Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Более того, от был просто ужасен. Нам приходилось привязывать звукосистему на крышу своего “фиата-500” – транспортного средства, сильно напоминавшего маленькую черепашку, по сравнению с которой “жук-фольксваген” смотрелся океанским лайнером – и отправляться по автостраде М1 в Бирмингем или еще куда, где Кен забронировал нам выступление, и надеяться, что колеса не отлетят или легкий порыв ветерка попросту не опрокинет нас на асфальт, где нас расплющат в коровью лепешку. Затем, прибыв наконец на место и отделавшись только нервным потрясением, мы оказывались лицом к лицу с толпой разгоряченных типов от сохи – промышленных рабочих, которые бухали все больше и больше и горячились все сильнее и сильнее, пока Дэвид выдавал им песни, которые они знали, любили и ожидали услышать субботним вечером, или же, как вариант, бухали все больше и больше и злились все сильнее и сильнее, если он этого не делал. И все это – ради царской суммы в 50 фунтов за гиг или даже (о, благословение небес, о, менеджерское всемогущество!) на пару фунтов больше.

Помню один вечер, когда мы давали двойной концерт на юге, неподалеку от Лондона, а не как обычно за двести миль к северу. Мне тем вечером досталось. Меня выволокли вон двое копов за попытку придушить одного молокососа, который бросался зажженными сигаретами Дэвиду в лицо, пока он зарабатывал деньги себе на ужин. Выпутавшись из этой передряги, я осталась дрожать в темноте под дождем, пытаясь загрузить чертову звукосистему в эту смехотворную крошечную машину, чтобы мы могли получить очередную порцию оскорблений от следующей вопящей, блюющей, нализавшейся пивом кодлы идиотов, и тут меня как по голове ударило: все, с меня хватит.

“Дэвид! – сказала я. – Меня все это достало, мэн. Это ДОЛЖНО прекратиться.”

“Я знаю, что ты хочешь сказать, – вздохнул он, и по злому собачьему выражению в его глазах я поняла, что он не шутит. – Меня это достает уже два чертова года.”

Какое-то время – несколько месяцев – мы пытались обойти Кена, выпутывались сами и пытались добыть себе такие гиги, как нам хотелось, без того чтобы выслушивать Кеновские лекции на тему, как Дэвид себя компрометирует. Мы отправились в NEMS – в одно хиповое музыкальное агентство – и я была на подаче, как мы заранее договорились. Я рассказала этим людям, кто именно такой Дэвид Боуи, чего именно мы хотим, и как именно себе все это представляем. Продажа была нелегкой, но эффективной. Через NEMS мы начали работать в некоторых местах, настороенных на нужную волну, и Дэвид еще раз осознал, что, если он укажет мне в желаемом направлении и позволит мне действовать, он может оказаться там, где хочет быть. И опять стало ясно, что Кен Питт ему не нужен.

Теперь напрашивается вопрос: почему этот конфликт до сих пор не был улажен? Почему Дэвид просто не уселся спокойно вместе с Кеном и не предпринял решительной попытки убедить Кена продвигать его карьеру в сторону рока, а там уж исходить из того, что последует за такой конфронтацией? Не думаю, что британцы, при своей склонности к многословию и иносказательности способны на такие прямые действия, а в Штатах мы называем это “слови рыбину, или отрежь наживку”.

Ответ кроется в Дэвидовской психологии: интересная, но не слишком впечатляющая область. Он только непрерывно хныкал и пассивно-агрессивно сопротивлялся, никогда не выражаясь четко и ясно и не беря на себя ответственности за ситуацию. Когда я впервые встретилась с Кеном, я была, честно говоря, огорошена: неужели этот очаровательный, культурный, с прекрасными манерами джентльмен и есть тот людоед, из-за которого Дэвид уже достал меня своими стенаниями? И разве Кен не был чрезвычайно полезным средством – опытный, способный бизнесмен, который совершенно явно был глубоко – профессионально и лично – предан своему клиенту? Кого еще, недоумевала я, может Дэвид хотеть себе в менеджеры?

Кто ему нужен был, я думаю, так это папочка. Роли в отношениях между Дэвидом и Кеном замешаны были именно на ЭТОМ. Дэвиду нужна была такая же некритично поддерживающая фигура, каким был его настоящий отец: кто-то, кто бы заботился о нем, покровительствовал ему и делал все возможное для осуществления мечты своего мальчика. И никогда, НИКОГДА не указывал ему, что делать. Кеновским же идеалом сына/клиента/секс-объекта был молодой человек, нуждающийся в направлении и признающий, что папочка знает лучше. Вот их отношения и гнулись под тяжестью такого багажа: Кен все больше и больше пытался вылепить своего мальчика по своему разумению, а Дэвид, абсолютно непослушный, но не выносящий никакой конфронтации, хитроумно срывал Кеновские планы и непрерывно скулил и жаловался мне, ожидая, разумеется, что у меня в конце концов лопнет терпение и я возьму на себя инициативу, чего он не хотел (или не мог) сделать. Ни секунды не сомневаюсь, что когда Дэвид предложил мне руку и сердце, главной запланированной им для меня миссией было как раз свержение мистера Питта: защитница, экзекутор, вышибала, драконоубийца.

