— Никакой, — согласился Вернон.

Они молча смотрели, как Близнец быстро поднимается в зенит. Несколько маленьких метеоров пробуравили астероид, подняв над воронками тучи пыли.

— Если один из них упадет на нас, все будет кончено, — заметил Вернон.

— Смотри! — крикнул Винс, — Близнец падает!

Вернон вскинул голову.

Близнец падал! Падал, вращаясь вокруг своей продольной оси. Он стал заметно ближе даже за те несколько мгновений, что Вернон смотрел на астероид.

— Метеор, — воскликнул Винс, — огромный метеор. Ударился в него и сбил с орбиты! Только так можно объяснить то, что происходит.

— Он вернет нам наш корабль! — сказал Вернон.

— Он раздавит его, — поправил Винс, — И нас в придачу. Он рухнет прямо на нас.

— Нет, «Орленок» не пострадает, — возразил Вернон, — Смотри, астероид поворачивается. Тот конец, который сейчас наверху, окажется внизу, когда Близнец столкнется с нашим астероидом. А корабль будет на вершине. Он уцелеет!

— Ей-богу, ты прав, — выпалил Винс, — Скорее, братишка, нам надо убраться отсюда. Набери в руки камней, сколько сможешь, и прыгай так, как никогда раньше не прыгал! Пусть тебя унесет подальше от края.

Винс нагнулся и подобрал несколько булыжников.

— Давай шевелись! — прикрикнул он на брата.

Вернон побежал. Он большими скачками несся к ближайшему краю планетоида, прибавляя скорости при каждом прыжке. Потом он подпрыгнул вверх, как будто им выстрелили из гигантской рогатки. Он поднимался выше и выше, пока не превратился в едва заметное пятнышко на фона черного неба.

Винс, проскакав как мячик по поверхности астероида, вложил всю свою силу в последний прыжок, крепко оттолкнувшись обеими ногами от скалы. Он несся прочь от астероида со скоростью поезда-экспресса. Вскоре он заметил, что надутый воздухом скафандр — скафандр его брата — тоже оторвался от астероида. Потом Винс парил в пространстве, глядя на то, как Близнец неумолимо приближается к той глыбе камня, которую они с братом только что покинули. В результате столкновения с метеоритом астероид, похоже, не только был сбит с орбиты, но и изменил направление вращения, и «Орленок» теперь находился на вершине астероида. Планетоиды сблизились настолько, что кораблю явно не грозила опасность оказаться раздавленным, когда они встретятся: это должно было произойти с минуты на минуту, и «Орленок» просто не успеет оказаться внизу.

Винс греб руками в пустом пространстве, стараясь повернуться спиной к астероиду. Затем он что было силы швырнул камень подальше от себя. Тело его рывком подалось назад, движение мягко замедлилось, и Винс завис в пространстве.

Следующий камень — и новый рывок… и еще один… и еще… Косясь через плечо, Винс видел, что двигается в правильном направлении.

Неподалеку он заметил Вернона, который тоже бросал камни.

И еще один камень… но на этот раз движение не замедлилось. Винс понял, что попал под действие гравитации и падает.

Внезапно его охватил страх. Где он просчитался? Его снова притянет к себе астероид, раньше чем произойдет столкновение с Близнецом? Или планетоиды уже столкнулись?

Отчаянная попытка перевернуться увенчалась успехом, и Винс увидел под собой ощетинившуюся зубцами скал каменистую поверхность. В следующие несколько секунд все его внимание было сосредоточено на том, чтобы при столкновении с нею не порвать скафандр и не разбить шлем.

Винс обеими ногами коснулся камней, мягко упал и перекатился, прикрывая руками шлем. Казалось, что все вокруг трясется и качается, как во время землетрясения. Винс вскочил, но снова потерял равновесие.

Падая, он успел ухватить взглядом вырисовывавшиеся впереди знакомые серебристые очертания, покачивавшиеся и подскакивавшие в такт колебаниям поверхности астероида. Винс был на Близнеце, который, должно быть, уже столкнулся со своим двойником… и «Орленок» находился в нескольких десятках метров от него.

