А ты – пугало, собака…
– Тем более тебя про Хазара спросили, – с упреком посмотрел на Мартына Гобой.
– Так я откуда знаю, где Хазар? Выбили его с рынка, больше он не появлялся…
– А мы московских выбили, – подхватил Гобой. – А сами ушли. Теперь Хазар появится, снова торгашей будет бомбить. А пацаны про деньги спрашивают…
Спартак прикрыл глаза, напрягая веки; этим он давал понять, что решит проблему. Он с Хазаром договаривался, он с него и деньги выбьет. Не сейчас, конечно, потом…
– Мы вот думаем, что нам делать? – замялся Гобой. – Пацаны домой уехали, может, и нам тоже? За тебя спросили, дело сделали, теперь надо ждать, когда все уляжется…
– Домой, – сквозь зубы, почти не двигая нижней челюстью, сказал Спартак.
На этот раз пацаны поняли его без подсказки со стороны Юли. Только Мартын не очень обрадовался. Похоже, он был не прочь погостить у Юли. И квартирка у нее супер, и готовит она вкусно, и омлеты по ночам будут, и оладьи по утрам…
– Я, если что, на связи буду, – сказал Гобой. – А послезавтра приеду…
– Ты это, выздоравливай поскорей, – Бабай поднял руку на уровень своего носа и показал Спартаку ладонь, которую тут же сжал в кулак.
– Но пасаран! – повторил за ним Мартын.
Он отказался ехать домой, сослался на то, что нужно смотреть за стройкой. «Дело, конечно, нужное, но ведь не за тем остался», – скрипнул зубами Спартак и тут же сморщился от боли.
Друзья ушли, но и Юля тоже исчезла вслед за ними. Вернулась она через полчаса.
– С врачом договорилась, буду с тобой ночевать, – радуясь, сообщила она. – И укол тебе сделают… Знаешь, я сейчас домой съезжу, вещи кое-какие возьму. Скоро буду…
Спартак закрыл глаза. Все ясно. С Мартыном договорилась, он к ней домой поехал, там ее будет ждать, за пару часов они успеют… Пусть едет. Ему и без нее хорошо…
Только Юля ушла, как появилась медсестра, сделала Спартаку обезболивающий укол, боль стихла, сознание окутала сонная дрема…
Проснулся Спартак вечером, когда за окном уже стемнело. Юля лежала на соседней кровати, читала книгу. Он пошевелил рукой, и она немедленно отреагировала. Сначала помогла ему справить нужду, потом покормила через резиновую трубку. Неприятный процесс, но не помирать же с голоду.
Ночью ему снова сделали укол. Засыпая, он видел, как Юля поднимается с постели. И делала она это так осторожно, что ни одна пружинка не скрипнула. Вот она бесшумно подкралась к двери и исчезла… Сначала с Мартыном, теперь с врачом. Ну почему она такая?
2
Тихо на рынке, непривычно тихо. Торговцев мало, а покупателей еще меньше. Хотя сегодня пятница, народу должно было быть гораздо больше…
Зато Хазар на месте. Сидит за столом в окружении своих «быков», пьет пиво, зубами сдергивая с шампура аппетитные куски мяса. Спартак и сам бы не отказался от шашлыка. Но нельзя ему, проволочные шины все еще фиксируют сломанную челюсть. Хорошо, гипсовую нашлепку с носа сняли.
Никто не выписывал его из травматологии, сам ушел. Надоело лежать. Да и Юля обещала обеспечить ему больничный режим у себя дома. Но по пути к ней он заглянул на рынок. Не хотела она его сюда пускать, боялась за него. Но ведь она ему никто, почему он ее слушать должен?
– А-а, какие люди! – Хазар поднялся ему навстречу, раскинул для объятий руки. – Заходи, дорогой, гостем будешь!
Обниматься со Спартаком он не стал, но руку пожал крепко. Отметил про себя, что у того желто-коричневые отеки под глазами, со щеки еще опухлость не сошла. Тоже парню досталось в недавней драке.
– Шашлык-машлык?
В ответ Спартак оскалился, обнажая проволочную конструкцию, опоясывающую нижний ряд зубов с пробрешинами в них.
– А-а, понятно! Я сам только-только жевать начал. Челюсть, падлы, выбили… А ты молоток, до последнего держался! – щедро улыбнулся Хазар.
Его «быки» смотрели на Спартака молча, но с уважением. И без былой уверенности в своих силах. Они явно ждали нового налета, который мог стать для них последним…
– И пацаны твои круто на этих клоунов наехали. Не знаю, что бы делал, если бы не они…
– И я о том же.