Секс, само собой, был важным компонентом договора между Дэвидом и Кеном, но в этом вопросе у меня не так много конкретной информации. Я частенько спрашивала себя, позволял ли Дэвид Кену в ранней фазе их отношений что-то с собой вытворять (в фашистской униформе?), но в более поздней стадии, я уверена, все это было уже на уровне чистого желания, а не конкретного акта.

Такое положение вещей вполне вписывалось в “королевскую” схему. “Королевы” не так уж хотят гей-секса; они часто ищут привязанности стрейтов или бисексуальных мужчин – чаще, чем чисто гомосексуальных связей – и обычно вполне комфортно чувствуют себя в такой ситуации, когда их желание остается физически неудовлетворенным или же объект их желания не вовлечен полностью в их сексуальные отношения. Так что такой, как Дэвид, привлекательный, игривый, бисексуальный юный жеребец с законным основанием на частые посещения, но не доступный 24 часа в сутки, был ну просто почти что идеален.

Таков мой взгляд на отношения Дэвида и Кена. Кен действительно хотел для Дэвида только самого лучшего, действительно работал на него в поте лица и действительно любил его. И, само собой, действительно ненавидел меня.

Легко сообразить, почему. Я была последней в череде претендентов на Дэвидовское творческое внимание и на его личную привязанность – от Линдсея Кемпа до Хермионы, от Джона Хатчинсона до Кэлвина Марка Ли. К тому же я оказалась опаснее их всех: Дэвид, не много-ни мало, на мне женился. Так что, раз я не избрала своей долей погребение заживо на кухне и не поддерживала слепо каждый Кеновский шаг в захватывающе нелепой кампании по превращению Дэвида в британскую Лайзу Минелли, я была просто обречена на его ненависть. Он никогда явно не проявлял враждебности ко мне, так же как и я к нему вплоть до того момента, когда он исключил меня из числа присутствовавших на присуждении Дэвиду награды Айвора Новелло. Это произошло через несколько месяцев после того, как мы с Дэвидом стали неразлучны, так что момент, возможно, был выбран чисто случайно. Каждая королева в истории ненавидела и боялась жены своего возлюбленного, поэтому конфликт между мной и Кеном был предопределен с самого начала.

И очень жаль. Кен как-то сказал про меня: “Она была штурмовиком, осаждавшим его [Дэвида] двадцать-четыре часа в сутки”. Очень интересно это все. Штурмовиком! Двадцать-четыре часа в сутки! Звучит более похоже на Кеновскую заветную мечту, чем на мою реальность.

Что подводит нас вплотную к предмету, часто упоминаемому, но до сих пор конкретно не рассмотренному в моем рассказе: к британской музыкальной гей-мафии.

Давайте проведем дознание. Управлялся ли британский поп-музыкальный бизнес в 60-е – 70-е годы геями, и если да, кто именно эти люди, которым отсасывали ваши герои, чтобы стать вашими героями?

И да, и нет по обоим вопросам. Не то, чтобы голубые УПРАВЛЯЛИ британским музыкальным бизнесом в 60-х – 70-х, но множество ключевых фигур в этой игре, особенно менеджеры, были явными или тайными гомосексуалистами. В их числе – покойный Брайан Эпстайн, столь гениально прозревший наше будущее в Битлз; Роберт Стигвуд, приехавший из Австралии вместе с Би Джиз, сделавший из Крим супергруппу, основавший собственный лэйбл и приложивший руку к разного рода популистским экстравагантностям, вроде “Иисуса Христа – Суперзвезды”, фильма и мюзикла по “Клубу Одиноких Сердец Сержанта Пеппера” и прочим прелестям, слишком многочисленным и/или ужасным, чтобы их здесь упоминать; Кит Лэмберт – действительно нехороший мальчик от аристократов – объединившийся с ист-эндцем Крисом Стэмпом для менеджмента и (блестящей!) продажи Ху; неистовый Сеймур Стайн, основатель “Сайер-Рекордз” и покровитель Мадонны, Токин Хэдз, Рамоунз и множества других замечательных артистов (он был американцем, но так часто тусовался на лондонской сцене, что вполне может считаться родным); Кен Питт, конечно; и уйма других.

20
{"b":"166782","o":1}