Но где же Вернон? Удалось ли ему вернуться на твердую почву? Или его унесло куда-то в неведомые дали? Когда произошло столкновение, первый астероид тоже мог сойти с орбиты. Оба теперь, вероятно, несутся сквозь пространство невесть куда. Если Вернон не попадет в зону действия силы притяжения астероидов, он обречен кружить в пространстве — один, во тьме, без всякой надежды на помощь.

От этой мысли все существо Винса болезненно сжалось. Удастся ли ему вовремя найти брата? Или он когда-нибудь обнаружит лишь плавающий в пустоте труп человека, умершего от недостатка кислорода?

Винс поднял голову, чтобы взглянуть на звездолет, и крик радости вырвался из его горла. По качающейся под ногами поверхности астероида к нему медленно брел человек. Вернон! Его брат! Живой!

Слова не шли у Винса с языка, он будто онемел.

— Винс, с тобой все в порядке? Винс! Винс, что с тобой?

— Конечно, со мной все в порядке, братишка.

Братья подошли друг к другу и обнялись.

— Мы использовали свой единственный шанс, — сказал Винс.

— Нам ничего другого не оставалось, — отозвался Вернон, — Не могли же мы стоять и ждать, пока нас раздавит в лепешку.

Рука об руку они побрели по маленькому, колеблющемуся под ногами мирку к своему «Орленку».

Япишу эти строки на исходе времен, когда Земля, приближаясь к умирающему светилу, скользит по краю бездны, в которой ее ждет огненное погребение. Два ее собрата уже сгорели в пламени Солнца. Сумерки Богов — это история; и наша планета неуклонно скатывается в небытие, от которого нет спасения и которое однажды, когда придет пора платить по счетам, постигнет даже само время.

Старая Земля, завершая небесный путь, все медленнее вращается вокруг своей оси. Медленно и уныло тащится она к могиле, защищенная лишь клочьями прежнего воздушного одеяния, и дни ее становятся все длиннее. Из-за того, что атмосфера истончилась, небо утратило прозрачную голубизну, и серый мрак окутал планету, нависая низко над ее поверхностью. Кажется, будто все кошмарные порождения космоса, точно прожорливые волки, дышат в спину этой древней царице небес. А над ночной стороной далекие звезды с каждым разом вспыхивают все ярче, словно кольцо свирепых глаз сжимается вокруг затухающего костра.

Земля, должно быть, скорбит о своей скорой гибели, поскольку сбросила все пышные покровы и великолепные украшения. Среди бескрайних пустынь и искореженных пустошей она установила странные нерукотворные изваяния. Наверное, это и есть те храмы и алтари, перед которыми она, памятуя о вселенском могуществе добра и зла, возносит молитвы в свои последние часы, подобно человеку, возвращающемуся перед смертью к старой вере. Заунывные ветры поют гимн безнадежности над бесплодными песками и скалами. Воды безжизненных океанов плещут о безлесные, источенные временем берега, отбивая ритм последнего бравого марша престарелой планеты, которая исполнила свой долг и ступает на путь, ведущий к нирване.

Низкорослые мужчины и женщины, наследники великой расы, память о которой они сохранили лишь в сказаниях, передаваемых от отца к сыну, обитают подобно гномам в недрах земли. Земли, нянчившей их племя с незапамятных времен, когда далекие предки тех, кому суждено было стать царями природы, выползли на сушу из первобытной слизи морей. Теперь их усталые потомки ждут того дня, когда, если верить преданиям, солнце по-новому засияет на небе и бесплодные пустыни зазеленеют молодой травой. Я знаю, что этот день никогда не наступит, однако не собираюсь разочаровывать их. Я знаю, что легенды лгут, но зачем мне разрушать последнюю опору, которая осталась у людей в эти дни, зачем убивать негасимое пламя надежды — единственную отраду в их бесцветной жизни…

Эти человечки были добры ко мне, а кроме того, хотя между нами и лежат миллионы лет, мы с ними одной крови. Они считают меня богом, предвестником того, что день, которого они ждут так долго, уже не за горами. Мне грустно сознавать, что однажды они назовут меня лжепророком.