Спартак по-прежнему говорил, не разжимая зубов, но его уже можно было понять. Наловчился, что называется.
– Спасибо тебе, братан… Кстати, Карен подходил, спрашивал за тебя. Я ему сказал, чтобы они вас не обижали, а то со мной дело иметь будут. Сказал, чтобы они полностью с вами рассчитались…
– Я не просил.
– Ну, просил – не просил, а я за тебя, парень, горой.
– Не надо горой. Надо расплатиться. Люди спрашивают, где деньги.
– Почему только деньги? – расстроенно поморщился Хазар. – Где-то деньги, где-то шмотки… Я твоих пацанов не видел, но говорят, одеты они стремно. Да и ты не фонтан смотришься. Вам бы гардеробчик сменить…
– Так в чем же дело?
– Ты же сам видишь, что с рынком творится. Ни барыг, ни покупателей. Боятся люди сюда ходить. А почему, сам знаешь. Погром за погромом, вот народ и разбежался. Если дальше так пойдет, барахолку вообще закрыть придется…
– А мы здесь при чем?
– А что, ни при чем? А погром кто устроил? Надо было московских на пустырь увести, чтобы никто ничего не видел, а вы прямо здесь на них насели. И на ментов еще наехали… Менты здесь теперь каждый день шерстят, достали уже. Ни нам работать не дают, ни людям. Потому и рынок пустой…
– Мы, значит, во всем виноваты?
– Да ты не кипятись, никто вас ни в чем не винит. Так, что было, то и сказал… Да и не за нас твои пацаны дрались, а за тебя мстили…
– Но ты же на коне?
– Да как сказать… Сам видишь, никакого навара с такой торговли…
– Значит, ты нам ничего не должен? – жестко спросил Спартак.
Хазар прекрасно понимал, что это угроза. Если он не уступит, завтра здесь будет вся Знаменка, и тогда с барахолки выметут его самого. Наверняка его такая перспектива не устраивала, но и с наличностью у него, видимо, напряженка. Вернее, он хотел убедить в этом Спартака.
– Не, ну почему не должен? Должен. Просто проблемы у меня, сам должен понимать. Знаешь, сколько ментам пришлось отдать, чтобы нас не прессовали?
Спартак не повелся на этот вопрос, промолчал. Ведь это явный намек со стороны Хазара, что проблемы с ментами создали знаменские, а кое-кто их разгребает. Но Спартак сделал вид, что ничего не понял.
– Напряги у нас сейчас со всех сторон…
– Я тебя понял.
– Да ничего ты не понял… – занервничал Хазар. – Тебе вынь да положь, а у меня нет ничего… Ну, две штуки найду…
Спартак понимал, что это всего лишь попытка отделаться от него малой кровью. Дескать, и две штуки – это целое состояние. А потом еще что-нибудь перепадет… А может, и нет… Может, раны затянутся и все забудется. Или со временем Хазар в такую силу войдет, что и не надо будет ни с кем церемониться.
Но Спартак ничего не забудет. И силой его не напугаешь. Он возьмет две тысячи для знаменских пацанов и сто баксов на лапу – богатство. А потом он еще возьмет с Хазара, и никуда тот от него не денется. Время нынче такое – за кем сила, тот и прав. А Знаменка за ним горой.
– Хорошо, пусть пока будет две штуки.
– Заметано.
Хазар зашел в павильон, минут через десять вернулся с деньгами, сунул Спартаку в руку свернутую в тощий жгут стопку потрепанных зеленых купюр.
– Здесь пятьсот. Еще полторы завтра будут. Итого две штуки. Твоим пацанам за счастье. А с тобой мы потом рассчитаемся…
Спартак внимательно посмотрел на братка. Вроде бы не чувствовалась в его словах угроза, но ведь рассчитаться можно не только добром, но и злом. Нет человека, нет проблемы… Может, Хазар и не имел в виду ничего дурного, но все равно как-то неспокойно стало на душе. Впрочем, по-любому с этим парнем нужно держать ухо востро. Все-таки бандит он, а не ангел…
К тому же обманул его Хазар. Причем обман этот двойной. Сначала всего две тысячи, затем еще меньше – четверть от этого. И вряд ли завтра будет полторы штуки… Но деньги Спартак взял. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Только пусть больше не кричит эта овца: «Волки! Волки!» Не будет Спартак ему помогать. Пока не расплатится до последнего цента, больше никакого сотрудничества. А если вообще не расплатится, надо будет его наказать… Видно же, что не хочет бандит расставаться со своими деньгами. Значит, час расплаты уже близок. Если московские смогли вымести его с рынка, то и знаменские с этим справятся. Все, хватит быть дураком!
